Когда братья поравнялись с ползущим по мху мужчиной, Алекс заметил у того на шее две небольших ранки, свидетельствующих о том, что Герман укусил его и пил его кровь.
«Почему не убил сам? В конце концов, это больше его месть, чем моя».
То, что мужчина не умер, означало одно кровотечение остановили. Герман помог ранкам на артерии сомкнуться и не дать жертве истечь кровью. Теперь он указал Алексу на ползущего человека и сказал:
Давай же, он твой.
Герман, послушай, голос Александра дрогнул, выдавая крайнюю степень волнения, но тот постарался взять себя в руки и продолжить спокойнее и увереннее: Я с самого начала говорил, что, возможно, не смогу, что для меня это будет тяжело Я не обижусь, если ты сделаешь все сам.
Мужчина, все еще отчаянно пытающийся уползти, посмотрел на Алекса, и их взгляды пересеклись. Молодой бессмертный отвел глаза, не в силах смотреть на того, кого ему надлежало лишить жизни. Герман же холодно и твердо сказал:
Нет. Мы договорились. Первый был мой, и я это начал. Второго нашел Влад. Третий полагается тебе, а затем снова моя очередь. Я не нарушу порядок.
Да, да, я знаю Конечно, но Пойми, я никогда так не убивал. Это Не обижайся на меня, умоляю! Я тоже любил ее, был привязан к ней, но это не моя война. Вернее, она больше твоя, чем моя.
Он поднял на старшего брата полный мольбы взгляд и продолжил:
Поверь, я сделаю это, если ты хочешь. Я подчинюсь. Но мне кажется, ты получишь больше радости, если сделаешь все сам. Мне же это он порывисто выдохнул, не в силах облечь в слова всю величину своего омерзения по отношению к происходящему.
Герман внимательно выслушал его и вдруг улыбнулся.
О, поверь мне! Тебе понравится.
Затем он взглянул на мужчину, распростертого на земле. Тот выбился из сил и прекратил свои слабые попытки к бегству, теперь просто глядя на своих будущих убийц глазами, полными страха. Однако под взглядом Германа мужчина почему-то потупился, словно молодой наследник рода знал о нем некую постыдную тайну.
Идем, подойдем ближе, сказал Герман брату и двинулся по направлению к жертве. Вам просто стоит познакомиться. Поговорить, получше узнать друг друга. Уверен, подобная беседа вызовет у тебя аппетит.
Герман, пожалуйста! взмолился Алекс, зная, на какие безжалостные шутки способен иногда его старший брат.
Иди, вдруг прорычал Герман без тени улыбки, а ты, обратился он к лежащему на мхе человеку, расскажи ему то, что я увидел.
Я я беспомощно залепетал тот.
Говори!
Герман сверлил его взглядом своих темных глаз, полных голода и злобы, не знающих жалости. Он был похож на волка, приготовившегося к финальному броску. Под этим взглядом лежащий на земле человек сдался и вдруг задрожал от рыданий.
Хорошо, хорошо! крикнул он влажным от слез голосом. Я признаюсь! Это я! Я был там, я сжег тот дом.
Алекс замер на месте при звуке этих слов, словно громом пораженный.
Пригород Нью-Йорка! Пожар в коттедже! Двенадцать лет назад! клокочущий от ярости голос Германа эхом отозвался в долине.
Да
Михаэль и Джоанна Мареш-Смит! Ты убил их! Отвечай!
Распростертый у ног Германа мужчина вдруг перестал рыдать и скулить и поднял на своего палача взгляд, полный ненависти.
Да, это я убил их! Сжег мерзких тварей так, что от них даже горсточки пепла не осталось! Я убил их, слышишь?! Как и твою мамашу! Ты, проклятый выродок Цепеша! И попомни мои слова, всем вам гореть в огне! Всем!
Только одно едва заметное движение, и проклятья смолкли, захлебнувшись, уступив место предсмертным хрипам. Алекс придавил неизвестного ему человека к земле и, разорвав ему горло, по глотку высасывал жизнь. Он прикрыл глаза и весь дрожал, созерцая картины, открывающиеся его внутреннему взору. Наверняка там был и горящий дом, полный дыма, крика и боли. Дом, в котором погибли его родители и должен был погибнуть он сам.
Герман отвернулся и зашагал прочь к тому месту, где они с братом оставили машину.
Спустя пару часов на лес опустилась ночь. Старший из братьев сидел в автомобиле, погруженный в свои мысли. Время от времени он доставал пачку сигарет и, выйдя на воздух, выкуривал одну или две. Дым смешивался с запахами леса, добавляя им терпко-сладких, дурманящих ноток.
