Ученика, к которому он шёл, звали Стёпой Брызловым. Анемичный долбоклюй с вечно согнутой спиной. Небось, мочится мимо унитаза и вытирает сопли рукавом. Девятиклассник, которого велено подготовить по биологии не хуже, чем остальныхпосещающих школу. Брызлов постоянно пропускал занятияякобы по болезниа потом его мамаша, сука, приволокла справку, что он слишком слабый, хрупкий и чёрт знает, какой ещё. И вот Вадим Петрович второй раз тащился к нему домойучить. Брызлов, конечно, мог бы и в школу прийти на занятие, но завуч заимела на биолога зуб и велела мотаться самому.
Из-за угла выбежала собака и, увидев человека с портфелем в руке, настороженно остановилась. Хвост медленно пошевелился, уши сдвинулись. На боку у неё виднелась проплешина размером с блюдцето ли ожог, то ли след лишая.
Вадим Петрович прошёл мимо и свернул на дорожку, тянувшуюся вдоль дома. Сегодня он был в отвратительном настроении, но, в отличие от предыдущего раза, чувствовал мрачную весёлость. Он не сомневался, что скоро она усилитсяесли, конечно, занятие пройдёт так, как он задумал.
Впереди проехал красный автомобиль, за ним показалась женщина с коляской.
Несколько голубей лениво вспорхнули из-под ног учителя.
Вадим Петрович притормозил возле подъезда и постоял несколько секунд, прежде чем набрать на домофоне номер квартиры. Он думал о завуче, которая трясла перед ним мятыми листками в клетку, исписанными неровным почерком. Одна из родительницобычная стерва, тупая ПТУ-шница, которая только и смогла в жизни, что залететь, да родить (и то, судя по результату, справилась не ахти), накатала в РОНО жалобу: мол, во время уроков биологии мало используются наглядные пособия. Отомстила за параши, которые Вадим Петрович выставил её дочурке, прыщавой идиотке. За дело, разумеется, а не потому что у той на роже написаны явные следы вырождения, хотя уже только за них можно было бы смело выгонять из школыи шла бы себе в колледж получать профессию.
- У вас есть все возможности!шипела завуч, брызгая слюной. Её плохо накрашенные ресницы слиплись, на кончиках подрагивали чёрные комки. В морщинах виднелись остатки не впитавшегося в дряблую кожу тонального крема.Кабинет снабжён мультимедийной техникой и прочими необходимыми пособиями. Так используйте их, чёрт побери! Используйте!
В общем, назначение Вадима Петровича на домашнее обучение было, в определённом смысле, местью за геморрой, который школа поймала из-за родительницы. Её адрес, кстати, биолог посмотрел на последней странице журнала, где классные руководители записывают сведения об учениках и родителях. К сучаре Вадим Петрович намеревался заглянуть после того, как закончит с Брызловым.
Он взглянул на часы. До назначенного времени тридцать минут. Должно хватить. Впрочем, если даже не уложитсяне страшно. Звонок, как говорится, для учителя.
Вадим Петрович нажал две кнопки и приготовился ждать сигнала. Домофон щёлкнул.
- Кто там?
- Вадим Петрович.
- Открываю.
Биолог потянул дверь на себя и вошёл в сырой подъезд. Пахло хлоркойлестницу вымыли совсем недавно. На подоконнике красовалась одинокая герань. В прошлый раз её здесь не было, отметил машинально Вадим Петрович.
Он медленно поднялся на третий этаж. Мать Брызлова встретила его на пороге.
- Вы сегодня рано, - заметила она.Стёпы ещё нет. Он на лечебной физкультуре.
Значит, в поликлинику он ходит, а в школу, видите ли, не может.
Вадим Петрович выжал из себя подобие улыбки.
- Ничего, я подожду.
Женщина посторонилась, пропуская его в квартиру. Он вошёл и дождался, пока она защёлкнет замок. Заодно осмотрелся.
Всё, как и в прошлый раз: вытертые обои, ряды обуви, испускающей кисловатый дух, пара зонтиков, замызганный самокат без переднего колеса, чёрный водолазный костюм, висящий между ветровок и напоминающий снятую кожу.
- Жарко сегодня, да?сказала мать Брызлова, глядя на учителя.
- Немного.
В квартире пахло блинами. Вадим Петрович почувствовал голод, но отогнал мысль о еде. Он ведь пришёл заниматься, а урок ещё требовалось подготовить.
- Как мой Стёпка вообще?зевнув, спросила женщина.Есть успехи?
Ну, не дура? Какие могут быть успехи у имбицила? Как будто восемь с лишним лет он был тупарём, а за прошлый урок поумнел.
