Где Гедич? разволновался я. Что-то долго его нет.
И в самом деле, сказал Кирилл и выглянул в окно. Боюсь за руль садиться, голова совсем мутная Скорая подъехала к подъезду. Чего ей надо здесь? Кому-то плохо, наверное.
Дело дрянь, заскулил я. Сейчас ещё и милиция нагрянет.
Чего ей здесь делать, милиции твоей? сказал Кирилл. Я вот думаю, может, где Гедичу хреново стало Ё-моё, мент из подъезда вышел.
Я же говорил! взвизгнул я и подскочил к окну. Сдал нас Гедич!
Кирилл на всё реагировал более стойко. Он не поддавался панике в отличии от меня.
Тихо-тихо, нервишки свои береги, сказал он. Давай от окна уберёмся. Не стоит к себе внимание привлекать.
Мы отошли от окна, и оба опустились на табуретки. Нам ничего не оставалось, как просто ждать и надеяться, что милиционер, которого мы увидели, появился здесь не по наши души.
Что же ему здесь надо? прошептал Рогов, словно его могли услышать на улице.
Мне б это тоже хотелось знать, ответил шёпотом я и задумался о том, как пацаны перетаскивали тело Полины из зала в ванную. Что они чувствовали в тот момент? Каково это было смотреть на раздробленный отвёрткой её череп?
Во входную дверь кто-то постучал. Кирилл завертел головой, мол, сиди не рыпайся. Раздался пронзительный звонок.
Всё-таки Гедич меня сдал, произнёс обречённым голосом я.
Звонок повторился ещё несколько раз.
А вдруг это Петька, предположил Кирилл, он вон мобильник забыл взять с собой. И с ключами от квартиры, скорее всего, та же песня. Дверь за ним я закрывал.
И тогда я предложил:
Давай в глазок глянем.
Не стоит, ответил на это предложение Кирилл, если по ту сторону двери стоит мент, то он поймёт, что кто-то смотрит в глазок. И тогда уж точно не отстанет, будет звонить до победного.
Я подошёл к окну и осторожно выглянул. Я увидел, как возле машины скорой помощи остановился милицейский уазик. В нём сидели три омоновца с автоматамивыходить не спешили, ждали чего-то.
Чего там, Денис, видно? спросил Кирилл.
Прибыло подкрепление, ответил ему я.
Это уже серьёзно, сказал он.
В дверь опять позвонили. Кирилл поднялся с табуретки и молча поплёлся к входной двери.
Я двинулся вслед за ним и на ходу предложил:
Кирюха, а, может, через балкон драпака дадим?
Тихо мне! шикнул на меня он.
Рогов боялся даже дышать, он осторожно повернул лепесток, закрывавший глазок, но смотреть не стал. Тянул время. Он знал, что с той стороны двери по глазку можно понять, смотрит в него кто-то, или нет. Когда он всё-таки глянул в глазок, на лестничной площадке никого уже не было.
Вроде пронесло, прошептал Кирилл и бросил взор на моё мертвенно-бледное лицо. Дёня, ну и видок у тебя. Покойников в гроб кладут, так у них лица и то краше, произнёс он.
Неужели нам постоянно придётся жить с этим страхом? спросил я.
Кирилл тяжело вздохнул, понимая, что так, скорее всего, оно и будет.
К машине скорой помощи омоновцы вынесли на носилках дряхлого старика. Было непонятно живой он или мёртвый. Из подъезда вышли две женщины в белых халатах и милиционер, скорее всего участковый. Они о чём-то долго разговаривали, одна женщина часто кивала.
Как только я понял, что опасность миновала, меня затрясло. Подступила тошнота, и тупая боль в правом подреберье сменилась на режущую, не дающую покоя. Я проводил взглядом отъезжающих от подъезда омоновцев. Интересно, чего они сюда приезжали? Только для того, чтоб перенести на носилках старика из его квартиры в машину скорой помощи? А почему нет? Возможно, этот старик приходился дедушкой кому-нибудь из них. Только вот участковый в это предположение не вписывался.
Ко мне со стаканом воды и горстью таблеток подошёл Кирилл.
У них нормальных таблеток толком и нет, сообщил он. Какие-то все нерусские. Не понять от чего. Давай по пару таблеток анальгина хлопнем, может, полегчает.
Я сразу же отказался:
Не, я не буду. Меня от всего выворачивает наружу. Даже вода усваиваться не хочет.
