По мере того, как генерал говорил, лицо Кулакова еще больше бледнело, а его маленькие костлявые ручки на столе комкали бумаги, словно пытаясь сделать им больно.
Телеграмма в Лондон была короткой. Никаких подробностей, потому что он сам их пока не знал. Ни слова о Сашеим до этого юноши не было никакого дела. Но для себя Паркер не собирался списывать Сашу со счета, как поступили бы в Лондоне.
Он лишь предупреждал руководство об опасности, о том, что их самая крупная операция терпит крах, что могут быть осложнения, к которым следует подготовиться заранее. Они поймут, что Паркер имеет в виду.
К четырем часам ему надоело мерить шагами свой кабинет, до чертиков обрыдло рассматривать висевшие на стенах акварели, которые Министерство труда оптом поставляет во все британские посольства за рубежом. Он вышел прогуляться по коридору, а когда вернулся, то застал в кабинете сэра Дэвида, сидевшего в кресле напротив его стола.
Не возражаете, что я зашел к вам? приветливо сказал посол. Я лишь хотел уладить то небольшое недоразумение, которое произошло между нами пару дней назад.
А нечего улаживать, резко ответил Паркер. По-моему, в прошлый раз мы окончательно обо всем договорились.
Я хотел узнать, как за эти дни продвинулась ваша операция.
Слушайте, сэр Дэвид, тот человек погиб. Какого продолжения вы еще ждете? Советы и без меня в состоянии позаботиться о своих мертвецах.
Я просто подумал, не стряслось ли у вас чего. Ведь сегодня утром вы послали экстренную шифровку. Может, вы посвятите меня в ее содержание?
«Ага, подумал Паркер, задрожали поджилки у мерзавца. Ничего, пусть помучается».
Извините, сэр, служебная тайна. В данный момент ничем не могу помочь. Но уверен, что в скором времени вас обо всем проинформируют по каналам Министерства иностранных дел.
Ясно. Сэр Дэвид поднялся из кресла. Вы не слишком доброжелательны, Джордж, и в первую очередь по отношению к самому себе. Подумайте над моими словами и постарайтесь сделать правильные выводы, м-м?
Когда дверь за ним захлопнулась, Паркер беззвучно рассмеялся. Сейчас для него самое время демонстрировать свою доброжелательность. Через пару недель он уже будет в Англии.
С дома на площади Дзержинского сняли почти все леса, но серо-желтый прямоугольник здания КГБ выглядел точно так же, как до ремонта. Может, стал почище, посвежее, но это мало кого волновало, да и особо рассматривать его охотников не находилось.
Перминев смотрел из окна приемной на толпы людей, снующих вокруг «Детского мира»: уже «отоварившиеся» со свертками и авоськами ныряли в метро, спускались к Большому театру мимо гостиницы «Берлин» или к площади Свердлова мимо первопечатника Ивана Федорова и билетных касс в «Метрополе».
Входя в кабинет генерала, Перминев волновался.
Мэлор Иноземцев сидел за столом. В сумраке кабинета был виден только его силуэт. Генерал шумно зевнул и потер глаза.
Если вы на этот раз не напортачите, сказал он Перминеву, то у нас появится шанс восстановить доверие руководства. Калягина возьмете сегодня ночью, часа в два, в его квартире на Кутузовском. Тамошнюю охрану заранее не предупреждайте. Я им сам позвоню, когда вы поедете.
А потом?
Для него уже приготовлен дом в Электростали. Не думаю, что он там надолго задержится, но место удобное. С ним хотят побеседовать, прежде чем отправить дальше.
Кто еще в курсе?
Только четыре человека. Один из них генеральный секретарь. Себе в помощь можете подобрать, кого захотите, только смотрите не ошибитесь. Подстраховывать вас никто не будет.
От Иноземцева Перминев поехал на Ленинградский вокзал. Отсюда позвонил по автомату в небольшой городок километрах в пятидесяти от Москвы. Мужской голос на том конце провода ответил так тихо, что если бы Перминев не знал его и заранее не напряг свой слух, то мог бы подумать, что их не соединили. Перминев сказал всего несколько фраз и повесил трубку. Если и брать сейчас помощника, то лучше всего отставного палача. Это гораздо умнее, чем приглашать людей из штата. Вдруг что-то сорвется?
