Вам пора! сказал старший.
В чем меня обвиняют? Анастейша подняла на него опухшие глаза.
Вас уже давно не обвиняют. Ваши преступления доказаны. Вы брали непомерные взятки, из-за чего пострадали люди! он раздраженно оборвал сам себя. И не пытайтесь сейчас изображать амнезию. Сегодня будет приведен в исполнение смертный приговор.
У Анастейши упало сердце. Она закричала и попыталась укрыться в дальнем углу. Двое охранников скрутили ей руки и вывели из камеры. Ее провели по длинным коридорам и отпустили, оставив стоять лицом к гладкой железной стене.
У меня есть семья? сквозь всхлипы простонала она.
Вы нормальная?! один из охранников схватил ее сзади за ворот робы, склонился над ней и прорычал в самое ухо. Вы захапали себе все больничные деньги, выделенные на оборудование. Когда вашему же сыну понадобилась помощь, его не успели спасти. И моего тоже! он толкнул ее. Анастейша ударилась об стену.
Старший зачитал приговор и дал отмашку. Анастейша услышала звук выстрела, ощутила мимолетную резкую боль, и наступила темнота. Снова
***
Пошел последний круг загрузки. Генрих, выбирая ритм ногой, торопил его: «Скорее, скорее».
***
Анастейша боялась открыть глаза. Она все еще всхлипывала. Но поняла, что уже началась пятая проба, темнота перестала быть абсолютной, сквозь веки пробивался свет. Девушка собралась с духом и распахнула глаза. Она оказалась в трейлере. Со стен и потолка на нее смотрели плакаты красивой девушки в украшениях и ярком макияже, если не сказать в гриме. Это определенно была она сама. Певица.
И что мне снова придется умирать? взмолилась Анастейша.
В трейлер без стука вошел мужчина в обтягивающих черных брюках.
Что Вы сказали? Вам что-то принести? подобострастно спросил он.
Нет, отмахнулась она, а потом увидела в его руке пистолет.
Она обреченно выдохнула: «Опять пуля». И упала.
***
Анастейша снова открыла глаза. На нее смотрела женщина с прилизанным пучком волос.
Поднимайтесь, скомандовала она.
Девушка молча встала, забрала листок с результатами и вышла из кабинета.
Стоявший у двери на изготовке Генрих испуганно отшатнулся, увидев ее заплаканное лицо.
Что случилось? прошептал он.
Анастейша прошла мимо, опустив голову.
В консультационном кабинете за столом сидел мужчина лет сорока с отвратительной редкой бородкой как у старого козла. Зато на голове у него было абсолютно пусто. Девушка села в кресло напротив и протянула ему листок.
Неплохо, есть из чего выбрать, сказал мужчина, поглаживая свою козлиную бороду.
Анастейша подняла на него опухшие глаза.
Что такое? Вы расстроились из-за неудачных проб? В целом-то трансапробация прошла успешно. Есть из чего выбрать, улыбнулся он.
Нет!
Есть, вновь повторил он.
Из чего вы предлагаете выбрать? Из вариантов смерти? Почему вообще показали именно эти последние часы? Я дважды получила пулю, меня сбила машина, стукнул инфаркт, и еще не пойми что случилось: взрыв или что это вообще?! она уже рыдала.
Нупопытался урезонить ее бородатый, вот учителем вы дожили до 102 лет.
Ага, в полном одиночестве!
Анастейша вытерла слезы и попыталась успокоиться.
Что вы думаете по поводу апробации в целом?
Ничего хорошего, вздохнула она.
Тогда что вам запомнилось больше всего?
Эээзадумалась девушка и невольно улыбнулась, Наверное, глаза малыша на фотографии.
Козлобородый с минуту молча смотрел на нее, пока Анастейша не спросила:
А я могу что-то исправить в этом будущем?
Это никому не известно. Видите ли, апробация проводится не так давно, чтобы можно было располагать достоверными статистическими данными.
