Все правильно, мистер Фаррар, кивнул посол. Спасибо вам большое за то, что нашли время проконсультировать нас. Всего доброго.
Паркер с удивлением отметил, что старик решил взять бразды правления. Джим Фаррар вспыхнулон никак не ожидал, что его попросят выйти вон.
Да, конечно Так я того пошел. Пока.
Когда двери тамбура закрылись, посол, поморщившись, произнес:
Ну, а теперь прошу высказать ваши соображения.
Оставшиеся в «изоляторе» задвигались, устраиваясь поудобнее, и облегченно вздохнули, словно Фаррар унес с собой неприятный запах. Паркер открыл скоросшиватель в мягкой обложке:
Знаете, что это был за шифр? Он поднял голову и поочередно взглянул на собеседников. Ему больше двадцати лет. Последний раз им пользовалась в 1968 году группа местных агентов, которые были на связи с нашим посольством. В том же году они попали в лапы КГБ, хотя не исключено, что кому-то удалось спастись. Мы, естественно, об этом ничего не знаем и никогда не интересовались их судьбой. Даже в те годы правила игры были довольно жесткими. Они неплохо работали: в основном собирали информацию да предприняли одну-две попытки перспективного внедрения. Если не ошибаюсь, именно тогда была принята программа таких внедрений.
Паркер замолчал, углубившись в чтение папки. Неожиданно перед ним забрезжила разгадка странной радиограммы.
Тем временем посол повернулся к Мэри Кросс.
А вы что скажете, Мэри?
По-моему, типичная провокация. Все признаки налицо. Теперь они ждут нашей реакции, а по ней постараются нащупать подходы к агентам МИ-6.
Паркер продолжал молча листать скоросшиватель.
Значит, вы советуете не обращать внимания, сделать вид, будто ничего не случилось?.. переспросил посол, вопросительно взглянув на Паркера. Брать на себя ответственность сэру Дэвиду явно не хотелось.
Но Паркер не слышал его. Внизу очередной страницы он наткнулся на абзац, посвященный шифру ZAшифру, которого не знал даже искушенный в тайнописи Фаррар. Когда Паркер дочитал до конца, он почувствовал, что у него пересохло во рту.
У вас есть дополнения, Джордж? Сэр Дэвид кивнул на папку в его руках. Похоже, посла вполне устраивала позиция Мэри Кросс.
Нет. Паркер захлопнул папку. Здесь одно старье. Инструкции как пользоваться микрофотоаппаратами и тому подобная ерунда.
Сэр Дэвид взглянул на часы и встал из-за стола. Без десяти шестьвремя отправляться в объезд посольств, где начинаются дипломатические приемы с коктейлями.
Кажется, больше ничего срочного нет, сказал он. Остальное отложим на утро.
За окнами стояла кромешная тьма. Москва словно вымерла, скованная морозом. Паркер подождал, пока все сотрудники разойдутся по домам, и спустился в подвал, где стояли сейфы посольского архива. Минут сорок ушло на то, чтобы найти и перетаскать нужные папки с документами в, свой кабинет на первом этаже. Задернув тяжелые бархатные шторы на окне, он зажег настольную лампу и постоял Несколько секунд, прислушиваясь. Потом запер дверь, сел за стол и, взяв верхнюю папку, сдул пыль с обложки.
Страниц в папках не хваталоследственная комиссия поработала на славу. Сразу же после разоблачения Долинга из Лондона под маркой инспекции Министерства иностранных дел нагрянула бригада из трех следователей, которые скрупулезно, строка за строкой, прочесали всю разведывательную документацию. Днем они проверяли допуски сотрудников посольства, шныряли по их квартирам, беседовали с женами, а по ночам рвали страницы из папок с грифом «совершенно секретно», расправляясь с документами с тем ожесточением и беспощадностью, которые обычно сопутствуют крупным провалам. Всю переписку Долинга, его заметки, записные книжки, телефонные номера, любой клочок бумаги, имевший касательство к предателю, рассматривали чуть ли не под микроскопом.
Некоторые из документов отослали в Англию с дипломатической почтой. Но времена в Лондоне наступили скверныеникто никому не доверял. К тому же по новым правилам полагалось всячески избегать централизации разведывательных данных. Хранить информацию следовало на местах, где она добывалась, и передавать в центр по мере надобности. Штаты курьеров и сортировщиков диппочты сокращались. По новой логике московские разведданные надежнее было хранить в Москве.
