Последний человек кричал, умолял меня помочь, скулил и звал свою мать, потом кости в его шее сломались, и медведь начал пировать его плотью. Вот тогда-то и началось попрошайничество; люди, которых Крафт и его отряд привели сюда, намереваясь поработить своим развратом, все они умоляли меня о помощи, чтобы я не оставлял их там.
Но ничто не было громче голоса в моей голове; пистолет, зовущий меня даже сквозь грязь и бетон над головой, говорящий мне, как я слаб без него, как уязвим...
Я отмахнулся от этой мысли и встал. Голова медведя торчала вверх, морда была покрыта хрящами и кровью, из пасти вырывалось низкое рычание.
- Бери свою еду. Этих оставь. Я принесу остальных мертвецов, когда закончу свои дела.
Один из пленников, мужчина, начал кричать на меня:
- Какого черта ты тут делаешь? Это же гребаный медведь! Возьми в руки пистолет и...
Медведь повернулся и зарычал прямо на него, грохоча вперед на лапах, которые могли превратить звенья цепи в крупу. Человек заскулил и отпрянул от животного, его ближайшие соратники сделали то же самое.
- Эй, эй! - крикнул я.
Медведь повернулся и посмотрел на меня. Я встретился с ним взглядом, гадая, есть ли в нем искра разума, не вернулся ли мой учитель, чтобы помочь мне отомстить за него.
Возможно, это был он, но иногда медведь был просто медведем, ищущим еду.
- Оставь его. Он не знает таких способов, как ты и я. Бери свою еду и уходи.
Даже если бы у меня был пистолет, я рисковал. Медведь мог бы найти дорогу внутрь, привлеченный всей этой смертью, с которой Крафт так любезно расправлялся все эти годы. Я шептал старые слова и заклинания защиты от животного духа моего учителя, временной плоти... был шанс, что я не выберусь живым.
Медведь пыхтел, кровь капала с его нижней губы. Я попятился, когда он отвернулся, взяв тело своей самой свежей жертвы за ногу и утащив его в темноту. Я не вздохнул с облегчением, пока не услышал, как эти громкие и грохочущие шаги затихли.
У Крафта были ключи. Я вытащил их из его штанов и отстегнул ремни Джейка. Мой спутник сложил руки на груди, глубоко дыша и стараясь не показывать, как ему больно на самом деле. Похвально. Я бросил ему ключи, и он застонал, когда потянулся, чтобы поймать их, немного сукровицы стекало с его обугленной плоти.
- Освободи остальных, а потом мы перевяжем твою рану.
Джейк посмотрел на меня так, словно мой бекон соскользнул с тарелки, и махнул рукой остальным закованным в цепи людям.
- Не хочешь на этот раз поиграть в Бога, Салем? Некому торговать? Мне больно, нам больно, а ты вместо того, чтобы помочь, идешь на что? Взять пистолет, убить кого-нибудь, чтобы тебе стало лучше?
Я позволил ему разглагольствовать, он заслужил это. Во время нашего путешествия он был очень обременен, а теперь еще и искалечен. То, что он увидел в этом месте, заставило бы огрубеть и более слабых людей. Он не позволял мне говорить или давать какие-либо объяснения или заверения, и я мог уважать это, а именно потому, что такового не было. Я был "джокером" в колоде карт и ухитрялся видеть другую сторону только вылезая из кожи вон..
- Одень их. Не дай им убить миссис Крафт, - просто сказал я, поворачиваясь, чтобы уйти.
На этот раз взгляд Джейка соответствовал моему. У него был шанс высказать свое недовольство, но теперь пришло время заняться делом дьявола. Джейк пожалуется позже. Он попятился, шаркая ногами, к женщине, которая теперь плакала от радости. Я повернулся к миссис Крафт и усмехнулся, сидя на корточках в грязи, пока она не увидела клеймо под моим глазом и кровь, все еще окрашивающую мои зубы.
- Полагаю, на вас мое пальто, мэм.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Пистолет приятно ощущался в моей руке. Должно быть, я выглядел, как отчаявшийся человек, когда копался в грязи, следуя за шепотом, пока не нашел его. Мое сердцебиение вернулось в норму.
Теперь оно билось от возбуждения, когда я смотрел на Крафта, закованного в собственные цепи. Его жертвы стояли вокруг меня, снова одетые в то немногое, что я смог им предоставить, некоторые даже надели форму людей Крафта.
