Я не мог больше стоять на пороге, не вызывая у них подозрений, а «Нова» была единственным транспортным средством, которое у меня было, чтобы покинуть этот район, поэтому я направился к нему. Харди - толстяк, которого ТОПОР предупреждал меня, это смертоносная куча твердых мускулов, - стоял ко мне спиной. Долговязый - Лорел, известный эксперт с выкидным ножом, который с удовольствием отрезал маленькие кусочки от своих пленников, пока они не были готовы говорить, - смотрел прямо на меня, когда я приближался, но на самом деле не видел меня в тени, как он был поглощен в разговоре.
Я мог видеть, что примерно в тот момент, когда я подхожу к багажнику машины, я оказываюсь в маленьком круге света уличного фонаря, и что Лорел, вероятно, будет наблюдать за мной, когда я подхожу ближе. Я повернулся к бордюру, чтобы спина Харди частично закрывала мне обзор его спутника. Размер этой спины мог блокировать приближение танка М16, за исключением того, что Лорел был примерно на голову выше своего напарника. Инстинктивно я понял, что что-то во мне привлекло внимание Лорел, когда сошел с тротуара и поставил свой багаж позади машины. Держа голову повернутой на улицу, я вынул ключи и открыл багажник, чувствуя, как и я, что Лорел замолчала и идет к задней части машины.
Щелчок выкидного ножа сказал мне, что меня узнали. Я повернулся к нему лицом, когда он бросился ко мне, которому предшествовали пять дюймов стали. Я отступил и позволил его инерции унести его вперед, затем назад
и ударил ему сбоку на шее в нервном центре чуть ниже уха. Он упал лицом вниз в багажник, я протянул руку и захлопнул крышку на его пояснице. Край тяжелого металла ударил его примерно на уровне пояса, и я услышал громкий щелчок, который, должно быть, был его позвоночником.
Я снова откинул крышку сундука и в слабом отблеске его света увидел его лицо, искривленное от боли, рот, открытый в беззвучных криках агонии, которые никто не услышал.
К тому времени Харди уже неуклюже обошел машину, одна рука, похожая на окорок, тянулась ко мне, а другая возилась с его ремнем в поисках пистолета. Я вытащил из сундука ручку домкрата и, используя ее как продолжение руки, врезал ей прямо в это огромное лицо для пудинга. Он отступил, выплевывая осколки осколков зубов и рыча от боли, когда кровь хлестала из того, что было его носом. Рука, которая пыталась схватить меня, превратилась в качающийся шест, такой же твердый, как два на четыре, когда он выхватил ручку домкрата из моих рук. Он пролетел по воздуху и вылетел на улицу.
Если бы он был умен, он бы продолжал пытаться высвободить свое ружье, которое застряло между его переполненным животом и тугим ремнем. Вместо этого, обезумев от боли, он бросился вперед, как разъяренный медведь, широко раскинув руки, чтобы заключить меня в то, что я знал, будет смертельным объятием. Меня предупредили, что это его любимый метод забоя. По крайней мере, двое мужчин, о которых мы знали, были найдены сдавленными почти до состояния кашицы, их ребра раздавлены о жизненно важные органы, и они ужасно умирали, утонув в собственной крови. Я снова ступил на тротуар; глядя на его гигантские руки.
Когда я отошел от этих ужасных объятий, он споткнулся о ноги мертвой Лорел и упал на колени. Сжав руки вместе, я положила их ему на шею сзади, и он растянулся на улице во весь рост. Удар мгновенно убил бы большинство людей, но пока я смотрел на него в изумлении, он хмыкнул, качнул массивной головой, словно пытаясь очистить свой запутанный мозг, и начал становиться на колени. Его наощупь протянулись руки для поддержки, и одна из них сомкнулась на выкидном ноже Лорел, который упал на тротуар. Пальцы, похожие на сосиски, обхватили рукоять ножа, когда он начал подниматься. То, что было почти улыбкой, появилось на этом окровавленном, теперь уже зазубренном рту, и маленькие поросячьи глазки злобно блеснули, когда они сосредоточились на мне. Узнавание также пришло к ним, когда он понял, кто я, и кровь потекла из его губ, когда он выругался по-русски и сказал:
«Собачкин сын! Я разделю тебя пополам, Картер, и скормлю свиньям. Мышцы на его шее напряглись, а тяжелый пульс гротескно танцевал прямо под покрасневшей плотью его толстой шеи. Он сделал два неуклюжих шага ко мне. Подобно игроку, которого бросила линия обороны викингов, я ударил его ногой по этому уродливому лицу с раздавленной тыквой.
