На что смотреть?
Они вышли к небольшой речушке, протекавшей по лесу. Между ее берегом и деревьями оставалась небольшая открытая площадка, которую Шох приспособил под какие-то свои нужды. На краю площадки стоял куль из веток, обтянутый бычьей шкурой.
Это?..непонимающе уточнил Тур.
Смотри!
Шох отошел на противоположный от куля край полянки и извлек из зарослей кустов свое копье. Вслед за ним показалась какая-то странная конструкция, напоминающая выдолбленный в толстой палке желоб с крючком на одном конце*.
Закрепив копье, в древко которого зачем-то добавились птичьи перья, в желобе с помощью крючка, Шох коротко размахнулся, метнув оружие в куль-мишень. Разорванный воздух свистнул, наконечник и часть древка исчезли в «быке». Тур заинтересованно хмыкнул, а Шох, со свойственной всем энтузиастам резвостью поспешил к мишени.
Смотри!воскликнул он, не вынимая оружия.Как глубоко! Рукой так не бросишь!
Тур подошел, заинтересованно исследовал быка, пожал плечами. Шох, не замечая скептицизма своего зрителя, воодушевленно продолжил:
Теперь вдаль!
Он вытащил копье из мишени, снова водрузил его на желоб и замахнулсяна сей раз не от локтя, а прямой рукой от плеча. Замах вышел отличныйно в момент толчка крючок от желоба оторвался, и копье, не получив должного импульса, шмякнулось на землю, по пути огрев своего владельца древком по голове. Его приятель поспешил на помощь, а убедившись, что друг не пострадал, захохотал в голос.
Сильная спина и руки, Шох,сказал он, отдышавшись.А не палка с крюком. Смотри.
Он подхватил копье друга, и, коротко размахнувшись, вогнал его в мишень. Шох, мрачный, как туча, поспешил проверить: копье и без палки вошло так же глубоко как и у него самого. Тур опять оказался прав... Шох упрямо сжал челюсти.
Но так будет не всегда!
Вернувшись в селище, друзья отправились прямиком к неприметной хижине, стоявшей немного в стороне от других. Из нее доносился детский смех и женские голоса. Место удара у виска Шоха продолжало багроветь и расплываться, стоило что-то с этим сделать.
Что?мужчин на пороге встретила полноправная владычица хижиныстаруха** Фетха, знахарка.
Шох молча указал на ранение. Собравшиеся в хижине молодые, до того перебиравшие травы, притихли и подошли поближе. Среди них была и Анхэ. Когда она оказалась рядом с Туром, тот слегка огладил ее по бедрам. Девица мгновение словно колебалась, видимо, не доверяя проявленной ласке после той первой ночиоднако затем, видимо, приняв какое-то решение, более чем откровенно потерлась о пушистую безрукавку охотника грудью. Тот довольно ухмыльнулся: путь свободен, на вечер и ночь у него есть отличное занятие. Может, позвать и Шоха?.. Болезненное шипение, раздавшееся со стороны пациента, однако, убедило его этого не делать. Может быть, в другой раз. Может быть.
Замечтавшись, Тур не сразу обратил внимание на какую-то возню за своей спинойи немедленно поплатился за утрату бдительности: его ноги и ягодицы оказались окаченными ледяной водой. Ощущение, особенно учитывая легкий морозец, более чем неприятное. Он в ярости обернулсяи уперся в полный ужаса взгляд Кныша, странно склонившегося и держащего в руке полупустую деревянную колоду с водой.
Разум подсказывал верное объяснение ситуации: неуклюжий замухрышка, видимо, ходил за водой, а возвращаясь, поскользнулся на вытоптанном до блеска снегу у входа в хижину знахарки. Колода для него оказалась слишком тяжелой, потянула его вперед и... Случилось то, что случилось. Бывает. Никто не виновати если бы это был кто-то другойТур это осознал бы. Но при виде Кныша все доводы разума ухнули в кипящий кратер бешенства.
Удар отбросил незадачливого помощника знахарки на несколько шагов. Тяжело приложившись спиной о снег, он так и остался лежать, нелепо широко раскинув руки и лишь слегка мотая головой, словно потеряв ориентацию в пространстве.
Молодые ахнули, Фетха гневно вскрикнулаа сам охотник пришел в себя лишь после того, как сильные руки обхватили его за плечи и ощутимо встряхнули. Пелена ярости исчезала, и он увидел перед собой Шоха.
Ты плохо поступил,сказал тот.Идем.
Тур позволил себя увести, по пути заметив, что над его жертвой уже склонилась знахарка.
Выживет?спросил он у Шоха. Голос противно скрипел, горло пересохло.
