Сузи, хлопнув дверью, ушла в спальню. Паркер так и остался стоять столбом посреди гостиной. Он представлял, как небритый выключил магнитофон, глотнул пива, не спеша закурил и сделал запись в журнале о неладах в семье первого секретаря британского посольства. Обычное дело. Сколько подобных сцен он уже слышал на своем посту.
Существует множество способов познакомиться с достопримечательностями Красной площади. Самый простойна час примкнуть к стаду любопытных, которых пасет экскурсовод с мегафоном в руках вместо кнута.
В сумерках экскурсоводы расходятся по домам, оставляя гостей Красной площади бродить в невежестве по ее булыжной мостовой, глазеть на опереточную смену караула у Мавзолея, спорить о политике с топтунами в штатском, ловящими простаков.
Освещенный по ночам прожекторами, наполовину сказочный, наполовину легендарный московский Кремль мог бы разместить на своей территории добрую сотню вашингтонских Белых Домов. Овеянный многовековой славой, Кремль никого не оставлял равнодушным. На протяжении столетий его строили, разрушали и снова строили. Как магнит он притягивал завоевателей. Лишь один Гитлер пренебрег им в пользу обветшалой ленинградской гостиницы «Астория», что напротив Исаакиевского собора. Он даже заранее напечатал пригласительные билеты на торжественный прием по случаю своей победы.
После капитуляции Германии советское командование собрало все фашистские знамена и штандарты, и на параде Победы их повергли в прах у подножия кремлевской стены. С тех пор никто не посягал на сердце России. Слишком далеко от границ до Кремля, слишком хорошо он охранялся. Никто не мог войти или выйти отсюда без специальной проверки.
Любой постороннийвраг до тех пор, пока не докажет, что он друг.
Некоторые историки считали, что так было не всегда. Может быть. Однако советский отрезок истории Кремля представлял собой Оплошную череду казней, убийств и самоубийств, самого одичалого варварства. Так что не стоило удивляться нынешним отношениям внутри его стен.
Жизнь за ними строилась на зыбучем песке, ненадежном, предательском. И кому, как ни Виктору Афанасьеву, было знать об этом.
Разбудив среди ночи, его везли сюда со спокойной лесной дачи. Он едва успел застегнуть ширинку, нацепить галстук и пройтись бритвой по подбородку.
Впрочем, такое случалось не впервые. Кризисные ситуации возникали одна за другой и так же быстро рассасывались. Слишком много слабонервных руководителей развелось в республикахчуть что, и они сразу названивали в Кремль в любое время дня и ночи. Хотя лучше проехаться лишний раз, чем потом расхлебывать заварившуюся кашу.
Афанасьев хорошо помнил случай с южно-корейским лайнером: неполадки на линии связи, возмутительное нарушение субординации младшими офицерами, всеобщее невежество в азах военного делаи вот вам, пожалуйста. Разумеется, был трибунал, и врезали им всем по первое число, до сих пор, поди, чешутся.
С тех пор, едва чайка перелетала через границу, как штаны у них сразу становились мокрыми. Вероятно, нечто подобное приключилось и нынче ночью.
«Зил» въехал на Красную площадь и затормозил перед Спасскими воротами. Афанасьеву вспомнилось время, когда Кремль был закрыт для простых посетителей. Самые страшные годы сталинизма, последовавшие за самой страшной из войн. В пятьдесят шестом, когда начали разоблачать «культ личности», всем казалось, что времена меняются к лучшему. Но очень скоро выяснилось, что стране не надо таких «улучшений»; напротив, ей требовалась твердая рука. Народу нравилась сильная власть. Всегда нравилась, во все времена. А кто мог дать людям такую власть?
Светофор под аркой Спасской башни переключился с красного на зеленый, и Красная площадь осталась позади.
Выйдя из машины, Афанасьев сразу заподозрил неладное. Вокруг не было заметно никаких признаков суеты, окна в здании не горели, никто не выбегал из подъездов
Афанасьев не сразу заметил, что его слегка поддерживают под руки, провожая в кабинет генерального секретаря, а когда почувствовал, то удивился.
Ведь так не приглашают, так конвоируют.
Хозяин кабинета что-то быстро писал, нервно подергивая левой рукой, придерживавшей лист бумаги. Настольная лампа освещала только нижнюю часть его лица.