По вырванным страницам Паркер мог проследить ход расследования. Едва лондонские специалисты затронули агентурную сеть Долинга, как полетели головы. Впрочем, они зря старались: сразу после разоблачения Долинга КГБ прошелся частым бреднем по Москве, Ленинграду и еще трем городам. А через сорок восемь часов после первых задержаний и допросов с пристрастием последовала новая волна арестов. Но лондонские визитеры строго следовали букве инструкций и сразу по прибытии в Москву потребовали послать в эфир сигнал тревоги на тот случай, если кто-то из агентов еще уцелел на свободе и мог их услышать. Оставаться джентльменами до конца было главным правилом британской разведки.
Паркер зевнул и потер глаза. Можно себе представить, что за неразбериха творилась тогда.
Время от времени каждый человек испытывает внезапное предчувствие беды, которое, к счастью, редко оправдывается. То же чувство кольнуло Паркера, когда зазвонил телефончерный телефонный аппарат городской линии. Не брать трубку нельзя, ибо в посольстве светилось только его окнодаже с улицы было видно, что Паркер на месте.
Звонила жена:
Стивену хуже. Приезжай немедленно.
Уже положив трубку, Паркер сообразил, что никогда раньше Сузи не говорила с ним таким требовательным тоном.
На заднем сиденье «роллс-ройса», мчащегося по скоростной полосе Калининского проспекта, посол Великобритании сэр Дэвид Уайт обнимал свою «душечку». Прием в испанском посольстве закончился, теперь их ждал австралийский посол.
Сэр Дэвид благодушествовал и даже позволил себе взасос поцеловать женушку в шею, но Харриет не шевельнулась.
Послушай, дорогой, в последние дни нам никак не удавалось поговорить, прошептала она, а мне надо столько тебе сказать.
Ну так пользуйся моментом. Слушаю тебя, дорогая, шепнул он в ответ и снова поцеловал жену. Харриет отвернулась и уставилась в окно автомобиля.
Я изо всех сил старалась привыкнуть к московской обстановке. Но здесь все такое серое, скучное. Она повернулась к мужу. Нельзя ли нам досрочно уйти в отставку или придумать что-нибудь еще?
Сэр Дэвид взял жену за руку.
Мне казалось, что тебе здесь нравится. По крайней мере ты всегда об этом говорила.
Харриет рассмеялась.
А что еще прикажешь делать? Каждый раз заливаться горючими слезами в ответ на вопрос: «Как поживаете»?
Но что конкретно тебя не устраивает? Ты же как будто не скучаешь.
Да, конечно, только изо дня в день повторяется одно и то же: занятия идиотской икебаной, идиотская прогулка, идиотская гимнастика Будь они прокляты!
Тише, тише, старушка. Сэр Дэвид кивнул в сторону русского шофера.
Вот то-то и оно, нам даже поговорить нельзя. Впрочем, тебя это кажется не беспокоит. Помнишь, как мы жили до приезда сюда? У тебя всегда находилось время поболтать со мной, помечтать о маленьком домике в Уилтшире или где-нибудь еще Ты же обещал, Дэвид! Говорил, что у нас обязательно будет домик.
Посол отпустил ее ладонь, но теперь Харриет завладела рукой мужа.
Ведь наши планы не изменились? Правда, Дэвид? Просто не знаю, как бы я жила, если бы не надежда на будущее.
Машина остановилась. Кто-то открыл дверцу и внутрь ворвался гул толпы у посольских ворот, так что Харриет осталась в сомнении, правильно ли она расслышала ответ мужа.
Чем выше кабинет, тем труднее в нем уединиться. Эта мысль пришла на ум Калягину, когда он рассматривал батарею разноцветных телефонов на тумбочке рядом со своим рабочим столом.
Каждый из телефонных аппаратов символизировал ту или иную степень власти. Стоило только поднять трубку, и в считанные секунды его соединят с любым городом, заводом, с глухой заставой на монгольской границе. Слыша в трубке дрожащие, срывающиеся от волнения голоса, Калягин почти наяву видел испуганные, покрытые потом лица отвечавших. Еще бы, звонок из Кремля! Из самого Политбюро! От Таких звонков даже тундра дрожит. Не только судьба, но порой и сама жизнь зависела от неустойчивой, с помехами, телефонной связи длиной в десятки тысяч километров.