Глупая тварь! его кулак вновь взмыл над распухшим лицом молодой женщины. Та сквозь рыдания продолжала умолять его отпустить её, едва шевеля разбитыми губами. Это злило его ещё больше, и он с силой ударил её в глаз. Девушка взвизгнула и потеряла сознание.
Чтоб ты сдохла, мразь! он отпустил её волосы, и голова девушки с глухим стуком упала на дощатый пол.
Взявшись за тонкие лодыжки, он потащил её на задний двор, вновь заметив про себя пленяющую стройность своей гостьи. Если бы его агрегат не пришёл в негодность с возрастом, он тогда бы вдоволь наигрался с этой девкой.
Отработал бы все твои дырочки, шкура, да так, как ещё никто тебя не имел. он стёр показавшуюся на губах слюну тыльной стороной ладони. Ему хотелось её, очень, но то, что он не мог, приводило его в бешенство.
Он выволок бессознательное тело на улицу и осмотрел стену дома. Прекрасные трезубцы листьев лозы налились красным, придав потрясающий вид осточертевшему ему жилищу.
В этот раз она не сбежит, нет-нет, мэм! Лишь один раз я позволил ей это. он вновь посмотрел на начинавшую приходить в себя девушку. Но потом ни разу, и этот раз не позволю. Слышишь меня, тварь?! он со всей силы пнул распростёртое тело по рёбрам.
Джереми резко сел в постели. Он взмок насквозь от холодного пота. Его трясло от мерзостного ощущения внутри, словно что-то крайне отвратительное нагадило ему в душу.
Он вскочил и выбежал на улицу, исторгнув из себя свой скудный завтрак. Он не припоминал, чтобы когда-нибудь ощущал себя так скверно. Даже в то утро после своей первой пьянки до беспамятства, когда ему было двенадцать. Тогда только его тело страдало, но сейчас ему хотелось вытошнить душу, настолько грязной она ему казалась.
«Что это за дрянь мне приснилась?!»
Никогда ещё Джереми не видел подобных снов. Он не был сторонником насилия, от слова вообще. Даже в детстве предпочитал стерпеть тумаки, чем лезть в драку. Ему не нравились черепашки-ниндзя, бэтмены и им подобные, решающие проблемы с помощью кулаков и оружия. Ему нравились некоторые старые мультфильмы Уолта Диснея, вроде того, где оленёнок в лесу жил. А кулаков ему дома хватало. Как и его матери.
«Спасибо, папаша.»
Но сам он никогда, ни разу, ни в мыслях, ни на деле не поднимал своей руки на женщину.
«Тогда откуда взялась эта дрянь в моей голове?»
Решив про себя, что всё-таки перегрелся по дороге сюда, заодно вытошнив последние остатки содержимого желудка, он неверной походкой отправился внутрь дома, поискать питьевой воды. Жажда была мучительная. Не найдя ни единой канистры с водой или бутылки не с прокисшим пивом, Джереми вспомнил, что видел за домом справа крытый колодец. Если ему повезёт, то воды у него будет вдоволь. Слегка поёжившись, он вышел на задний двор.
Внезапная слабость подкосила ноги, ладони моментально вспотели, он снова почувствовал, как ноют костяшки после нанесения побоев той несчастной во сне, словно сделал это сам и наяву.
«Какого чёрта?!» Джереми действительно был сбит с толку и даже напуган.
Взяв себя в руки, он направился к колодцу. Тот был накрыт сверху тонким железным листом, укрывавшим несколько широких досок. Сдвинув лист и отбросив одну доску, он заглянул внутрь. Как и ожидалось, там была беспросветная тьма, потому оставалось лишь гадать, имелась вода на его дне или нет.
И чем же ты доставал воду, старый хрен?
Вспомнив про старый сарай, Джереми решил поискать внутри него ведро с верёвкой, или что там ещё было подходящего. Он уже почти вошёл внутрь, когда глянул на стену дома. Лоза ожила настолько, что уже и нельзя было подумать о её увядании. Зелёным ковром она застилала стену, кое-где всё ещё зияя пустотами и сухими усиками.
«Я так долго спал?» он не был специалистом в области растениеводства, да и в какой-либо области вообще, но полагал, что такое поведение лозы не является нормальным.
Зайдя в сарай, Джереми обнаружил несколько оцинкованных вёдер и один эмалированный таз, в пригодном к использованию состоянии. Вытряхнув из них скопившиеся песок, пыль и мусор, он вытащил их на улицу, как вдруг закрапал дождь. Он этому порадовался, ведь теперь не придётся ломать голову, где взять верёвку для колодца. Пока что.
