- Одна я осталась, - сказала она. Ты меня слышишь? Одна я.
Рамона была всего в нескольких футах от неё. Её собственное горло так пересохло, что она едва могла говорить, но ей удалось выдавить одно слово: Почему?
- Все ушли, - сказала старуха. Холодным, хищным взглядом она окинула парк и его руины. Тёплый летний ветерок трепал её седые волосы.
- Да, все ушли, - сказала она преданным голосом. Она попыталась изобразить что-то вроде улыбки, но её губы были кривыми, коричневыми и уродливыми, как мёртвые дождевые черви.
Сначала Рамона не была уверена, что старая леди заметила её присутствие, но та вытянула шею и посмотрела на неё не столько здоровым глазом, сколько серебристо-бледным. Сначала Рамоне показалось, что его покрывает какой-то бледный нарост, похожий на птеригиум, но теперь он выглядел полностью обесцвеченным. Старуха пронзила Рамону взглядом, и та ахнула.
В этом глазе заключена сила. Может быть, не в нём, а в безумном мозгу за ним. В нём что-то есть. Какая-то невероятная мощь.
- Они думали, что смогут просто так уйти, но у меня были другие планы, - сказала она, на этот раз обращаясь непосредственно к Рамоне. Я записала все их имена в книгу, из которой нет выхода, лишь если я того не захочу. Скоро их всех постигнет кара. Скоро... - в её голосе звучало почти торжествующее ликование, восторг обезумевшего ума, чья месть близка.
Рамона стояла, вся дрожа, тошнота накатывала на неё.
"Хватит с меня этого дерьма", - подумала она. Я ничего не понимаю. Я просто хочу выбраться отсюда.
Но это было не так просто. Она подключилась к сознанию города и ей некуда было бежать. Она просто дрожала, желая убежать, но даже боясь пошевелиться. Мёртвый глаз старухи уставился на неё, пригвоздив к месту, как булавка жука. Она больше ничего не говорила, но Рамона слышала её. Она читала старушечьи мысли, ужасные и невыразимые вещи эхом отдавались из змеиной ямы её подсознания.
(Вероломные и коварные предатели, вот кто они такие.)
(Они хотели покинуть этот город, мой город, город, который моя семья построила кровью и потом, но я не позволю им. Это мой город, и он принадлежит мне, и они принадлежат мне. Его кишкимои кишки, его кровь течёт в моих венах, и я страдаю так же, как страдает он, и кто они такие, чтобы поворачиваться к нему спиной? Я покажу им ошибочность их путей!)
Рамона чуть не упала. Она чувствовала себя так, словно её окунули в ледяную воду. Холодный пот выступил у неё на лбу и побежал по лицу. От этого кожа на голове стала жирной. Он стекал по её спине, капал между грудей, бисером покрывал бёдра, и только благодаря многолетним физическим тренировкам она смогла устоять на ногах.
(СКОРО ОНО ПРИДЁТ, И НИКТО НЕ СМОЖЕТ ЭТО ОСТАНОВИТЬ! ОНО ОВЛАДЕЕТ ИМИ! ПРЕВРАТИТ В ТО, ЧЕМ ОНИ НЕ МОГУТ ЯВЛЯТЬСЯ!!!)
Рамона обхватила голову руками, потому что больше не хотела слышать этих слов. Они выжигались в её разуме и искажали сознание, разрывая его на части и заполняя чернильной тьмой. Образы были слишком сильны, они были разрушительны: надвигающиеся страшные лица, протянутые белые руки и огромные пустые глазницы, похожие на пустые окна, глядящие в какое-то чёрное измерение страданий.
Последнее, что она запомнила, это то, что она стояла на коленях в траве, и мир вращался вокруг неё. Она хватала ртом воздух и дрожала, голова болела, а глаза отказывались открываться из-за страха перед тем, что они могли увидеть.
- Ну же... - услышала она свой голос. - Возьми себя в руки
Она снова оказалась в темноте. Фонарик погас, и она не стала его включать. Она предпочла прятаться в тени.
Но ужасные образы всё ещё преследовали её.
Они мучили её.
Крадущиеся чёрные фигуры, которые не были мужчинами и женщинами и всё же не были куклами или манекенами, но каким-то ужасным гибридом. Мужчины, женщины и дети, которые больше не были мужчинами, женщинами и детьми, но бездушными искусственными существами, которые выполняли приказы безумного ума, который оживил их
- Хватит, - пробормотала она себе под нос.