Мощная капля плоти снова бросилась вперед. Рука, сжимающая нож, первой ударилась по улице, держа лезвие в вертикальном положении, и толстая шея упала на него. Я уклонился от брызг крови, хлынувшей из его перерезанной артерии, и подошел к задней части «Новы»; выдернув все еще дергающееся тело Лорел из багажника, я захлопнула крышку.
Когда я кладу свой багаж на заднее сиденье, я услышал крик из дома через дорогу. Он прошел через открытые французские двери второго этажа, и я знал, что труп Крищикова был обнаружен. Войдя в «Нову», я стремительно выехал на все еще тихую улицу и направился к аэропорту, мрачно думая, что еще больше сюрпризов ждет человека наверху, когда он начнет искать телохранителей Крищикова.
Глава 2
Одна вещь, которую я должен был сказать о той роли, которую Хок заставлял меня играть, - это хорошие условия. Судя по биркам на багаже Gucci, который ждал в комнате у Уотергейта, когда я приехал, я был Ником Картером с 48-й Восточной улицы в Манхэттене. Я узнал по этому адресу дом из коричневого камня в Тертл-Бэй, который наше бюро использовало в качестве офисов, «убежища» и жилого дома в Нью-Йорке. Одежда в сумках была явно дорогой, консервативной по цвету, а покрой напоминал вкус западного нефтяного миллионера. Эти мальчики из Далласа и Хьюстона, возможно, не увлекаются яркими твидами и клетками, но им нравится, чтобы их дорожная одежда была такой же удобной, как и Levis, которые они носят в старом загоне. Куртки с широкими плечами и боковыми отверстиями венчали обтягивающие брюки с расположенными спереди карманами в стиле синих джинсов и широкими петлями для жестких ремней с латунными пряжками, которые были вместе с ними. Очень мягкие белые хлопковые рубашки имели двойные карманы с пуговицами спереди. Я заметил, что все было подходящего размера, даже несколько пар сапог ручной работы за триста долларов.
«Если Хоук хочет, чтобы я играл богатого нефтяника, - думал я, распаковывая вещи и складывая вещи в огромной гардеробной, - я нисколько не возражаю. Помогла и комната. Такие же большие, как некоторые квартиры-студии, в которых я жил - именно так они и задумывались изначально, потому что Уотергейт был спроектирован как
Когда он впервые открылся, это был общежитие - гостиная-спальня, совмещенная с гостиной, была примерно двадцать четыре фута в длину и восемнадцать футов в ширину. В нем был полноразмерный диван, пара кресел, большой цветной телевизор, полностью оборудованная мини-кухня, а в нише была установлена большая двуспальная кровать.
Свет лился в комнату из окон от пола до потолка, выходивших на террасу. Я посмотрел на Уотергейтский комплекс площадью десять акров, на величественную историческую реку Потомак, и увидел четырех черепов, плавно проносящихся над водой. Сезон скачек должен начаться, понял я, наблюдая, как команды колледжа ритмично поглаживают веслами. Я мог точно определить момент, когда рулевые соперника увеличили темп, потому что снаряды внезапно устремились вперед по быстрому течению. Моя оценка тесной координации гребцов была прервана звонком телефона. Бьюсь об заклад, Хоук, когда поднял трубку. Но голос, который сказал: «Мистер. Картер? сказал мне, что это был один раз из ста, что я ошибался.
«Это мистер Картер».
«Это консьерж, мистер Картер. Твоя машина у входной двери.
Я не знал, о какой машине он говорит, но, с другой стороны, спорить не собирался. Я просто ответил: «Спасибо, сейчас пойду».
Предположительно, Хоук был единственным, кто знал, что Ник Картер был в Уотергейте, поэтому я подумал, что он прислал за мной машину; Я направился в вестибюль.
Минуя стойку консьержа по пути к входной двери, я осторожно протянул представительнице прекрасного вида в черном костюме за прилавком пятидолларовую купюру и весело сказал: «Спасибо, что позвонил по поводу моей машины». Если бы Хоук хотел, чтобы я разбогател, я бы играл богатым - на деньги AXE.