Расставив вёдра и таз так, чтобы они собирали воду, Джереми поспешил к дому и успел зайти в тот самый момент, когда редкий дождик превратился в сплошную стену воды. В Неваде дожди тоже сражались, нещадно и мощно лупя по сухой земле.
Постояв какое-то время, наблюдая за стихией, он ушёл внутрь дома, чтобы взять чашку. Слава богу, её он нашёл тут жеметаллическая, покрытая белой эмалью, отбитой на ручке. Он выставил её на улицу, держа на вытянутой руке, слушая и чувствуя, как капли колотят кружку, заполняя понемногу водой. Набрав на пару глотков, он опустошил её, затем поставил на пень, зачем-то стоявший рядом с дверью.
В такую погоду в город не стоит ехать. Лучше обождать, когда ливень стихнет. Ему уже было легче, мерзкое послевкусие кошмара уже почти оставило его. Он почесал подбородок, размышляя над тем, чем заняться. В итоге мысль забыться сном его прельстила более других.
«Да и вряд ли кошмар приснится снова так скоро.» подумал Джереми.
Он не помнил, чтобы ему когда-либо снились такие яркие сны. А это означало лишь то, что сны забываются, какими бы чудесными или жуткими они ни были. Шум дождя действовал убаюкивающе. Постель, хоть и пахла старостью, да ещё и была чуть более жёсткой, чем хотелось бы, словно нашёптывала в такт дождю: «спи, спи»
Джереми, сколько себя помнил, всегда плохо засыпал. Он много ворочался, боролся с различными мыслями, не позволявшими уснуть. Только шесть или восемь банок пива помогали ему вырубиться. Но здесь, в этом старом доме, в удалении от всего остального мира, под звуки дождя и лёгкую песнь ветра, задувающего в щели оконных рам и дверных проёмов, он практически провалился в крепкий сон. Не лишённый сновидений.
Ему снова снился задний двор, но только сейчас он был на нём один. Он просто сидел на раскладном рыбацком стульчике, лицом к дому, и пил пиво. А виноградная лоза рассказывала ему истории.
Джереми не знал, как ему назвать это заведение. Оно располагалось на Главной улице Битти. Низкое одноэтажное здание из красного кирпича с высокой башенкой, из-за которой поначалу он подумал, что это церковь. Это был паб, бар и ресторан, причём меню действительно радовало. Георгиевский крест на входе намекал на связь этого места с военными. Внутри это подтверждалось многочисленными фотографиями военной техники, взрывов и символикой различных воинских подразделений, развешанной под потолком, а у камина стояла фигурка солдата, припавшего на колено и смотрящего в пламя. Сам Джереми не служил и чувствовал себя здесь неуютно. Военная слава и дутый патриотизм не прельщали его нисколько.
За стойкой сидело два полусонных старика с важными физиономиями, которых обслуживала пожилая женщина в очках с не менее важным лицом. Короткие седые волосы слегка набегали на её большие уши. Все они обернулись на него, когда он вошёл внутрь. Джереми кивнул и занял столик в дальнем углу у выхода. Женщина положила перед ним лист меню и произнесла:
Добро пожаловать в ресторан Сержанта Строцци, мальчик. Что-то я тебя здесь раньше не видела. Проездом? Турист?
Простите, мне бы просто поесть. Не думал, что сразу попаду на допрос. он принялся демонстративно изучать меню.
Да ради бога, дружок! Как выберешь, свистни.
Долго думать не пришлось. Он взял бургер, картошку фри и пиво. И попросил хотдог с собой.
Одолев достаточно щедрую порцию картошки, он уничтожил сочный и действительно вкусный бургер, запив его тёплым пивом, тоже неплохим. Довольно отвалившись от стола, он попросил рассчитать его.
Служил? женщина спросила его, забирая поднос.
Нет, мэм, не пришлось.
Понятно. Ну и зря, тогда была бы скидка. она подмигнула ему и пошла на кассу, выбивать чек.
Вернувшись, она положила чек перед ним и озвучила сумму:
Сорок шесть семьдесят пять, дружок.
Джереми отсчитал, сколько с него полагалось, и добавил доллар двадцать пять чаевых.
Ну, спасибо, мальчик, теперь смогу бросить всё и переехать на Фиджи. она закаркала, видимо, смеясь.
Он встал, поблагодарил женщину и вышел. Вдогонку он услышал приглашение приходить ещё.