Заткнись! заорал на него Фадеев. В отличие от тебя, дегенерата, я всегда действовал, просчитывая до мелочей все ходы наперед, иначе бы нас давно уже поймали. А ты даже не думал о последствиях, понадеялся, что благодаря Инженеру вам всё сойдет с рук. Но за свои поступки нужно отвечать, Саклас. Ты нарушил мои инструкции и подставил под удар общее дело братства.
Тот сконфузился и кивнул. Фадеев перевел взгляд на Иувала, который нервно крутил по сторонам головой, и гневно спросил:
А ты что молчишь, музыкант херов? Тебя это тоже касается! Ведь по твоей вине девчонка сбежала, а?
Иувал скорчил виноватое лицо и тихо произнес:
Извините, Виктор Андреевич, больше такого не повторится.
Не повторитсяраздраженно передразнил его Фадеев. Надеюсь, печать хоть не потеряли, кретины?
Услышав эту фразу, Саклас достал из куртки небольшой металлический шар, как бы подтверждая, что печать им не утеряна. Фадеев, не подавая вида, облегченно выдохнул. Главное, что печать была в целостности. С последствиями этой ночи Виктор Андреевич еще сможет разобраться, а вот утеря печати стала бы намного более ощутимой проблемой. Без неё ритуалы были бессмысленны, как и вся остальная деятельность «Фетус Инфернум».
Виктор Андреевич подошел к Сакласу и грубо выхватил у него из рук металлический шар. Затем он вернулся к машине и начал внимательно осматривать артефакт, будто пытаясь убедиться, что это не подделка. Саклас и Иувал снова с опаской смотрели на своего предводителя. Водитель и телохранитель Фадеева всё так же стояли с каменными лицами у БМВ и недружелюбно поглядывали на провинившихся жрецов.
Страннонедоверчиво произнес Фадеев, осматривая печать. Этих царапин раньше не было. И надписи как-то затерлись. Ты что с ней делал, Саклас? Ты в курсе, что надписи и рисунки должны быть отчетливо видны, иначе печать утратит силу?
Фадеев откровенно лгал, пытаясь запугать своего сына. Царапины и потертости никак не влияли на магическую силу этого артефакта. Великую древнюю силу, заключенную в этом металлическом шаре, нельзя было истребить, даже кинув эту печать в раскаленную лаву.
Прости, отец! начал жалобно оправдываться Саклас. Ты мне не говорил про это. Но печать полностью исправна, я тебе слово даю!
Уверен? Сейчас проверимнаигранно ответил Фадеев.
Виктор Андреевич сделал резкое круговое движение ладонью по поверхности шара и в этот момент там, где стоял Иувал, послышался громкий хруст, а затем безумный крик боли. Саклас тут же повернул голову и увидел страшную картину. Иувал лежал на бетонном полу заводского цеха и истошно кричал от нестерпимой боли. Его правая нога была неестественно вывернута в обратную сторону, а из колена торчала белоснежная кость. Только что с помощью магической печати одним движением руки Виктор Андреевич сломал бедняге ногу. Такие фокусы с печатью умел проделывать только сам Фадеев.
Смотри-ка! И правда работает! широко улыбаясь, довольным тоном сказал Фадеев. А я уж распереживался.
Иувал продолжал громко выть от нечеловеческой боли, а Саклас внимательно смотрел на него, едва сдерживая собственный испуг.
У тебя, Иувал, видимо руки не из того места растут, раз ты даже ремни на запястьях хрупкой девочки нормально закрепить не можешь. Но я сейчас это исправлю. Але-оп!
Фадеев снова сделал круговое движение и на этот раз обе руки Иувала резко сломались пополам в области локтей, откуда теперь тоже торчали кости. Раздался новый, еще более надрывный и страшный крик боли из уст Иувала.
Ой! Кажется, перестарался, шутливо прокомментировал это ужасное зрелище Виктор Андреевич и тихо засмеялся.
Саклас почти с нескрываемым ужасом смотрел на воющего Иувала, который сейчас был похож на куклу, которой ради забавы неправильно вывернули конечности. Смотрел он так, не потому что это было дико и страшно, а потому что такая же участь могла ждать и самого Сакласа. Подобного эффекта и добивался Фадеев.
Ну что, музыкант? Не играть тебе больше на своих гуслях, со зловещей улыбкой на лице, произнес Виктор Андреевич, любуясь на мучающегося Иувала.
