Она взглянула ему в лицо.
«А ведь он еще не старик, заметила Зина. И лицо у него молодое».
Дайте мне подумать, сказал Калягин. Поговорим позже.
Он хотел отвернуться, но она присела к нему на диван и тронула за руку.
Я хочу поговорить сейчас. Мы должны поговорить. Ведь мы не знаем, сколько нам отпущено времени.
Внезапно Зина разрыдалась, и Калягин, позабыв обо всем, прижал к себе ее худенькое тело.
Она отстранилась.
Я хочу знать, зачем мы на это пошли?
Калягин молчал, прислушиваясь. На лестнице хлопнула дверь и послышались шаги. Он подождал, пока они затихли и начал говорить очень тихо, почти шепотом:
Я никогда не задумывался над подобными вопросами и тем более над ответами на них. Но, может, вы правы, и мне надо было нам обоим надо было задуматься над этим.
Калягин сел на диване, закутав ноги в пальто.
Знаете, чего я сейчас боюсь? задумчиво продолжил он. Мне нравилась моя жизнь. Сначала я верил в коммунизм. А любая вера придает человеку уверенность, что он не один, а принадлежит к группе единомышленников. Но потом в моей жизни появились другие единомышленникия попал к компанию людей, подобных вам. Калягин замолчал, и они переглянулись в тишине. У моей жизни появилась оборотная сторонатемная. Но ведь темнота часто успокаивает лучше, чем свет. Вы можете уйти в тень и спрятаться там, забыться и даже вообразить, что здесь, в темноте, есть то, чего вам не хватало в вашей светлой жизни. А главное, одну жизнь можно прожить как бы дважды. Кто откажется от такой возможности? Я не смог.
Вам что-нибудь обещали? Я имею в виду денежное вознаграждение.
Нет, в этом не было необходимости. Они были умные люди. О, конечно, они могли сказать: «Мы вывезем вас отсюда, купим вам ферму в Австралии, дадим пенсию, доллары, женщин». Чего там еще предлагают? Но мне ничего этого не было нужно. Я имел целых две жизнинастоящую и тайную. Я был сказочно богат. Я, Дмитрий Калягин! Зачем мне было стремиться на Запад? Ведь я был уверен, что все это будет продолжаться он помолчал, пока не кончится.
А теперь?
А теперь Теперь я лишился второй жизни. Я стал таким же, как остальные люди вокруг менялюди только с одной жизнью. И сейчас я боюсь потерять ее.
Потапова ласково дотронулась до него. На этот раз он отвел ее руку.
Не надо меня жалеть. Я не для этого исповедался перед вами. У меня было все, что только мог пожелать человек в нашей странепривилегии, слава, власть. Только они что-то значат в этой жизни. И знаете, что самое забавное? Я был очень хорошим коммунистом. Мне даже не приходило в голову нахапать сразу шесть дубленок, ведь надеть на себя я мог только одну, верно? Вещи никогда не волновали меня. Зачем мне несколько автомобилей? Это Брежнев пытался рулить сразу дюжиной. Калягин усмехнулся. Чем все кончилось, вы знаете. Нет, в жизни самое главноевласть и ответственность за дело, которое ты делаешь. У меня была двойная власть и двойная ответственность.
Потапова зачарованно слушала его.
Калягин поерзал на диване и потер глаза. Подняв с пола чашку, отпил.
Сейчас меня считают изменником родины, и это верно. Я изменял родине, но в то же время я служил ей, и служил хорошо. Я был прекрасным организатором и толковым администратором. Передо мной ставили проблему, и я решал ее. Я истреблял с корнями бюрократизм и взяточничество. Я беспощадно срывал с волков овечью личину. Я знал, где надо действовать кнутом, а где пряником.
«Не много же ему потребовалось, чтобы так завестись, подумала Потапова. Похоже, ему необходимо просто выговориться после стольких лет вынужденного молчания. Сейчас он помнит только свои триумфы и забыл о поражениях. Как блестят его глаза, как работает память».
