И какая она?
Старше и, знаешь ли(похожа на тебя)пониже ростом. И да, любит готовить.Я пытаюсь бочком протиснуться мимо.Слушай, коробка тяжёлая, а внизу ждёт фургон. Мне надо идти.
Постой.Айко берёт меня за плечо.Твоя мама всё названивает. У неё остался мой номер ещё с того времени. Она о тебе тревожится. Вдобавок мы с тобой сто лет не виделисьи ты собираешься вот так просто взять и улизнуть?
Айко, маленькая и скромная. Руки её пахнут по-домашнему, как рисовая мука и плохие воспоминания. Как это вообще могло когда-либо меня привлекать?
Я не прощаюсь. Уверена, мы ещё увидимся,лгу я, стряхивая её руку.
Давай как-нибудь пообедаем вместе,говорит Айко мне в спину, но я уже ухожу.
* * *
Обслуживающий персонал порхает по квартире стайкой чёрных дроздовтёмная форма безупречно выглажена, скверные мысли заплетены в косички и убраны так, чтоб не мешать. Квартира двухэтажная, и везде, где есть место, собираются в стайки со вкусом одетые люди. Библиотека Сео-юннад гостиной. Сео-юн попросила обслуживающую фирму приготовить, помимо прочего, несколько блюд по моим рецептам, отчего на сердце тепло и приятно.
Ты супер,говорю я, сидя на кровати возле неё, и чмокаю её в щёку.
Сео-юн улыбается, расчёсывая мои волосы. На ней элегантное тёмно-синее платье, а её смертоносные мысли укрыли плечи меховой накидкой, живой, шевелящейся шубой. Их зубы поблёскивают, как крохотные алмазики. Такой красивой я её ещё не видела.
Отличные рецепты. Наши соклубники пальчики оближут.
Я уже знакома с большинством из них, и все они много старше меня. В их обществе мне не по себе.
Пойду присмотрю за поварами,говорю я.
Она легонько касается пальцами моей щеки.
Изволь, любовь моя.
Я сбегаю на кухню, по пути шепча краткие приветствия встреченным гостям. Безобразные мысли, украшающие их подобно драгоценным камням, слабо мерцают и пытаются меня цапнуть. Проходя мимо кучки поваров, я замечаю кого-то смутно знакомого.
Эй!
Да, мэм?мужчина оборачивается, и я вспоминаю, где его видела: на телефоне Айко есть их фото вдвоём. Позируют на фоне пышного торжества, для которого готовили еду. Моё сердце замирает.
Ты ведь работаешь с Айко?
Он с ухмылкой кивает.
Да. Меня зовут Джимми. Айкомой деловой партнёр. Ищешь её?
Что? Она здесь?
Он хмурится.
Должна быть. Она никогда не пропускает вечеринки мисс Сан.Он улыбается.Мисс Сан так великодушна, всегда разрешает нам забирать домой остатки.
Я резко разворачиваюсь и, распихивая толпу локтями, устремляюсь к лестнице, ведущей в спальню. По дороге меня гложут мысли. Выходит, Айко знала обо мне, маме, о том, что мы умеем? Как давно?
Что хужеСео-юн знала про Айко с самого начала и водила меня за нос.
С силой толкнув дверь, вижу распростёртую на ковре Айко. Её жилет распахнут. Над ней сидит, скорчившись, Сео-юн в своём роскошном платье, её губы измазаны тёмным и поблёскивают. Она не удивлена моему вторжению.
Дженни, любовь моя. Надеюсь, ты не против, что мы начали без тебя.
Она улыбается. Её помада размазана по подбородку, по безжизненному лицу Айко. Дышишь ли ты ещё, Айко?
Отойди от неё,говорю я хрипло.
Как пожелаешь.Она грациозно встаёт и большими плавными шагами идёт на меня.Всё равно я закончила. С этим кусочком.
Из двери за мной доносятся звуки вечеринки. Бежать? Но мне надо спасти Айко.
Так что я запираю дверь и сладко мурлыкаю:
Почему ты не сказала мне про Айко? Мы могли бы попробовать её вместе.
Сео-юн хохочет мне в лицо.
Ты меня не надуешь, Дженни. Твою ярость можно ощутить через всю комнату.Она протягивает руку к моему лицу, и я в ужасе впечатываюсь спиной в дверь.Ты так красива в гневе. Вот она, последняя приправа к почти готовому блюду.
Ты сошла с ума, и я тебя убью,говорю я.
Она целует меня в шею, зубами цапарая горло. От её запаха ноги превращаются в желе.
Я увидела тебя в её мыслях. Ты была невозможно вкусная,шепчет она. Её гадкие мысли, шипя, обвиваются вокруг моей талии. Запястье пронзает боль, и, опустив глаза, я вижу, как одна из них уже грызёт мою кожу.Я поняла тогда, что просто обязана тобою полакомиться.