Садитесь, сказал он, не здороваясь и даже не глядя.
И только тут Афанасьева охватил страх. Где он сделал ошибку?
Генеральный секретарь бросил авторучку.
Вам известно, что в этой комнате однажды жил Наполеон?
Я. Я не знал растерялся Афанасьев.
Да, жил в 1812 году. Он провел здесь последнюю ночь перед бегством из Москвы. А наутро приказал взорвать Кремль. К счастью, русские солдаты помешали французам выполнить приказ императора. Наполеон был последним узурпатором, которого видели эти стены до сегодняшней ночи, верно?
Хозяин кабинета вопросительно поднял брови, наблюдая за реакцией Афанасьева.
Простите, товарищ генеральный секретарь, но я не совсем понял, чего вы от меня хотите.
Я хочу, чтобы вы согласились занять один пост, мой друг, и больше ничего. Только ответить «да» или «нет» надо сразу.
Афанасьев вынул платок и промокнул лоб.
Все очень просто. Генсек откинулся в кресле. («Как змея перед броском», подумал Афанасьев). Я предлагаю вам должность Президента Союза Советских Социалистических Республик. Через несколько дней она освободится. Хотите занять ее?
Афанасьев сглотнул и незаметно вытер о брюки вспотевшие ладони. Что здесь происходит?
Это большая честь, но я не уверен, что подхожу. Кроме того, я
Соглашайтесь, перебил его собеседник. Соглашайтесь. Он наклонился к столу, в упор глядя на Афанасьева. Потому что, если вы откажетесь, я буду вынужден отдать вас под суд как государственного преступника и расстрелять.
На мгновенье в кабинете воцарилась тишина.
Я протестую, товарищ генеральный секретарь.
Не надо. Если мне захочется посмотреть комедию, я лучше схожу в театр. Давайте говорить по существу. Конечно, в дворники вы не годитесь, но еще меньше подходите на пост президента. Однако вы можете его заслужить, если, не выходя отсюда, напишите имена всех, кого вовлекли в свой жалкий заговор. Всех без исключения, вы меня хорошо поняли?
Афанасьев тяжело дышал. Он видел, что кругом потерпел поражение, но генерал слишком долго варился в котле советской политики, чтобы просто так сдаться этому выскочке. К тому же, у него оставался один козырь.
Допустим, что вы правы, товарищ генеральный секретарь, и я действительно хотел выступить против вашего политического курсаиз высших государственных интересов, разумеется. Но какие у меня есть гарантии, что вы исполните ваше обещание?
Генсек вынул из ящика стола кассету и вложил ее в магнитофон. В полутемной комнате раздались голоса Афанасьева и Калягина, затем послышался громкий смех Афанасьева.
Вот видите, сказал ему собеседник. Я бы мог вообще не утруждать себя беседой с вами, а ваши кости уже гнили бы в помойной яме.
21 декабря
В гостиной своей кремлевской квартиры генеральный секретарь застал ожидавшую его жену. За раздвинутыми портьерами небо уже предрассветно порозовело. День обещал быть великолепным. Что может быть прекраснее настоящей русской зимы?
Неужели его действительно надо делать президентом? ревниво спросила жена.
Он сел.
Слишком их много, тех, кто стоит за ним. Старая гвардия Брежнева и Черненко. Если не бросить им кость сегодня, то завтра они разорвут меня на куски. Голодных псов лучше не дразнить. К тому же теперь я знаю их всех по именам. И это им известно.
Тебя не удивил этот новенький, Калягин?
Меня удивило только, насколько глубоко он успел увязнуть в этой грязи. Секретарь отвернулся к окну. Понимаешь, все эти заговоры, контрзаговорыдело обычное. Брежнев мне однажды жаловался, что Андропов ему звонит чуть ли не каждый день и предупреждает о готовящихся переворотах. Он потер глаза и снова повернулся к жене. Старики пусть остаются на своих местах, а Калягина надо убрать, причем с треском. Чтобы другим неповадно было.
Скажи, а что бы ты делал, если бы у них получилось на этот раз? Если бы во главе стоял не этот дуб Афанасьев, а кто-то поумнее? Ты ушел бы в отставку?