Да и певец из тебя так себеспустя пять секунд добавил Фадеев, слушая его дикие крики.
Виктор Андреевич снова сделал серьезное лицо, а затем произвел еще одно круговое движение ладонью по металлическому шару. После этого шея Иувала неестественно свернулась относительно тела в противоположную сторону на 180 градусов. Его крик резко оборвался, туловище со сломанными конечностями обмякло, а на лице застыла страшная гримаса агонии и предсмертных страданий.
Ну что, сыночек, теперь послушаем твое пение, переведя взгляд на Сакласа, угрожающе произнес Фадеев.
Нет, пожалуйста, отец, не надо! жалобно затараторил Саклас. Я подвел тебя и заслуживаю наказания, но этого больше никогда не повторится! Прошу тебя, не надо!
Саклас сейчас боялся его совершенно искренне. Он знал, на что был способен его отец в ярости. Фадеев хладнокровно наказывал всех за малейшие провинности, не говоря уже о предательстве. Ради осуществления заслуженного наказания он даже не посмотрит на то, что Саклас его родной и единственный сын. И это было истинной правдой. Виктор Андреевич действительно мог убить и замучить собственного сына.
Но сам Фадеев осознавал, что искать сейчас замену Сакласу он не будет. Времени мало, да и маленький проблеск родительского чувства всё же смог в этот момент проскочить в черствой до самого основания душе Виктора Андреевича.
Фадеев убрал печать и подошел к едва ли не плачущему Сакласу. Секунды три он смотрел в его глаза презрительным взглядом, а затем нанес ему резкий и сильный удар кулаком в челюсть. Саклас рухнул на пол, из его рта потекла кровь. Затем Виктор Андреевич осуществил серию мощнейших ударов ногой по его животу и лицу. Саклас в лежащем положении дергался и постанывал от наносимых жестоких ударов отца. Побои продолжались примерно с полминуты.
Повезло тебе, что я сегодня в хорошем настроении! злобно произнес Фадеев, закончив калечить Сакласа.
Виктор Андреевич склонился над непутевым сыном, который сжался от боли и выплевывал с кровью собственные зубы.
Утри сопли, ничтожество, надменно процедил Фадеев. Я даю тебе второй шанс, и то только потому, что ты мой сын. Еще один подобный прокол и я отдам тебя на растерзание сам знаешь кому.
Саклас, видимо, смекнув о ком идет речь, тут же зажмурил свои глаза от страха. Фадеев, удостоверившись, что сынок получил убедительный урок, встал и направился к своему внедорожнику, где всё так же неподвижно стояли его водитель с телохранителем.
Поехали, властно приказал им Виктор Андреевич и залез на заднее сидение БМВ.
Водитель тут же сел на свое место, а телохранитель устроился рядом. Машина развернулась и быстро умчалась с территории заброшенного цеха, оставив в воздухе клубы пыли.
Избитый Саклас остался лежать на полу в компании изувеченного тела Иувала, по которому словно только что трактор проехался.
Глава 3
После всей служебной рутины на месте убийства, которая длилась около трех часов, Васильев, вместе с остальными оперативниками, отправился обратно на Петровку для отчета начальству. Коле, как в прочем и остальным операм, не удалось узнать ничего интересного от местныхникто ничего не видел и не слышал. Криминалист Вова Савельев также больше не смог найти в подвале больницы ничего примечательного. В целом всё это попахивало глухарём, что больше всего и смущало Васильева, который надеялся найти этих мразей по горячим следам. Остаётся надежда на судмедэксперта, работающего сейчас с трупом неизвестной девушки. Возможно, что-то даст идентификация личности убитойможно будет отработать её знакомых, друзей и поговорить с родителями.
А пока оперативники убойного отдела сидели в кабинете начальника 1-ой ОРЧ, полковника Павла Хорошилова. Фамилия этого человека говорила сама за себя, опера уважали и любили своего непосредственного руководителя. Он был достаточно сдержанным, справедливым, имел репутацию настоящей легенды МУРа. Полковник Хорошилов всегда стоял горой за своих сотрудников, а к Алексею Васильеву питал особую симпатию, считая его одним из самых честных оперов. Папаха, как его шутливо называл Коля Ершов по первым буквам фамилии и инициалов, всегда был готов выслушать и поддержать. Но так же в равной степени он мог и строго наказать за явные ошибки и недочеты в работе своих подчиненных.