Двор устилали изодранные листья и ветки. Кипарисы стояли невредимые, а сырой воздух застыл как в стеклянной банке. От луж остались темные пятна.
Я знал, где искать.
В этот раз их было гораздо больше. Некоторые сгрудились возле виноградной беседки, некоторые стояли возле подвала. Кто-то сидел на ступеньках. Лика что-то взахлеб объясняла двум девушками, таким же одинаковым, как и окружающие их молодые люди. Девушки смеялись, кивали в ответ.
Я подошел.
потом рассказывала, что видела кота, похожего на динозавра! закончила Лика и девушки снова засмеялись. Привет, солнце! Проснулся сразу хмурый? У меня для тебя куча интересного. Кушать пойдем?
Пойдем, я кивнул.
Проходя мимо «соседей» я невольно опустил глаза и смотрел себе под ноги. Близость чужаков была настолько неприятна, что я готов был побежать. От отвращения сводило челюсть.
Лика поставила кастрюлю на газовую плитку и достала планшет.
Пока ты вчера дулся, я кое-что узнала.
Серьезно?
Она не уловила сарказм.
Да-да. У них тут клуб реконструкторов или типа того. Ребята увлечены историей родного края, изучают и воссоздают фрагменты культов, бывших здесь аж с дохристианских времен.
Вот эти оборванцы?
Прекращай. Я об этом читала давным-давно, но даже не предполагала, что все происходило в Кау-лите! Что ты знаешь об Ифигении?
Боже, что она несет? Что она несет?! Я сдерживался из последних сил.
Ифигения? я скрипнул зубами. Это болезнь или насекомое?
Древняя богиня! Дева, которой поклонялись племена тавров. Интереснейшая легенда. Хотя, если честно, в целую картинку она не складывается. Древние греки сообщают, что так звали царскую дочь, которую Артемида спасла от жертвенного огня и перенесла сюда, чтобы сделать своей жрицей. Тавры почитали ее за верховнуюа может и единственнуюбогиню. Все весьма запутано, но летописи сходятся в одномкровавые жертвоприношения. Странники, торговцы, застигнутые бурей морякилюбого у здешних берегов ждала смерть. Кровь проливала или сама жрица, или преданные поклонники. Жертвам разбивали головы, сбрасывали со скалы или отрубали части тела, чтобы потом украсить жилища
Мелодия появилась, как и раньше, сперва чуть слышно. Я был готов и даже не вздрогнул.
Интернет, конечно, бестолковая помойкапродолжала Лика. Возможно, я опять что-то путаю Но дальше совсем странно. Если рыть глубже, находятся источники, которые утверждают, что Ифигенияи есть сама Артемида. А если еще глубже Ты готов?
Ага.
Мелодия звучала громко и отчетливо.
Лика увлеченно жестикулировала, пытаясь заболтать меня глупыми небылицами.
По одной из версий, даруя жрице бессмертие, Артемида превратила ее в богиню Гекату! Повелительницу мрака, ночи, ведьм и колдовства! Черноволосая и ужасная, в окружении призрачных псовэффектная дама. А быть может, здесь и до греков был культ кровавой Девыбогини преисподней. Культ, который позже пытались скрыть или заместить сказкой о некой Ифигении. Обалденная тема. Я скачала пару книжек Почему ты так смотришь?
Как смотрю?
Что случилось? Ты сейчас очень злой
Правда? Злой?
Я резко влепил открытой ладонью по ее рукам. Планшет вылетел и звонко хрустнул о стену.
Шибко умная? Еще много чего прочитала?
Я сказал это совсем негромко, но Лика отпрянула и побледнела.
Какого хрена ты там второй день вьешься? Прикормили? я подошел вплотную. Присмотрела кого-то?
Вопросы действовали на нее как плевки. Остановиться я уже не мог. И не хотел. Камни за спиной начали подпевать.
Слыхала поговорку: если сучка не захочет, кобель не вскочит? Про тебя, да?
Не верю, что это ты
Я ударил ее коротко, без замаха. Кулак влетел между носом и верхней губой, буквально не встретив сопротивления. Голова дернулась назад, следом метнулись хрупкие плечи. Руки взлетели, словно пытаясь ухватиться за воздух. Я рванулся вперед, не понимая, чего во мне большеошеломляющего раскаяния и ужаса от сотворенного, или желания растоптать отлетевшую к стене Лику. Я хотел подхватить ее, не дать упасть на жесткий пол. И одновременно жаждал снова крушить окровавленное лицо.
