Я мог бы сделать все быстро, пыхтя, заговорил Золотарев. Но тогда бы все закончилось в считаные минуты. А я этого не хочу.
Шанита не издала и звука. Она сидела, выпрямив спину с покорно вытянутой рукой, которая постепенно окрашивалась кровью.
Давай вторую.
Шанита повиновалась и, заглянув в ее уставшие глаза, Евгений почему-то подумал о зомби. Сделав точно такой же разрез на правой руке, он вытащил из слабеющих пальцев женщины замусоленное фото.
Все это дерьмо, обронил он, порвав фотографию на части. Обрывки карточки опустились на Шаниту, как осенние листья.
Евгений поднялся на ноги.
Интересно, как поступила бы на моем месте ты, детка, сказал он, споласкивая скальпель в ручье. Не сомневаюсь, что ради своего ребенка ты, не задумываясь, вырвала бы у кого-нибудь сердце.
С ничего не выражающим лицом Шанита разглядывала руки. Казалось, она слабо понимала суть происходящего, пребывая в наркотическом дурмане. Края кошмарных ран разошлись, обнажая сырую плоть, сочащуюся кровью.
Это просто инстинкт выживания, продолжал Евгений. Я не мог позволить погибнуть своей дочери. Так что все закономерно. Твой парень дал жизнь моему ребенку. Значит, так было предначертано свыше. Так тебе будет легче? А, детка?
Зачем ты раздел меня? приглушенно спросила Шанита. Впрочем какой смысл задавать такой вопрос садисту и извращенцу.
Ты права, подмигнул Золотарев. Я люблю смотреть на голых баб, из которых капля за каплей вытекает сок, то есть жизнь.
Дрожащими руками Шанита пыталась подобрать с земли обрывки фотографии. Они мгновенно покраснели от крови, но она все равно с ожесточенным упрямством пыталась сложить измятые пазлы в единую картинку.
Я буду делать все, чтобы я и мои близкие прожили как можно дольше, разглагольствовал Евгений. Надеюсь, через несколько лет медицина и трансплантология шагнет намного дальше, и человек сможет менять износившиеся органы, как детали на машине. Лично я рассчитываю прожить порядка ста тридцати лет. При правильном питании и здоровом образе жизни это вполне осуществимо.
Сядь со мной, тихо проговорила Шанита.
Это еще зачем? удивился он. Увольте, мадмуазель. Наше свидание подходит к завершению. И вообще, вы не в моем вкусе.
Шанита глубоко вздохнула.
Садись. И перережь свои вены, прошептала она. Тогда ты умрешь чистым. Мы уйдем вместе.
Евгений расхохотался, запрокинув голову. Он стоял на дне затхло-холодного оврага со скальпелем в руке, рядом с разбитым мотоциклом стоимостью два миллиона, рядом с истекающей кровью цыганкой и смеялся, и этот смех больше всего смахивал на злобное карканье.
Я сейчас выйду на трассу, поймаю машину и через пару часов буду дома, под теплым душем, заговорил он. А ты останешься в этой вонючей яме кормить червей.
Он плотоядно облизнулся, затем принялся расстегивать ширинку.
Чуть не забыл. Надеюсь, ты не против? спросил Золотарев, улыбаясь. Вывалив наружу эрегированный член, он начал остервенело мастурбировать, хрипло и отрывисто дыша. При этом его затуманенный взгляд не отрывался от окровавленных рук Шаниты.
Мразь, разлепила она губы, отворачиваясь.
Дыхание Евгения участилось, наконец по телу пошла крупная дрожь, глаза закатились, и он тихо застонал, чуть согнув ноги в коленях. Пенис выстрелил жемчужно-серой струей спермы, заляпав кожаные штаны байкера и руку, которой он онанировал.
Мразь, с ненавистью повторила Шанита.
В твоих глазахда, запыхавшимся голосом проговорил Золотарев. С его лица не сходила блаженная улыбка. Он вытер липкую от спермы руку о штаны, а капли на земле растер ботинком. А для моей жены и дочкия самый лучший на свете муж и папуля. Как ты себя чувствуешь, детка?
Лучше всех.
Евгений покачал головой.
Глядя на тебя, этого не скажешь. Думаю, тебе осталось минут пять. Так что если тебе действительно есть что сказать, валяй. Последняя воля и прочее дерьмо.
Не обольщайся. Я выносливая. И буду умирать долго.