Грохот и треск: о затылок Сео-юн разбивается фарфоровая лампа. Айко встала и стоит с мрачным видом, нетвёрдо покачиваясь.
А ну отцепилась от неё,зло говорит она, голос чуть громче шёпота.
Ах ты, сучка!..оскалив зубы, рычит Сео-юн.
Но я не упускаю шанса и вонзаю зубы во впадинку горла Сео-юнпрямо туда, где собирается складками мантилья мыслей. Я жую и глотаю, жую и глотаю, быстро и жадно. Её мысли теперь мои, они извиваются и бьются во рту, и я вижу мельком себя, Айко, многих других вроде нас, в различных стадиях растрёпанности. В различных стадиях готовности.
Когда-то ма сказала, что так ушёл папа: она случайно осушила его, да так, что он вовсе перестал существовать. Впервые в жизни я её понимаю.
Браслеты Сео-юн стучат по полу, пустое платье беззвучно опадает следом. Айко тоже падает, складываясь, как бумага.
Ох и объелась же я Живот страшно болит, набитый скверными мыслями. И вместе с тем я никогда ещё не чувствовала себя такой живой. Во мне бурлят потенциал и неукротимая ярость.
Я ковыляю к лежащей Айко. Изо рта её, пачкая ковёр, сочится зломыслие.
Айко, очнись!
Но она кажется выжатой, лёгкой, пустой. И даже не пахнет больше как Айко.
Я вздрагиваю от внезапного стука в дверь. Та говорит голосом распорядителя:
Мадам, первое из основных блюд готово. Мистер Голдберг ждёт, что вы спуститесь и скажете тост.
Чёрт.
Яначинаю я, но голос не мой. Взгляд в зеркало: ну конечно, оттуда на меня глядит Сео-юн, и спутанной массой обёрнуты вокруг неё жуткие мысли.Я сейчас.
Я осторожно укладываю Айко на кровать, потом одеваюсь и выхожу. Сердце стучит в пятках.
В обличии Сео-юн я спускаюсь по лестнице в обеденный зал, где фланируют гости с тарелками в руках, и улыбаюсь чужой улыбкой. И если я слишком похожа на себя, ну что жесудя по тому, что я видела, глотая мысли Сео-юн, я не первая кандидатка в члены клуба, кто исчезает на подобной вечеринке. Я беру протянутый бокал вина, и, хотя внутренне я кричу, рука моя не дрожит.
На мне пятьдесят пар глаз. Из теней холодно мерцают глаза обслуги. Заметит ли кто из них? Поймёт ли?
За ваше отменное здоровье и за сказочный обед.Я поднимаю бокал, и все, как один, пьют.
* * *
В квартире Сео-юн темно. И гости, и обслуга убрались. Все двери заперты, все шторы задёрнуты.
Я притащила из кухни все банки, все контейнеры, все кастрюли и сковородки, и теперь в спальне ими заставлен весь пол, они даже выползли в коридор и вниз по лестнице. Многие уже полные, их злобное содержимое шипит и нашептывает мне гнусные обещания. Я засовываю в рот пальцы, и меня рвёт в кастрюлю у меня на коленях.
Айко лежит на кровати, бледная и тихая. Спереди на форме пятна муки и рвоты.
Держись,шепчу я. Она не отвечает. Я верчу кастрюлю, ища в содержимом намёк на Айко, но со световых узоров, мерцающих на поверхности, ухмыляется лицо Сео-юн. Я отталкиваю кастрюлю, и жидкость плещет через край, на ковёр.
Выдернув из гущи оплетших меня мыслей ещё одну, я рву её зубами. Та кричит и воет, обещая ужасные кары. Не выйдет: тщательно пережёвывая, я её съедаю. Чешуя царапает нёбо. Чем лучше разжевать, тем проще будет рассортировать остатки.
Как давно ты узнала? Или знала всё это время?
Я найду её, думаю я, и тягучая чёрная жидкость обжигая горло, льётся из моего рта, брызжет на руки. Ёмкости всё копятся вокруг, мерцая, как злая звёздная вьюга, и все как одна шепчут моё имя. Она где-то здесь, я вижу её отражение, мечущееся по тому, по другому изгибу стекла. Если нужно будет распустить на нитки все до одной частички Сео-юн, от мыслей её до мягкой кожи с веснушками, на меня натянутой,я это сделаю. Я выжму из себя каждую смрадную каплю Сео-он, пока не найду Айко, а тамнаполню её заново, волью ей в рот её суть.
Как я могла её забыть? Как я могла забыть её вкус, её запах, такие домашние, такие ужасные и прекрасные?