Затем, так же быстро, как и появился, мираж исчез.
Стокс снова был чист и непорочен, не осквернен и не разрушен. Улицы были чистыми, окна сияли лунным светом, а воздух был свежим.
Единственным доказательством того, что вообще что-то произошло, была сама Рамона, чёрная с головы до ног, с волосами, полными пепла. Она вдохнула чистый воздух, не удивляясь тому, как преобразился город.
Она побрела дальше.
Свет.
Она увидела мерцающий синий свет, исходящий с другой стороны улицы. Все телевизоры в витрине магазина работали. Опять же, это было похоже на клише из старого фильма. Она пошла туда, зная, что Кукловод хочет этого. Шесть или семь старых телевизоров показывали одну и ту же программучёрно-белый выпуск новостей, изображение было зернистым и нечётким. Ведущий новостей в строгом костюме и галстуке-бабочке, с блестящими от геля волосами, держал в руках кипу бумаг, а на столе перед ним стоял громоздкий хромированный микрофон Unidyne.
Картинка изменилась. Теперь телевизоры показывали ужасный пожар, дома и здания, охваченные пламенем, чёрный дым, поднимающийся в небо. Затем картинка снова переключилась на ведущего, комментирующего происходящее. Образ ведущего сменился надписью на экране:
ПРОПАЛИ БЕЗ ВЕСТИ
За этим последовали размытые чёрно-белые фотографии, на которых она разглядела себя и Чазза, Крипа и Даниэль, Лекса и Су-Ли. Образы продолжали повторяться. Кукловод пытался напугать её, и это у него неплохо получалось. Самым тревожным было то, что эти фотографии были сделаны не при жизни, а после смерти. Каждый из них лежал нагишом на столе в морге. Их лица выглядели дряблыми, глаза запавшими.
Рамона отвернулась.
Она злилась, обезумела от ненависти и жажды расплаты. Вдруг завыла сирена, а это означало, что ситуации снова накаляется. Напрягшись, стоя посреди улицы, она ждала этого.
28
Когда раздалась сирена, Одноногая Леди проснулась... по крайней мере, она снова была жива. Чазз видел, как это произошло. Это было похоже на какой-то трёхмерный галлюцинаторный спецэффект, только это была не фантазия, это было реально.
Неужели это происходит на самом деле? Неужели я действительно вижу это дерьмо?
Сначала Одноногая Леди лежала как сломанная марионетка в груде тряпья, конечности раскинуты в стороны, голова свешивалась набок, пальцы растопырены, рот открыт, как будто в ожидании, что в нём совьёт гнездо воробей.
А потом начали происходить разные вещи. С грохотом, похожим на шуршание палочек и шариков в коробке, Одноногая Леди встала. Она стояла сгорбившись, со скрюченным, как у старой леди, позвоночником, свесив голову на плечо. Она балансировала на одной ноге, её деревянная нога слегка покачивалась, как будто могла отвалиться в любую секунду. Жизненная сила заполняла её, превращая то, что несколько мгновений назад выглядело как деревянная кукла, во что-то живое и, возможно, органическое. Она наполнялась жизнью, как воздушный шарик воздухом.
Голос в его голове сказал: "Беги, пока не лишился рассудка полностью".
Но он не побежал.
На самом деле он вообще ничего не сделал. Он просто смотрел на неё, чувствуя себя совершенно беспомощным. Одноногая Леди не делала никаких угрожающих движений, и он не мог отвести от неё глаз. Она смотрела на него, хотя у неё не было глаз, а он смотрел на неё. Он чувствовал себя добычей. Однажды, на уроке биологии, он видел, как мистер Берри бросил мышь в клетку любимой крысиной змеи по имени Герман. Поначалу мышь была очень рада тому, что выбралась из тесной картонной коробки, в которой её принесли из зоомагазина. Она прыгала и резвилась от неожиданной свободы ... потом она увидела Германа. Она вжалась в угол клетки, дрожа от чистого ужаса, когда Герман медленно, неумолимо двинулся в её направлении.
Чазз чувствовал себя точно так же, как та мышь.
Может быть, у Одноногой Леди и не было глаз как таковых, но в дырах её лица было что-то живое, и оно уставилось прямо на него. Она смотрела на него, как Герман на мышь, готовясь нанести удар.
Чазз знал, что должен что-то предпринять.
По крайней мере, встать с задницы и использовать свою врождённую силу и скорость. Но он не сделал этого или чего-то ещё, потому что был выжат как лимон. Он чувствовал себя как одна из тех грязных тряпок, которые его мачеха вешала на верёвку после того, как хорошенько вычистит пол в кухне. Он был вялым, промокшим и неспособным к действию.