В одну из таких вылазок зоркий глаз бессмертного различил на фоне черного неба, как дымит вдалеке большой костер. Это означало, что ждать осталось недолго. Докурив, Герман достал из машины отвертку и прикрутил на место номерные знаки.
«Вряд ли мы кого-нибудь еще здесь встретим. Тем более, ночью».
Закончив с номерами, он вернулся в машину и стал ждать. Выкуренные им сигареты расслабляли и успокаивали нервы. Сознание свершившейся мести порождало в душе чувство мрачного удовлетворения. Закрыв глаза, Герман ненадолго задремал.
Проснулся он, заслышав чье-то приближение. Сквозь ночной лес к машине шел Алекс. Подойдя, он молча открыл дверь и сел рядом с братом. Затем бросил через плечо на заднее сиденье сумку и непрозрачный контейнер, пахнущий гарью. От него самого исходил густой запах костра.
Герман потянулся, разминая затекшее тело, и спросил:
Ты, надеюсь, все убрал за собой?
Да, мрачно ответил младший брат. Поехали.
Машина завелась и, слабо мерцая фарами, поползла через лес обратно к шоссе.
Спустя несколько дней трое мужчин стояли у камина под большой фотографией улыбающейся темноволосой женщины. Александр вытянул руку и к двум другим установил на каминную полку третью урну с прахом. Тихий голос Германа произнес:
С днем Рождения, мама
Глава 7
Свои вещи при переезде Кристина положила в той же комнате, которую занимала, живя с Германом. Здесь все осталось так же, как и было. Ее ноутбук лежал нетронутым на комоде, одежда в ящиках и всякие мелочи на полках. Кажется, бывший возлюбленный не забрал ничего, принадлежавшего ей, кроме перочинного ножа.
Из дома девушка привезла всего одну сумку, да и та была наполовину набита разными съестными припасами.
Мам, а я точно не на северный полюс еду? Ты мне все свои закатки решила втюхать, говорила Кристина, но мать была непреклонна и, как назло, расспрашивала о новом жилище.
А сколько метров в квартире, где ты будешь жить?
Не знаю точно, но на вид просторная, уклончиво отвечала она.
А ремонт хороший? продолжала допытываться родительница.
Хороший.
Мы с отцом заедем как-нибудь посмотреть, как ты живешь. Я его уговариваю ремонт сделать, ведь и деньги есть, и выходные у него позволяют, а он ни в какую. Пусть хоть посмотрит, как нормальное жилье должно выглядеть.
Вообще-то, там еще не все сделано, спохватившись, придумала на ходу Кристина.
А что не доделано?
Ну, ванная там И в туалете плитка на пол не положена.
И ты поедешь в такие условия? А дальше как? Не ты же класть-то будешь эту плитку?! И как жить?
Да нет, там все работает, сантехника, все! Просто у хозяев деньги кончились. Они с аренды возьмут и наймут кого-нибудь, чтоб доделать. Мы уже обо всем договорились, мам. Не переживай!
Не переживай хмыкнула женщина. Скидку-то хоть сделали за неудобство? Не дорого просят?
Да нет, отозвалась дочка. Совсем не дорого. У меня осталось кое-что на карте, как раз хватит и за аренду заплатить, и на еду. Так что обо мне можете не волноваться.
Только ценой вранья и уловок Кристине удалось убедить родителей отпустить ее со спокойной душой.
А здесь, в этой огромной квартире все было так, будто она никуда и не уезжала. Герман забрал, кажется, только свою одежду. Мебель и посуда были на местах. Коллекция старинных книг, естественно, покинула дом, зато остался огромный плазменный телевизор и другая техника.
Брида, кошка девушки, чувствовала себя, как дома. Кристина улыбалась, глядя на нее, радуясь в душе, что у нее есть питомец, потому как одной занимать это огромное пространство было непривычно и жутко. Пустота порождала эхо шагов, голоса и любого звука. Так что девушка незамедлительно включала телевизор и выключала его потом только на ночь.
Первым делом, чтобы войти в колею нормальной жизни, Кристина позвонила в Университет. Долго объясняла декану, что болела, но справку принести не может. Да, она все сдаст. Да, это большой объем, но она уже поправилась и потому справится. Нет, не нужно ничего переносить на осень, она найдет время для подготовки и все сделает. Спасибо большое, что держите за ней ее место на бюджете!