Был бы вам бесконечно признателен, если бы вы перестали постоянно оскорблять этого человека, холодно произнес Павел. Насколько я знаю, он не причинил вам никакого зла.
Вот как? недобро усмехнулся директор. Боюсь, вы знаете слишком мало, а наши представления о добре и зле сильно разнятся. Он повернулся навстречу подошедшему Вилли. Вот что, приятель: подготовь мой костюм да начисти как следует сапоги.
Силач покорно склонил огромную курчавую голову и побежал исполнять приказание.
Шульц, заложив руки за спину, обводил воспаленным взором свои цирковые владения, и Павел решил поискать более приятного общества.
Клару он нашел на арене. Она гарцевала на грациозной белой лошади, время от времени высоко поднимая ногу и делая поворот на носочке.
Гоп-ля! воскликнула она, ловко соскочив на манеж, и шлепком по крупу направила лошадь к выходу, где ее подхватил под уздцы и увел с арены один из служителей.
По улицам слона водили продекламировал Павел.
Не может быть! искренне удивилась Клара. Только что Матвей сказал, что парад назначен на завтра.
Павел хмыкнул, не в первый раз пораженный ее невежеством. Кларе действительно не мешало бы побольше читать; зачастую бедная девушка выказывала незнание самых элементарных вещей. Он подозревал даже, что она верит, будто Земля плоская.
Клара, засмеялся он, ведь это же Крылов!
Она зарделась и стала дивно хороша.
Простите Я, наверное, кажусь вам очень глупой?
Вы очаровательны, Клара, искренне сказал он. Прошу, оставайтесь такой, как есть.
Вы совсем не умеете врать. Но знаете, никто никогда не разговаривал со мной так хорошо Только Господин Элефант по-своему, по-слоновьи. Да-да, не смейтесь, не вздумайте смеяться! Она погрозила ему пальчиком. Генрих всегда заботился обо мне, но он считает меня дурочкой. А вы вы совсем другое дело. Иногда мне кажется, что я знала вас всю жизнь.
И снова это произошлопривстав на цыпочки, она поцеловала его. Снова в щеку, но на этот раз ее губы коснулись уголка рта, и Павел, охваченный каким-то сверхъестественным ликованием, вдруг точно понял, что не убьет губернатора ни послезавтра, ни когда-либо вообще.
9
Цирк! Цирк идет!
Первыми, как всегда, сбежались неугомонные мальчишки, отбросив свои бесконечно важные детские занятия. За ними поспевали и девочкимногие из них уже вели с собой взрослых. Наконец, заслышав звуки фанфар, оторвались от дел и самые занятые горожане. Все больше и больше народу от мала до велика вливалось в толпу, сопровождавшую цирковую процессию, которая пестрой змеей вилась по узеньким пыльным улочкам.
Впереди, облаченный в расписной алый кафтан, вышагивал сам директор, его голову венчал белоснежный тюрбан, украшенный кроваво мерцающим рубиновым оком. В этом живописном одеянии Шульц выглядел еще мрачнее, похожий на жестокого индийского правителя, практикующего казнь слонами. Благо и слон величественно шествовал рядом, вздымая огромные клубы пыли. Сияющая Клара в своем легкомысленном наряде восседала на шее Господина Элефанта, посылая в толпу воздушные поцелуи, и восхищенные мужчины отвечали ей тем же, презрев недовольные взгляды своих спутниц. Разодетый Матвей заглушал музыкантов, звонким петрушечьим голосом выкрикивая:
Спешите видеть! Только одно представление! Знаменитые клоуны братья Бобенчиковы! Чудеса гимнастики! Акробатки под куполом цирка! Ужасный силач из дебрей Конго! И, наконец, гвоздь программыжестокая казнь прекрасной девы под пятою гигантского слона!
И тут же Вилли всячески демонстрировал, что он именно ужасный, именно силач и именно из Конго, причем из самых что ни на есть глухих дебрей: угрожающе вращал глазами, потрясал над головой двухпудовою палицей и рычал гориллою. Никто бы не узнал сейчас в этом кровожадном людоеде кроткую жертву нападок Шульца.
Павел шел рядом с Господином Элефантом. Все казалось ему прекрасными теплый ветерок, ерошивший ему волосы, и благоухание палисадников, и эти тесные улочки, и эти радостные обыватели, на время вырвавшиеся из паутины сонного провинциального существования, но более всего
Он старался не глазеть на налитые гладкие бедра Клары, крепко обхватывающие массивный загривок слонаот этого возникали мысли, бросающие в жар.