Одноногая Леди просто стояла. Она была одета в какой-то заплесневелый халат или сорочку, потрепанную чёрную тряпку, больше напоминающую вороньи перья.
- Хорошие мальчики будут вознаграждены, - сказала она, её голос эхом отдавался в его голове. - Плохие мальчики будут наказаны.
Она сделала несколько шагов в его сторону, потом ещё несколько. "Тук-тук, тук-тук, тук-тук", - постукивал её колышек. Она шагнула прямо в лунный свет, и он по-настоящему рассмотрел её лицо, глубокие морщины, разрезы и швы, обесцвеченные десны и жёлтые зубы-иголки, губы, похожие на сухую луковую шелуху. Он знал, что это не ткань, а какой-то материал вроде мешковины, тонко сотканный, но живой. Плоть отслаивалась, распадалась на части, нити и ленты свисали вниз, как пряди волос. Из одного шва тянулась дорожка засохшей крови.
Ты хочешь увидеть своих друзей?раздался голос Одноногой Леди в его голове, зная, что именно этого он хочет больше всего. - Да? Ну, есть только один способ найти их, и это я. Я могу отвести тебя к ним. Всё, что тебе нужно сделать, это взять меня за руку, и я уведу тебя от страха к свету. Я познакомлю тебя с той, кто создаёт и разрушает, той, кто вознаграждает тех, кто не убегает, как испуганные маленькие мальчики. Просто возьми меня за руку.
Его собственный голос в голове сказал ему, что, либо он придёт в себя и придёт очень быстро, либо возьмёт её за руку и погрузился глубже в трясину этого кошмара, пока лёгкие не наполнятся чёрным илом, а сердце чёрным ужасом, и он не утонет, как кирпич. Это был решающий момент.
Одноногая Леди протянула ему руку ладонью вверх. Он мог видеть металлические стержни или кости, выпирающие под кожей.
Он встал.
Он знал, что будет делать.
Он собирался отбросить этот грёбаный манекен и убраться отсюда к чёртовой матери. Таково было его намерение. Поэтому он сильно удивился, когда протянул руку и сжал её резиновую ладонь, почувствовав, как её извивающиеся пальцы обвили его кисть, как щупальца, которые никогда не отпустят.
Он закричал в последнем приступе отчаяния.
Но было уже слишком поздно.
Слишком поздно.
29
Кукольные люди приближались.
Не один или два, а целые толпы, притягиваемые со всех сторон, как металлические опилки к магниту. И этим магнитом был их дом. Су-Ли, Крип и Лекс смотрели, как они приближаются, ковыляя, шатаясь и еле плетясь, но никогда не сворачивая с намеченного пути.
"Мы утонем в них", - подумал Крип. Их так много, что мы будем похоронены в них заживо.
- Нам лучше вернуться в дом, - сказал Лекс. Это похоже на осаду.
Но Крипу эта идея не понравилась.
- К чёрту! Давайте убежим!
- Мы не можем убежать. Нам некуда бежать, - напомнила ему Су-Ли.
Она была права. Он знал, что она права. Они были пойманы в ловушку, и снова их решения принимались за них, и они реагировали, а не действовали так, как она и Лекс сказали ранее.
- Пошли, - сказала Су-Ли. - Возвращайтесь в дом. Это всё, что мы можем сделать.
Лекс начал пятиться вместе с ней, но Крип не последовал за ней, потому что увидел выход. Наконец-то нашёлся выход.
- Крип, - сказала она. - Пошли в дом.
Но он яростно замотал головой. Очевидно, они этого не видели, иначе думали бы о том же, о чём и он.
- Смотрите! - он сказал. Вон там!
Они ничего не заметили.
Господи, она была прямо там! Дальше по улице! Машина, вашу мать! Как они могли этого не видеть? Старый седан ещё с тех времён, когда не изобрели рулевые противоугонные устройства. Завести эту старую рухлядь не составит проблем. У него был с собой перочинный нож, и это всё, что ему нужно.
- Машина! - воскликнул он. Вон там! Смотрите!
Но они уже увидели её, и было очевидно, что эта идея им не нравится. Он знал, о чём они думают: ловушка. Кукловод (как Лекс любил называть его, или её, или оно) поставил машину там, чтобы они по глупости запрыгнули в неё. Крип знал, что, наверно, так и есть, особенно в этом месте, где не было машин, но, чёрт возьми, он был напуган и больше не мог нормально мыслить. Ему нужно было выбраться отсюда. Пусть ему придётся драться с одним-двумя манекенами по пути, это всё равно стоило того.