Сэмми зевнул, по-прежнему не сводя глаз с потолка, он стал перебирать в памяти последние несколько лет своей жизни. Как большинство людей его круга, Сэмми обладал некоей способностью верить, что на свете правильно все то, что кажется правильным ему, Сэмми Кордоверу. Он жил в полном согласии с этим убеждением. Кроме того, он твердо верил в непогрешимость тех людей, которые указывали ему, что именно нужно сделать. Черт побери, ведь каждому необходимо во что-то верить!
Он протянул руку, взял сигарету из пачки «Плейерс», лежавшей на столике возле кровати, щелкнул вычурной, зеленой с золотом зажигалкой. Закурив, он продолжал раздумывать о том, сколько еще времени ему предстоит слоняться без дела по городу, тратя вполне приличное жалование, которое ему аккуратно выплачивали в первых числах каждого месяца, выпивая полупинтовые кружки пива в разных барах, в ожидании, когда что-то произойдет.
Он думал о своем будущем. Интересно, какой конец бывает у тех, кто занимается такой же работой, как он, что у них в будущем? Он понимал, что все то, что предстоит ему в будущем, так или иначе связано с его теперешним занятием. Ведь жизнь никогда больше не будет такой, как до войны. Он сомневался даже, стоит ли вообще жить, когда война закончится.
Сэмми поднялся с кровати. Совершенно обнаженный, он постоял посредине комнаты: худощавый, не слишком физически развитый, но, тем не менее, достаточно крепкий. У него были большие ступни, костлявые колени, худое тело. На длинном лице с крупным носом, под спутанной копной темных волос совершенно неожиданно сияли большие глаза, которые в сочетании с высоким, благородной формы лбом придавали Сэмми определенное сходство с интеллектуалами.
Итак, он стоял посредине пыльной, дешевой комнатушки, курил сигарету и раздумывал, что же ему делать.
Телефон, так странно не сочетавшийся, как современная вещь, со всей обстановкой комнатушки, вдруг издал пронзительный звонок. Сэмми подошел к каминной полке и снял трубку.
Кордовер слушает,сказал он спокойным, чуть гнусавым голосом.
Женский голос прозвучал в трубке очень мягко.
Добрый вечер. Пожалуйста, не кладите трубку, я вас соединяю
О'кей. Я слушаю.
Добрый вечер, Сэмми,послышался в трубке ясный, четкий голос Куэйла.Это Куэйл. Где сейчас мистер Керр?
Сэмми переместил сигарету из одного угла рта в другой.
Он на вечеринке у м-с Мильтон. Это приятельница миссис Керр. Он мне сказал, что сегодня будет там. Телефон у меня есть.
Хорошо,сказал Куэйл,позвоните ему сейчас же. Передайте, что я жду его в обычном месте в 12.30. Мне необходимо поговорить с ним. Вам обоим сегодня ночью предстоит небольшая работенка. Мне кажется, он будет доволен, если вы отправитесь вместе с ним.
Сэмми усмехнулся.
О'кей, мистер Куэйл.
Передайте ему, что я жду его, потом ждите, когда он свяжется с вами. Вам ясно?
Ясно, мистер Куэйл. Я свяжусь с ним немедленно.
Отлично. Пока, Сэмми.
Пока,Сэмми положил трубку и с минуту молча смотрел на аппарат. Потом выплюнул сигарету и принялся одеваться, все время, улыбаясь, словно узнал что-то забавное.
Где-то в глубине квартиры часы пробили двенадцать, звук у них был гулкий и глубокий
Керр, стоявший прислонившись к притолоке двери, увидел прямо перед собой лицо Магдалены Фрэнсис и смутно подумал, что она ему очень нравится. Она подошла ближе и шепнула:
Рикки, мне кажется, что вы набрались, но я нахожу, что вы очаровательны, когда наберетесь.
Он улыбнулся ей.
Не думайте так.Когда я напьюсь, во мне пробуждаются самые низменные инстинкты. Я ужасный человек.
Она рассмеялась восхитительным звонким смехом. Он словно шел из самой глубины ее горла.
Ну, конечно,согласилась она.Все самые лучшие мужчинынегодяи. Но все же вы замечательно умеете напиваться так, что даже никому не заметно.
Он, искоса посмотрел на нее.
Никому не заметно? А что если даже кто-то и заметит? Что тут, собственно, замечать?
Она посмотрела на него долгим, как показалось Керру, даже чересчур долгим взглядом. Глаза ее словно рассказывали о чем-то, это была, должно быть, интересная история. Но лицо ее было серьезным только секундуи она тут же снова улыбнулась.