Вы, наверное, знаете, как нас проверяли. Могли проверить вас сегодня и повторить то же самое буквально назавтра, когда вы расслабились и уже не ждете подвоха. Искушали по мелочам и по крупному, чтобы убедиться в вашей преданности, вашей честности, вашей скромности. Если у вас есть где-то трещинка, скрытый изъян, они его обнаружат, как бы вы не прятали. Помню, еще в самом начале моей карьеры в райкоме я начал получать письма с благодарностями за разные мелкие услугитак, за ерунду: кому-то помог поменять квартиру на большую, кому-топоставить телефон и тому подобное. Но постепенно в письмах начали попадаться деньги, сначала небольшие, потом побольше, а один раз даже доллары. На письмах не было обратного адреса, один Бог ведал, откуда они приходили. Но каждый раз я все до копейки сдавал в райкомовскую кассу. Калягин зло рассмеялся. Я не утаил ни одного письма. А спустя несколько лет узнал, что меня проверяли. Один идиот поведал мне за новогодним столом. Он презрительно хмыкнул. Тот идиот до сих пор сидит в райкоме, а меня забрали в Москву.
Теперь Потапова видела, что, несмотря на удар, Калягин сохранил высокомерие и уверенность в себе. Да, он был необыкновенной личностью, коли сумел выиграть самый бескомпромиссный марафон в мире. Такое требовало от человека выдающихся дарований, особой выносливости, огромной силы воли. У него еще остались силы, а значит, для них еще не все потеряно.
В среду из Лондона прибыли мороженые индейкипоследний в году обоз с продовольствием для осажденной британской колонии в Москве. Рождественская посылка от щедрот правительства Ее Величестванемножко мяса и птицы, взращенных в Смитфилдзе.
Управляющая посольским складом позвонила ему одному из первых:
Мы их только что получили, мистер Паркер, проворковала она в трубку. Великолепная птица! И окорок, который вы заказывали
Спасибо, миссис Триппетт, я зайду к вам позже.
Э-э на мгновенье растерялась дама. Если поспешите, то успеете получить еще и сосиски. Впрочем, я вам их оставлю, мне ведь известно, как вы их любите.
Спасибо. Вы очень добры.
Так не забудьте зайти. Сегодня такой мороз, я бы не хотела долго задерживаться на складе.
Непременно зайду. Большое спасибо.
В последние дни Паркер совсем забыл о наступающем рождестве. Любой праздник казался ему сейчас неуместным, тем более рождествогодовщина рождения Иисуса Христа. Кругом умирали люди, а Лондон, вместо ответа на его телеграммы, слал индеек Паркер сокрушенно покачал головой.
И в этот момент его осенило. Как же такая очевидная мысль не пришла в голову раньше! Они и не собирались отвечать. Они решили вывести его за скобки, отстранить от операции, не дать ему даже попытаться спасти Калягина. Агент, потерпевший крах, для них уже не существовал. Они хотели держаться от него подальше.
Паркер растерянно смотрел в окно. Невозможно представить! Ведь Калягин был их самым ценным агентом, а его бросили в беде. Значит, не будет никакой операции по вывозу агента из страны, никто не собирается рассчитаться за годы верной службы. Неприкрытый цинизм ситуации поражал своей жестокой простотой. Дело было даже не в судьбе русского.
Предали его, Джорджа Паркера. Если он сам не сумеет выпутаться, то они просто сделают вид, что не знают никакого Паркера.
Стука в дверь он не расслышал, но ухмыляющуюся физиономию нельзя было не узнать. Сегодня Харрисон красовался в летнем голубом костюме и малиновом галстуке.
«В следующий раз, испугался Паркер, я могу не сдержаться и рассмеюсь ему прямо в лицо».
Привет, Джордж, я просто заскочил на минутку сказать, что на сутки отбываю в Лондон. Пробегусь по магазинам и еще кое-что сделаю. Тебе ничего не надо?
Паркер отрицательно покачал головой.
Спасибо. Где ты собираешься остановиться?
У меня брат живет в Гемпстеде, так что никаких проблем.
Отлично. Желаю весело провести время.
Спасибо, Джордж. Давай как-нибудь соберемся вечерком, когда я вернусь.
«Лучше не надо», подумал Паркер.
Он молча уставился в бумаги и не поднимал головы, пока за Харрисоном не закрылась дверь. Этот недоносок начинал его не на шутку раздражать.
Калягин обнаружил его в кармане, когда начал одеваться. Плотный белый конверт с гербом и водяными знаками был уже изрядно помят, но по-прежнему выглядел солидно и вызывающе загранично.
В конверте лежало приглашение на коктейль, который организует британское посольство в честь «Ай-Би-Эм»получил на прощание от английских бизнесменов.