Дорога была в отвратительном состоянии, скорость не прибавишь. На выезде из Москвы милиция перегородила шоссе и проверяла грузовики. «Опять ловят мелких жуликов, рассеянно подумал Перминев. А настоящие воры и в ус себе не дуют».
В городке недавно выпал свежий снег. Толстыми шапками он покрыл новые многоэтажные корпуса и приземистые частные домишки. Еще издали показалась темная фигура, неподвижно застывшая на белом фоне. У ног человека лежал армейский вещмешок.
Человек даже не шелохнулся, когда подъехала машина, не помахал рукой. Молча открыв заднюю дверь, он сел на сиденье. Перминев обернулся и поздоровался, но ответа не дождался. То ли от долгого стояния на морозе, то ли от долгой работы палачом душа в этом человеке словно промерзла.
Протокол был согласован заранее: по три представителя с каждой стороны; два переводчика, оба советских; карандаши и бумагаиз хозяйственного отдела ЦК, минеральная водаиз Грузии. Все мелочи предусмотрены.
Калягин чувствовал разочарование. Англичане знали свое дело, а это было плохим признаком. Скорее всего, к нему пришли настоящие бизнесмены.
Переговоры носили предварительный характер. Советская сторона пыталась выяснить, каков политический климат на Западе, как долго продлится эмбарго на импорт наукоемких технологий, существуют ли обходные пути. Разумеется, никто не спрашивал об этом в лоб, просто задавали наводящие вопросы и оценивали реакцию на них. Словом, разговор шел полезный, но ни к чему не обязывающий.
Через час они обменялись рукопожатиями перед объективом кремлевского фотографасуетливого маленького человечка, обвешанного аппаратурой, как новогодняя елка. На прощание Калягин предложил гостям выпить по чашечке кофе, и они разместились в неловких позах на двух неудобных диванах в приемной.
Чуть позжеКалягин даже не понял, как это получилось, сидевший рядом с ним англичанин умудрился расплескать на себя и на него кофе.
Реакция последовала моментально: двое других бизнесменов рванулись по сторонам в поисках салфеток, за ними кинулись переводчики, кто-то побежал за новой чашкой кофе. В суматохе Калягин остался наедине с неловким соседом.
Они смущенно улыбнулись друг другу, Калягин пожал плечами, как бы сетуя на свою беспомощность. И тут англичанин, словно невзначай, наклонился к нему и шепнул такое, от чего у Калягина свело желудок.
Слова англичанина застали его врасплох, как гром среди ясного неба. Пять словпять ударов молотом по голове. Пять слов, которые Калягин надеялся никогда не услышать.
Он быстро огляделся кругом, не слышал ли их кто-нибудь еще, но поблизости никого не было. Подбежал помощник и начал вытирать его пиджак и брюки. Англичанин рассыпался в извинениях, переводчик едва успевал за ним, но покрывшийся потом Калягин ничего не слышал.
Он прикоснулся платком колбу и, покачнувшись, потерял равновесие. Чья-то рука поддержала его сбоку. Все окружающие ясно видели, что Калягину стало дурно. Скрыть этого он не сумел, да и кто бы на его месте остался хладнокровным, услышав такое за чашечкой кофе спустя двадцать лет?
Он почувствовал, как ему пожимают руку.
Goodbye.
До свиданья, до свиданья.
До какого, к черту, свиданья? Больше никогда в жизни он с ними не встретится.
Калягин еще раз взглянул на представителей «Ай-Би-Эм». Счастливые, через четыре дня они будут в Англии. Вот бы они изумились, узнав, что он готов на карачках ползти вслед за ними!
Интересно, что им рассказали в британской разведке? Наверное, ничего. Но если бы они узнали правду, что бы подумали о нем? Предатель? Патриот? Илихуже всегоничего бы не подумали
Англичане удалились. К Калягину подошел один из переводчиков.
Думаю, переговоры прошли успешно, товарищ секретарь.
Ах, вы думаете? осадил его Калягин. С чего вы это взяли?
Он вернулся в свой кабинет, но сидеть спокойно не мог. Руки дрожали.
Калягин раскрыл еженедельник, черкнул пару строк и откинулся на спинку кресла. «Только нельзя суетиться, подумал он, и его пальцы сжались в кулак. Если поддашься панике, пропадешь окончательно. Ищи выход и не торопись, перебери все возможности».