Друг мрачно пожал плечами.
В грудь,ответил он.В головуи ты бы убил его. Но этому может и в грудь хватить.
Тур опустил голову. Он весьма редко ощущал себя виноватыми теперь это новое для него чувство крайне ему не понравилось.
Ты ударил ни за что,между тем продолжил Шох.Ты не хорош к нему. Он слабый, но выживает как может: мужская работа ему не по силам, зато Фетхе он помогает, и он хорош для нее. Что он тебе сделал?
Кроме того, что из-за него весь мир Тура встал на уши? Ничего, пожалуй.
Дело было даже, пожалуй, не в самом Кныше. Если бы охотник увидел лишь его преображениеон бы еще как-то смог это пережить. Сложно было бы, конечно, совместить в голове образы худосочного пугала, неспособного удержать в руке боевой топори юного стройного колдуна, чья сила настолько превосходила все, виденное им раньше, что ее просто не с чем было сравнить. Но пока это касалось только Кныша, охотник бы смирился. Покоя не давало другое: ведь и сам он, Тур, видел, как изменилась вдруг Пустошь, слышал странные мерные ударыбудто бы билось исполинское сердце, наблюдал, как мечутся по бескрайней равнине бесплотные тени... Сын Взывающего тут был уже ни при чемведь не он наслал на охотника это видение. Как и все его соплеменники, Тур был приучен испытывать суеверный ужас перед потусторонним, доступ куда открывался лишь немногими потому понимал: увидев что-то подобное, он уже никогда не станет собой прежним, тем, кто просто жил и ни о чем невероятном не задумывался, целиком, как и все, полагаясь в этих вопросах на Взывающего. Так кто же он теперь?..
Найди себя.
Эти слова буквально истерзали его за прошедшие полкруговорота. Он пытался забыть их, не замечать, игнорировать этот безмолвный то ли приказ, то ли советно все без толку. Слова возвращались вновь и вновь, вынуждая задумываться, искать причины и объяснения своим поступкам, словам и чувствам. Почему, например, он ударил сейчас сына Взывающего? О-о, мрак, да потому что уже извелся весь за эти восходыа выместить злость и усталость было не на ком! О таком даже не расскажешь никому!
Остальные участники Путешествия на его осторожные расспросы лишь с удивлением ответили, что они с Кнышем очень скоро вернулись в лагерь. Кныш остался дежурить, а сам он лег спать. Ничего необычного. На Пустоши? А что на Пустоши. Темень да и все. Ночь прошла спокойно.
Спокойно, как же! За исключением того, что никакого возвращения на стоянку он не помнил, а проснувшись утром, вообще не мог сообразить, на каком он свете и не привиделась ли ему вся эта фантасмагория. Еще и замухрышка, мрак его побери, вел себя просто до отвращения примерно: больше не терялся, в неприятности и сам не попадал и других не втягивал, в лагере по мере сил помогали все это с таким невинно-непроницаемым лицом, что непонятно былото ли так умело притворялся, то ли и правда ничего не было...
Эта дилеммапривиделось или вправду произошло,было вторым, что доводило Тура до исступления, лишая возможности поговорить об увиденном даже с Кнышем: а вдруг и вправду все показалось, и не было ничего, кроме яркого сна и разыгравшегося воображения? Ведь не пристанешь же к сыну Взывающего с вопросами вроде «А ты умеешь светиться, как Светлоликий?»
Не придумав ничего лучшего, он по возвращении начал приглядываться к Кнышу, надеясь, что, если выяснит правду о немсможет узнать ее и о себе. Приглядываться настолько пристально, что это стало почти наваждением. Каждый взгляд. Жест. Слово. Все подвергалось тщательному анализу, выматывающему хуже тренировок, потешных боев и охоты вместе взятых. И хорошо бы, если бы никаких странностей не обнаруживалосьтогда Тур, возможно, и бросил бы дурную затею. Но именно тогда, когда он охладевал к своим изысканиям, треклятый замухрышка, как назло, подбрасывал ему пищу для размышлений. Мягкий и задумчивыйа не затравленныйвзгляд. Тонкое благородное лицо, не искаженное гримасой страха. Расправленные, а не согбенные плечи... Неожиданно грациозное движениесреди тысяч нелепых и неуклюжих... Эти мелочи, говорящие о наличии в невзрачном соплеменнике двойного дна, в то же время бесили своей мимолетностью и неочевидностью. Едва заметив что-то необычное, Тур был совершенно уверен в том, что виделно уже чуть позже снова начинал терзаться сомнениямипоказалось-не показалось, случайность или нет?..