Красная мгла встретила меня, как волны горячего океана. Я врезался в багровую вязкую стену под оглушительный вой возбужденных камней. Они трясли слюнявыми языками, жадно облизывали морщинистые отверстия. Я же захлебывался кровавым илом и растворялся в забытьи. Растворялся тяжело и мучительно, осознавая, что возвращение неизбежно.
Когда я очнулся, марево перед глазами осталось. Теплый красный туман расплывался по комнате. Липкие капли оставляли на руках яркие неровные дорожки.
Уютное и приятное место. Чудесное, как лоно матери.
Настала пора его покинуть.
Я поднял на руки легкую, по-паучьи ломкую Лику. Она ровно дышала, но была без сознания. Камни волнами ерзали в стенах. Жадно вздыхали и постанывали, когда я выносил ее из злополучной квартиры.
Голоса стихли, когда я шел по пустынному двору сквозь влажную пелену. Молчали, когда проходил между домами и огибал беседку, увитую виноградной лозой с красными листьями. И зазвучали вновь, когда спускался по скользким ступеням со своей невесомой ношей.
Сомнения ушли. Я знал совершенно точнокуда и зачем иду. Знал, что ждет в конце пути. Знал, что встречу по дороге.
Ступени спускались под невысокую арку и терялись в темной глубине подземелья. Мгла сгущалась, но стены узкого коридора слабо мерцали алыми отблесками. Свет исходил от подвижных камней. Рты-анусы причмокивали и сопровождали нас тихим ворчанием. Они высовывали шершавые языки и касались моих плеч, ласкали ступни и волосы Лики.
Я разобрал слова завораживающей песни. Это были имена. Многие я слышал впервые, но повторял дивные звуки нараспев вместе с камнями.
Горго и Мормо, Астарта и Лилит, шептали мы.
Капли кровавого тумана набухали на ресницах.
Медея, Гекуба Лимес и Никта Великая Матерь Геката
Лестница закончилась, коридор по наклонной уходил в глубину. Стены поднялись выше, в боковых ответвлениях открылись сумрачные крипты и анфилады комнат. В проемах, сквозь хлопья паутины, угадывались темные богомерзкие ниши, устланные человеческими костями и гниющей плотью.
В одной из ниш я увидел нагромождение темных досок, напоминавших разбитые старые гробы. На них в противоестественной позе лежал знакомый бородатый старикхозяин квартиры. Его суставы и шея изогнулись, будто в ужасной агонии. Одежда была изодрана в клочья, а ноги чуть ниже колен заканчивались обрубками. Судя по раздробленным костям и изжеванной плоти, его ступни отгрызло нечто злобное и неистовое.
На стенах виднелись отвратительного вида фрески, на которых сцены безудержных оргий соседствовали с невероятными в своей изощренности пытками и убийствамиотрубленные головы и вырванные внутренности громоздились на пиршественных столах и под ногами танцующих сатиров и фавнов.
Каменные рты по-прежнему открывались, но внутри виднелись уже не языки. В поющих утробах мелькали чьи-то искаженные лица и оголенные части тела. Из отверстий высовывались изящные женские руки, смеющиеся бородатые головы с изогнутыми рогами, ноги без кожи, собачьи хвосты и козлиные копыта.
Я догадывался, куда ведут эти рты-туннели. Словно полые гигантские черви, они извивались в холодной земле и поднимались к вершине холма. К старой церкви, до которой мы так и не дошли. К величественному древнему храму, который некогда возвышался на Черной горке, но давно был разрушен людьми и временем. Низвергнутый и уничтоженный, он все же незримо присутствовал, питаясь миазмами могильника на дне моря. Оскверненная земля, пропитанная кровью сотен тысяч жертв и зловонием темного колдовства, охотно делилась слезами, страданием и ужасом. Я медленно шел по мерцающему алому коридору, не обращая внимания на каменные осколки под ногами.
Создания ночи выбирались из нор в стенах и следовали рядом. Юноши и девушки извивались в бесноватом танце, заламывали тощие руки, хохотали, визжали, стонали, блеяли и рыдали, заглушая песнь камней. Несимметричные лица призывно гримасничали, а обнаженные тела неестественно складывались и выворачивались. Выкрикивая кошмарные имена, они испражнялись, совокуплялись, падали и шли по головам собратьев.