Сержант ухмыльнулся. Даже голый, отданный на милость людей, которые, несомненно, не дадут ему ничего, он все еще демонстрировал кровавое мужество.
- Отличная работа, Ковингтон. Хороший способ повернуть все вспять с твоим мертвым язычником. Не могу сказать, что я знаю, как ты взломал замок, но это чертовски хорошая работа.
У этого человека была манера покалывать под моей кожей, как чертова заноза, которую я просто не мог сдвинуть с места. Я привык к тому, что мужчины выказывают страх, поддаются боли, но этот человек ясно дал понять... пытки на него не подействуют.
Крафт утонул в своих цепях, хихикая так сильно, как его мать рядом с ним. Лишенная пальто, она была так же обнажена, как и ее сын; это зрелище не радовало глаз. Ее тело было покрыто шрамами, старыми ожогами, ударами хлыста и чем-то похожим на следы зубов в интимных местах.
- Ну чего ты ждёшь, Ковингтон. Покажи нам боль! Отправь нас вниз по реке! - oн танцевал в своих цепях, его мать повторяла это движение и делала непристойные жесты в нашу сторону, вращая бедрами.
Я уставился на них обоих, пытаясь вызвать хоть какой-то холод, который еще оставался во мне после того, как солнце взошло этим утром.
- Я спрошу тебя только один раз, Крафт. Где Август Лэмб и братья Вебер?
Крафт вздохнул, закатил глаза и пошевелил языком в деснах.
- Чёрт бы тебя побрал, Ковингтон! Ты вообще собираешься нас пытать сегодня? Я до смерти хочу посмотреть, что они приготовят для меня на Юге, хочу побыстрее посмотреть, так ли горит адский огонь, как они говорят!
- Вы слышали его, Ковингтон! Давайте выпотрошим его!
Это был старик, шахтер с одного из соседних участков, который переубедил одного из мертвецов Крафта.
Я не винил их за их гнев; они заслужили чувство удовлетворения, которое приходит с убийством человека, который действительно нуждался в смерти. Но Эрнест Крафт не был человеком, одержимым каким-либо разумом. Если бы я не знал его лучше, я бы сказал, что сам ад выплюнул его, но, конечно, он думал то же самое и обо мне.
И у меня были способы узнать правду из бескомпромиссных уст.
- Мистер Хоу, не будете ли вы так любезны принести припасы, которые я нашел?
Моя вылазка наверх была не только из-за пистолета. Мое краткое общение с серьезным Крафтом уже дало мне непреложное знание, что он не в своем уме. Что он будет упиваться болью, не заботясь о том, что умрет от нее. Человек, получающий удовольствие от боли, - крепкий орешек, но всеми правдами и неправдами я мог вырвать у него свои желания.
Джейк вышел вперед, держа в правой руке три свечидве белые и одну черную. Новый Орлеан был добр ко мне в прошлый раз, когда я спускался по протоке; деньги, заплаченные мне, создали эти свечи.
В другой руке он держал две банки. В одной из них сидела муха; поймать ее здесь было нетрудно, так как насекомые жужжали повсюду, стремясь полакомиться кровью мертвецов. В другой лежал паукЧерная вдова.
Многие работы требовали жертв и символизма, и эта ничем не отличалась. Это было самое замечательное в паукахони всегда были голодны.
Я начал с самого начала, расставив свечи вокруг Крафта и его матери, черную во главе и белые по бокам, образуя треугольник.
- Что это такое? Какой-то языческий обряд? - Крафт рассмеялся, но я видел, как его глаза следят за мной, когда я поместил паука и муху прямо за черную свечу, обе банки отражали свет факела.
Красный цвет вдовы, казалось, светился во мраке.
У меня была интуиция насчет этого человека, чувство, которое я преследовал.
Спичечная головка вспыхнула в моей руке, крошечное пламя подпрыгнуло, когда я прикрыл его ладонью. Я наклонился к черной свече и заговорил так твердо, как только мог:
- Эта свеча символизирует твою ложь и боль, которую ты причинил другим, боль, которую ты умолял для себя.
Крафт замахал руками в цепях, пытаясь ногой опрокинуть свечу; тщетно, но достойно восхищения.
- Жуткая штука. Я понимаю, почему Руби купилась на это.
Я подошел к белым свечам.
- И то, и другое символизирует истину и развязывание твоего языка. Разоблачение твоего обмана и преодоление твоей воли глазами духов, наблюдающих за тобой.
Крафт напрягся в своих цепях, его рот искривился в усмешке, глаза сверлили меня.