Путь лежал мимо губернаторского дома.
Там, на балконе, положа руки на мраморные перила, собственной персоной стоял губернатор и любовался Кларой. Постаревший сатир прятал грустную улыбку в окладистой серебряной бороде. Быть может, он вспоминал сейчас безвозвратно ушедшую юность в окружении таких же красавиц, когда он не стал еще символом тирании и угнетения, узником собственного дома, живущим в постоянном ожидании приговора.
По привычке Павел старался почувствовать ненавистьи не мог.
Доживай свой век, несчастный старик; видит Бог, тебе недолго осталось!
А онон будет жить дальше. Пока в мире есть Клара, умирать просто глупо.
Нынче же ночью он заберет бомбы и взорвет далеко-далеко в степи. А наган зашвырнет подальше, к чертовой матери, как говорит Клара. И вернется в цирк. К ней.
Он ликовали вместе с ним ликовал весь город, еще не ведающий об уготованном ему кошмаре.
10
Сразу по возвращении циркачи потребовали, чтобы Клара непременно присоединилась к застолью, проводившемуся в одном из шатров.
Не ходите, успела она шепнуть Павлу.
Но он пошел. Пошел, только чтобы быть с ней.
Ему пришлось стать свидетелем и участником самой безобразной попойки, какая пристала бы скорее разбойникам, нежели артистам, пусть даже и разъездного цирка. Выпивка лилась рекой, циркачи отпускали грязные шуточки и горланили похабные песни, состязаясь в громкоголосии и сквернословии. Двое юношей-гимнастов бесстыдно целовались у всех на виду. Визжащие акробатки барахтались в жилистых руках служителей, каким-то образом все время переходя с коленей одного на колени другого. Клара не отставала от остальныхглушила водку вместе со всеми, вместе со всеми выкрикивала непристойности Казалось, она нарочно стремится выставить себя в самом дурном свете.
Павел выпил немного водки, чтобы не привлекать внимания, а остальное украдкой подливал сидевшему рядом Матвею, на что тот благодарно кивал. И все равно в голове вскоре зашумело, а голоса циркачей временами сливались в неразличимый гул. В самый разгар веселья Клара вдруг вскочила на стол, одним глотком осушила стопку и, швырнув ее через плечо, принялась отбивать лихую чечетку под звон подпрыгивающих бутылок и ритмичное хлопанье в ладоши захмелевших товарищей. Ее гибкое тело извивалось в мерцании свечей, глаза сверкали шальным блеском, руки порхали над головой, точно белые птицы
Павел сидел с раскрытым ртом, не в силах отвести от нее глаз. Ему хотелось провалиться сквозь землю, чтобы не видеть этого волнующего бесстыдстваи в то же время он мог бы любоваться им вечно.
Гляньте, как Любимчик глазищи вытаращил! крикнула одна из девиц.
Да ведь он влюблен по уши!
Гляди, гляди, покраснел, как его ливрея!
Оставьте его в покое, бросила Клара, не прекращая танца.
Точно, оставьте, подхватил Матвей, обнимая Павла рукой за плечи и обдавая запахом перегара. Паренек-то хороший щедрый
И то, может, повенчать их! предложила неугомонная акробатка. А Господин Элефант сватом будет!
Ве-е-енчать меня с ним не нужно оскорбленно протянул Матвей и поскорей убрал руку. Я ж по-дружески я ж не из этих Он показал на милующихся гимнастов.
Да с Кларой же, дурень, отозвался один из них, вызвав всеобщий смех.
С Кларой я завсегда готов! глупо хихикнул Матвей.
Да Любимчика же! Закатай губу, Матвейка!
Ты свидетелем будешь!
Я чего я губу не раскатывал я ж не Господин Элефант
Опять сказки рассказываешь! Никакая это не губа, а нос! подал голос один из Бобенчиковых. Огромный жидовский носяра!
И вовсе не носяра, уперся Матвей. Мне директор рассказывал. Хоботэнто ихняя раскатанная губища.
Ну уж ему-то мы Клару не отдадим! загоготал другой брат.
Он ее, бедняжку, в первую ночь порвет! подхватил третий.