Пей через силу, посоветовал Кирилл. Пускай вода желудок моет.
Сам придумал, или кто подсказал? с сарказмом спросил я.
Иди в жопу, умник, ответил Рогов и запил водой две таблетки анальгина, остальные положил на холодильник. Я так думаю, сказал он, что Гедич ещё не скоро появится. Он не хочет во всём этом участвовать, ему хватило впечатлений, пока мы с ним тащили Полину в ванную. Он решил пропустить самое интересное и надеется, что всё остальное мы сделаем сами.
Умное решение, хохотнул я. В случае чего он, типа тут, не при делах.
А, может, это он нас отравил? предположил Кирилл.
Я с ним, конечно же, не согласился.
C какой целью? спросил я. Чтоб убить в своей квартире Полину?
Тогда Рогов выдвинул следующее предположение:
А если отравление никак не связано с убийством? Если мы отравились случайно, а убийство было задумано.
Я тоже начал размышлять вслух:
Мы пили «Совиньон», алкоголя в нём процентов девять. Компот можно сказать. Ничего ж другого мы не пили?
Ты пиво хлестал, сказал Рогов.
Но я на это никак не отреагировал. Меня интересовало совсем другое.
Кто покупал «Совиньон»? спросил я. Ты или Гедич?
Я, правда, за деньги Гедича. ответил Кирилл. Две литровых коробки. Ещё мы пили гранатовый сок. Его была целая трёхлитровая банка.
Я тут же махнул рукой. Мол, сок тут точно не причём. Им мы не могли отравиться.
Я его не пил, сказал я. С детства не люблю гранатовый сок.
Кирилл задумался о чём-то. Я открыл шкафчик под раковиной и стал копошиться в полном мусорном ведре.
Смотри, произнёс я, ни коробок от вина, ни банки от сока.
У Рогова на это нашёлся ответ.
Мы сегодня с Петькой всё это выкинули, когда порядок наводили, сообщил он.
А чего ж мусор в ведре не захватили? поинтересовался я. Мне всё это казалось таким подозрительным.
Не до него нам было, объяснил Кирилл. Главное, чего мы хотели, так это все следы вечеринки скрыть. Будто здесь никто не собирался.
Меня это конечно же тоже удивило:
Смысл в этом-то какой? спросил я. Полюбому всем, кто не спросит, надо говорить, что вечеринка была. Если мы будем утверждать обратное, Женька заявит, что мы зачем-то врём.
Женька, вздохнул Кирилл, Женькаэто серьёзная проблема.
Однако я тут же стал ему возражать:
Я, думаю, что Женька ушла к себе в общагу раньше, чем произошло убийство. Иначе мы бы с тобой сейчас здесь не разговаривали, а сидели бы в камерах предварительного заключения. И поэтому она не такая уж и проблема. Просто надо говорить, что Полина отсюда ушла где-то в первом часу ночи. А что с ней там дальше произошло, мы не знаем Сами мы тут дальше квасили, двое суток не просыхали. Вот такой версии надо придерживаться.
Я закрыл дверь за Кириллом. Из окна на кухне я увидел, как тот садится в свой вишнёвый «Опель» с большим багажным отделением, в которое можно заглянуть прямо из салона машины и даже достать из него что-нибудь, если понадобится, не выходя из машины.
Кирилл выехал со двора, оставив ощущение в моей душе, что не вернётся. Такой вариант был возможен. Деньги он получил, отвёртка в качестве шантажа у него припрятаначего ему ещё надо было?
Я вновь почувствовал запах испорченного сыра. Я этот запах знал. Неприятный, приторный, гнилостный. Такой, от которого так и тянет блевать. Запах становился всё более и более навязчивым, и это угнетало. Я потянулся к форточке и открыл её. Легче от этого не стало. Накатила невероятная слабость, и сжало виски. Появилось ощущение, что я сам выдыхаю этот запах, и сам же его вдыхаю. Как будто эта резко ощутимая сырная вонь идёт из моего носа. Как будто я разлагаюсь изнутри. Медленно и неотвратимо.
Денис, ты покойник, шепнул какой-то мужчина за моей спиной.
Представьте мои ощущения! Я обернулся. На кухне и в длинном коридоре никого не было. По крайней мере, я никого не увидел. Я нервно завертел головой, поддаваясь одолевающей меня панике. «Что-то не так со мной и с моим здоровьем», пронеслось у меня в голове. «Что-то не так»!