Рамона встала и прислонилась к ограждению сцены, пытаясь отдышаться и сосредоточиться на своих мыслях. Медленно, очень медленно она прогнала кошмарные образы из своей головы, чувствуя, что знает многое и в то же время не знает ничего. Стокс пришёл в упадок, стал заброшенным городом-призраком. С этого всё и началось. Потом случились ещё кое-какие события, и она не считала пожар худшим из них.
Рамона отошла от сцены и подошла к сиденьям, стоявшим в лунном свете, словно безмолвные свидетели.
Старуха. Её семья, должно быть, построила город, и когда он пришёл в упадок, что иногда случается с маленькими городками, она не собиралась с этим мириться. Она имела власть над горожанами. Они принадлежали ей. Они принадлежали ей, и она не позволила им уйти. Она была похожа на маленькую девочку, играющую в куклы... только её куклы были людьми.
Вздохнув, Рамона посмотрела на восток. Когда она это сделала, её захлестнуло чувство страха и возбуждения. Она чуть не подавилась им. Бормоча что-то себе под нос, она двинулась через парк на восток, зная, что ничто не сможет её остановить. Было ли это то, куда она хотела пойти, или то, куда её направляла невидимая длань, не имело значения.
Дойдя до края тенистого парка, она остановилась: Теперь я кое-что знаю. Я кое-что знаю.
А потом позади неё раздался голос: "Ты ничего не знаешь.
41
Это была фабрика.
В этом не было никаких сомнений. Хотя на первый взгляд это выглядело как сюрреалистическая карикатура на замок Дракулы, какую можно увидеть в старом комиксе, это действительно была фабрика. Крип знал, что здесь что-то производили. Что-то секретное. Что-то утерянное, и снова найденное. Что-то, чего не должно было существовать, но оно существовало.
Он был внутри, и казалось, что он не столько вошёл сам, сколько был засосан внутрь. Машина высадила его у дверей и уехала, оставив смотреть на завод с ужасом и восхищением. Здание было похоже на огромное тёмное яйцо, из которого вот-вот кто-то вылупится. Таково было его первое впечатление. Затем ему показалось, что завод больше похож на крепость из серых каменных блоков, трёхэтажную, с плоской крышей и высокими тёмными зарешечёнными окнами на первом этаже, что также придавало ему вид тюрьмы или сумасшедшего дома.
Безумно хихикающий голос в его голове сказал: "Отсюда нет выхода".
Он двигался сквозь темноту, натыкаясь на предметы и пробираясь сквозь тени, которые вовсе не казались тенями. Хотя он никогда раньше не бывал в этом месте, он приблизительно представлял, как оно устроено изнутри. Как в велосипедном колесе все длинные коридоры-спицы вели в центр. В центре была огромная полая колонна, тянущаяся с первого по третий этаж.
Он не задавался вопросом, откуда ему всё это известно.
Как и голос в его голове, который постоянно спрашивал его, какого чёрта он делает, он проигнорировал этот вопрос.
Он был здесь, потому что сюда его привезла машина.
Он был здесь, потому что это то место, где он должен был быть.
Он находился в длинной узкой комнате. В дальнем конце была арка, соединявшая комнату с коридором, который должен был привести его к центру. Но он ещё не был готов отправиться туда. Он боялся идти туда. Для начала он осмотрит эту комнату.
"Теперь ты в звере", - сообщил ему внутренний голос. Звере, которого построил Кукловод.
Крип обдумывал это... а потом всё начало происходить.
Сначала завыла сирена, прорезая ночь пронзительным, почти болезненным звуком. Но если раньше она звучала издалека, то теперь он находился возле её источника.
Зазвенела сирена, и зверь проснулся. Он потянулся, зевнул и зарычал. Но это было не рычание как таковое, а шум фабрики, ожившей в темнотерёв, лязг и звон механизмов, скрежет зубчатых колёс. Чаны дымились, трубы дрожали, огромные прессы шипели, формы трещали от сильного жара, лязгали цепи.
Это была фабрика-призрак, и ему пришлось закрыть уши чтобы не оглохнуть. Через несколько секунд всё прекратилось, завод снова замер.
Бум.
Крип наткнулся на стол. Он мог видеть предметы на столе перед собой, который был похож на огромный промышленный верстак. Комната была заполнена такими столами. Именно здесь и производилась сборка.
В его голове была только одна мысль: прикоснись.