Если бы мне было что-то известно о вас, что остальным не следует знать, то они никогда бы этого не узнали.
Значит, вы считаете меня таким, Магдалена?
А разве я ошибаюсь?
Уголком глаза он наблюдал за Сандрой. Она стояла у кушетки и разговаривала с Мигуэлесом. Магдалена что-то сказала, но Керр не слышал. Он наблюдал теперь за Мигуэлесом. Никаких сомненийв этом испанце что-то есть. Он высок, строен, лицо с тонкими чертами, красивое, загорелое. К тому же он не робкого десятка. Он с одинаковым энтузиазмом сражался в разных армиях во время гражданской войны в Испании и наслаждался самим процессом. По-видимому, он совершенно безразличен к революции. Он обладал спокойствием и чувством юмора. И это был крепкий орешек. Глядя на Мигуэлеса и прислушиваясь к мелодичным звукам его голоса, Керр ясно понимал, насколько испанец крепкий орешек. Он мог быть жестоким, если бы захотел. Зато голос у него был необыкновенно мягкий, а рукиочень белые по сравнению со смуглым лицом. Длинные, музыкальные пальцы. Женщины, наверняка, неравнодушны к Мигуэлесу, подумал Керр. Интересно, что думает по этому поводу Сандра?
Керр расправил плечи, потянулся и сказал Магдалене:
Продолжайте, милая, я люблю слушать вас.
Но мысли его возвращались к испанцу. Вопрос в том, думал Керр, может ли Сандра вообще кем-нибудь увлечься. Керр в этом очень сомневался со всей присущей эгоисту самоуверенностью. Керр, как и все люди, которые привыкли полагаться на себя, на быстроту своих решений, был стопроцентным эгоистом, но он бы очень возмутился, если бы кто-нибудь ему об этом сказал.
Он думал о Сандре. Сандра всегда была очень мила со всеми. И сейчас она мила с Мигуэлесом, потому что он одинок, несчастлив и не имеет денег: представитель страны, которая слишком занята большими военными проблемами, чтобы заботиться о денежных делах ему подобных, об их насущных нуждах. Керру пришла в голову мысль, что когда-нибудь на днях он непременно должен поговорить с Сандрой. Он попытается хоть что-то выяснить у своей спокойной, уравновешенной, очаровательной, восхитительной женыженщины, которая умела быть страстной и темпераментной, но даже в самые откровенные минуты все же сохраняла какую-то сдержанность, столь же восхитительную, сколь и неожиданную. Как-нибудь на днях, решил Керр, он непременно поговорит с ней.
Магдалена тихо сказала, пытаясь скрыть за легкой улыбкой выражение своих глаз:
Вы не звонили мне целую вечность, Рикки. Что-нибудь случилось?
Он улыбнулся, и лицо его словно осветилось. Улыбка необыкновенно красила его.
Неужели? Что такое творится на белом свете! Подумать только, я вам не звонил!
Успокойтесь, Рикки,сказала она едва слышно.Не стройте из себя дурачка!
А почему бы и нет, Магдалена?сказал он спокойно.Ведь мы все здесь дурачки. И вы и я Разве не так?
Она пожала плечами.
Возможно Но зачем сообщать об этом всему свету?
Сам не знаю. И вообще, я ничего не знаю.Керр почувствовал, что ему хочется сбежать отсюда. Он почувствовал усталость.
Где-то в квартире зазвонил телефон. Магдалена Фрэнсис отошла от него и направилась в дальний угол комнаты. Керр все так же стоял в дверном проеме, чувствуя, как окурок сигареты начинает жечь ему пальцы.
Из холла в комнату вошла Гленда Мильтон.
Рикки, вас просят к телефону,сказала она.
Спасибо, Гленда.Как ни странно, Керр вовсе не удивился. Почему-то он сразу почувствовал, что звонок предназначается именно ему. Слишком уж долго он бездействовал. Вероятно, что-то должно произойти. Он вышел из комнаты, прошел в холл, двигаясь быстро и уверенно, словно вовсе и не пил. Прежде чем взять трубку, он огляделся, чтобы убедиться, что в холле никого больше нет.
Алло! Керр у телефона,сказал он.
В трубке раздался голос Сэмми Кордовера.
Добрый вечер, мистер Керр! Или, может, мне следовало бы сказать «доброе утро»? Это Сэмми.
Слышу, в чем дело?
Мне звонил старик. Он хочет, чтобы вы встретились с ним.