Вадим Петрович кисло усмехнулся. Он презирал эту женщину, ненавидел её сына, приходил в ярость при воспоминании о завуче и директрисе, по милости которой сейчас находился здесь, а не у себя дома.
Биолог достал из кармана плотные белые бахилы и стал натягивать на ботинки.
- Я вам тапочки дам, - встрепенулась женщина.Пусть ноги отдохнут.
Какая забота!
- Не надо, - отказался Вадим Петрович.Так лучше.
Он осмотрел ступни, чтобы убедиться, что обувь со всех сторон закрыта целлофаном. Затем открыл портфель и запустил в него руку. Нащупал дерево.
- Что вы сейчас проходите?спросила мать Брызлова.
Он ней был засаленный халат и тапочки в виде щенков с обвислыми ушами. Покрытые венами икры выглядели слегка распухшими.
- Анатомию, - ответил Вадим Петрович.
Он вдруг понял, что больше не чувствует голода. Совсем.
Рука выскользнула из портфеля, и женщина, опустив глаза, удивлённо приподняла выщипанные брови.
- Что это у вас? - голос прозвучал настороженно.
А толку-то?
Вадим Петрович не ответил. Не хотел тратить время на бесполезные разговоры. Он быстро шагнул вперёд и ударил молотком наотмашь. Металл хрустко вошёл в висок, застрял, но тут же освободился.
Мать Брызлова тихо ойкнула и рухнула на пол. Волосы разметались по линолеуму, руки безвольно упали вперёд, одна на другую. Кончики пальцев мелко вздрогнули и замерли. Из дыры в голове текла кровь, в ней виднелись бледные сгустки соединительных тканей. «Dura mater и Pia mater», - вспомнил биолог. Сочилась цереброспинальная жидкость.
Вадим Петрович присел и замер в ожидании. Женщина не двигалась. И, кажется, не дышала. Для верности он ударил её по голове ещё пять разпока от черепа не осталась половина, в которой, словно в чаше, плавало кровавое месиво. Глаза выпали на пол, от них тянулись ниточки зрительных нервов, зубы валялись вперемешку с мозгами и прядями потемневших от крови волос.
Было очень тихо. Вадим Петрович поднялся и положил молоток на тумбу, в которой хранилась обувь и средства для ухода за ней. Втянул ноздрями запах блинов. Желудок никак не отозвался. Отлично!
Биолог больше не чувствовал усталости и злости. Он был воодушёвлён. Достав из портфеля резиновые перчатки, быстро натянул их и взял труп за лодыжки. Один тапок слетел и валялся подошвой вверх возле двери в туалет. Вадим Петрович потащил тело в гостиную. Оно хорошо скользило по линолеуму, оставляя кровавый след.
Учитель бросил взгляд на часы. Уложился за три минуты.
Труп он разместил на журнальном столе, достаточно большом для целей биолога. Головавернее, то, что от неё осталось, - руки и ноги свешивались по краям, но это не должно было помешать.
Вадим Петрович вернулся в прихожую и осмотрел пол. Придётся мыть, конечно. Впрочем, это подождёт. Он отнёс в гостиную портфель и вытряхнул его содержимое на ковёр. Загнутый под углом девяносто градусов и похожий на чёрный коготь нож для резки ковролина, секатор и дедов охотничий нож, сверкающий недавно заточенной кромкой. Большего и не нужно. Не сердце ж он пересаживать будет, в конце концов.
Биолог улыбнулся мысленно произнёсённой шутке и взялся за дело. Прежде всего, разрезал в нескольких местах халатчтобы обнажились живот и обвислые груди с синими венами вокруг тёмных, дряблых сосков. Любоваться тут было нечем. Просто мёртвая баба, выжатая родами и возрастом. Ну, и сыном-дебилом, конечно. Хотя он, скорее всего, в неё пошёл. Вадим Петрович вспомнил, как она зевала, и вогнал нож в солнечное сплетениене глубоко, только чтобы проделать отверстие. Органы повреждать нельзя. Следовало быть крайне внимательным и аккуратным.
Настала очередь ножа для резки ковролина. Он был очень острымпочти как бритва; лезвие не успело затупиться, потому что биолог пользовался им лишь однаждыкогда делал летом ремонт. Учитель вскрыл брюшную полость, не обращая внимания на кровь. Он работал быстро и сосредоточенно, как всегда, когда был увлечён. Усталость, голод, ненавистьвсё окончательно улетучилось. Он был полон сил и вдохновения. Давно уже Вадим Петрович не испытывал подобного, а ведь он любил свой предмет. Когда-то уроки доставляли ему радость. В далёкие, почти забытые времена, когда не нужно было заполнять отчёты, электронный журнал, подсчитывать какие-то баллы и заниматься прочими «важными» делами.