Паузы между предложениями Шаниты стали длиннее, голос слабел, как догорающий огарок свечи.
А еще я буду сниться тебе. Каждую ночь. Прежде чем ты умрешь.
Улыбка сползла с лица Евгения.
Ты сумасшедшая.
Шанита раздвинула в ухмылке пепельно-сизые губы. Ей все же удалось сложить обрывки фотографии в целую картинку. Правда, из-за натекшей крови разобрать, что именно было на карточке, было уже невозможно.
«Ты сумасшедшая», повторила она за Евгением, сказал мне выродок, который насилует и издевается над людьми.
Смени пластинку, детка, скорчил физиономию Золотарев. Меня начинает подташнивать от твоего голоса.
Он застегнул молнию на штанах.
Если честно, мне даже немного жаль тебя. Чего ты в итоге добилась?
С огромным трудом Шанита положила кровоточащие руки на колени. Попыталась пошевелить пальцами, но они отказывались повиноваться командам мозга. Ей было до слез жаль свои пальцы, которые напоминали сейчас бледные щупальца-обрубки. Сквозь багрово-кровяные разводы просвечивала бледная кожа.
Поцелуй меня, хрипло попросила она.
Евгений уставился на нее, как если бы с ним неожиданно заговорил покореженный «Индиан».
Эка ты даешь, наконец произнес он с изумлением. Точно, шизанулась окончательно. Знаешь, детка, если там в баре у меня такие мысли и возникали, то сейчас я лучше поцелую сам себя в жопу.
Ты не знаешь, как умеют целоваться цыганки, едва слышно сказала она. Ее обескровленные губы вновь изогнулись в отталкивающей усмешке. Целуй, пока я теплая.
Евгений упер кулаки в бока.
Для меня и мертвую бабу трахнуть не вопрос, я это делал неоднократно. Но сейчас ты выглядишь хуже обоссанной бомжихи. Может, я тебя и отшпилю, когда ты окочуришься. А может, и нет.
От обильной кровопотери мутило, сильно кружилась голова, перед глазами все расплывалось, и Шанита, вздохнув, легла. Изуродованные руки безвольно лежали вдоль тела, словно освежеванные тушки зверьков, под ее телом медленно расползалась багряная лужа.
Золотарев быстро потерял интерес к ней. В очередной раз осмотрев разбитый мотоцикл, он плотно сжал губы.
Один я его наверх не вытащу, вслух рассуждал он. Тут и втроем не управиться, значит, придется вызывать спецтехнику. Даже если я перетащу эту чокнутую в другое место, любому идиоту будет ясно, что тут была заварушка. Н-да
«Можно добраться до Молчуна и вернуться сюда с подкреплением. С помощью троса поднять байк», подумал он про себя. В задумчивости Евгений потер подбородок.
Молчун наверняка окажет помощь, пусть и не бесплатно, все же их объединяла не дружба, а клуб по интересам. Довольно специфическим интересам, хе-хе.
Но, как бы то ни было, Евгению уж очень не хотелось впутывать в эту темную историю посторонних людей. Довольно с него этой поездочки
Да. Однако, прежде чем попасть к Молчуну, нужно выбраться из этого долбаного леса, с досадой пробормотал Золотарев. Он остановился у тела Шаниты, с любопытством глядя на ее небольшие, но упругие груди, измазанные кровью. Осторожно наклонившись, он коснулся холодной кожи женщины. Затем раздвинул веки, хлопнул по щеке. Она не шевелилась.
А говоришьвыносливая, фыркнул Евгений. Быстро ласты склеила.
Низ живота сладко заныл, и его вновь охватило неудержимое желание. Глубоко вздохнув, он снова расстегнул ширинку.
Целовать я тебя не стану, детка, с придыханием сказал он. Его ботинок наступил на залитую красным киселем фотографию, которую Шанита бережно собрала из клочьев. А вот трахнутьможно.
Из внутреннего кармана мужчина достал упаковку с презервативами. Дело даже не в том, что он опасался что-либо подцепить. Если эту прошмандовку будут вскрывать (а вероятность этого была очень высокой), Евгению очень бы не хотелось, чтобы в ее дырке нашли следы его выделений.
Он уже почти извлек наружу из глянцевого конвертика эластично-прозрачный кружок, пахнущий ванилью, как его слух уловил едва слышный шорох. Когда Золотарев поднял голову, Шанита была совсем рядом. Мучнисто-восковое лицо с черными дырами вместо глаз смахивало на леденящую маску смерти.