С тяжелым сердцем после пережитого, но с твердой уверенностью, что она никогда не побежит к такси через всю улицу, Анастейша вышла из кабинета.
Внизу ее ждал Сергей. Его шикарная рыжая шевелюра растрепалась на ветру. Он прижал к себе и поцеловал Анастейшу.
Ты чего такая грустная?
Это тяжело.
Видела меня?
Да, покраснела девушка, и нашего ребенка.
Я тоже. В каждой пробе.
Девушка удивленно подняла брови.
А ты что нет?
Нет, только в одной, она не стала упоминать, что в одной из проб у нее тоже был ребенок. Поэтому я не знаю, что мне делать. А почему ты вышел такой довольный? Ты что не умирал там?
Все видят в пробах последние часы своей альтернативной жизни. Так что и я тоже умирал. Но я все равно выберу другую профессию, не одну из этих.
Почему?
Главное, я понял, что кем бы я ни был, все равно я буду с тобой. Так что буду тем, кем захочу. И ты можешь быть, кем захочешь.
Нет, а вдруг только в этом случае
ШшшОн прижал палец к ее губам. Не делай то, что могло привести к тем последствиям, и все. Только мы определяем наше будущее.
Анастейша улыбнулась и прижалась к нему еще крепче.
***
Вместо будильника сегодня ее разбудил смех. Она накинула халат и прошла в кухню.
Ну что готов? она чмокнула сына в лоб и подошла к плите.
Ну ма-а-ам, отмахнулся Джаред, я что малыш?
Для мамы ты всегда малыш, ответил Сергей и добавил громким шепотом. А для менямужик! Сегодня можешь позволить себе баночку пива. Анастейша смерила их шутливо-сердитым взглядом.
Подумать только, выпускник! продолжал восклицать Сергей. Помню, я в твои годы
Анастейша не слушала. Она мысленно вернулась к пробам сына. Теперь сеанс трансапробации можно было записать на носитель. Вчера они всей семьей просмотрели их. Все пять были прекрасным будущим для ее зеленоглазого «малыша».
Она наконец-то наслаждалась жизнью, отбросив страхи. Ее лицо уже прорезали первые морщины. Другие, такие, как ее клиентки, расстроились бы. Но она радовалась, потому что теперь видела в зеркале другое отражение, не похожее на то, из третьей пробы.
Выбор
1. Один в лесу
В голове дико стучало. Подмышки саднило. Глаза не хотели открываться, они опухли, будто после пьянки. Попытка перевалиться набок тоже не удалась. Мышление медленно возвращалось на место. Я понял, что нахожусь не в своей постели, и даже не в чьей-либо еще. Никакой постели не было вовсе. Я висел! Это обстоятельство до того меня напугало, что я разодрал-таки сопротивляющиеся глаза и обомлел. Перед моим лицом густо росли листья. Я зажмурился и досчитал до десяти. Пусть все исчезнет! Но раздражение под мышками никуда не делось. Пение птиц на все голоса, казалось, зазвучало только сильнее. Я снова открыл глаза.
Что за черт?! прошипел я, и ящерица, вальяжно растянувшаяся на ветке, скользнула прочь.
Мое тело оказалось подвешенным на ремнях. В ветвях над головой запутался парашют. Откуда это? Я никогда не прыгал с парашютом. Где я? Как я тут оказался? На меня накатила паника. Я закричал: «Э-э-эй! Лю-юди!», и задергал ногами, о чем мгновенно пожалел, потому что резко провалился вниз на полметра.
Я закрыл глаза и попытался успокоиться. Глубоко вздохнув, медленно выдыхал. Так я провисел с минуту. Хотя трудно было судить о времени. Потом снова открыл глаза. Ящерица вернулась на свое место и теперь лупоглазо смотрела на меня.
Пш! зыркнул я на нее, и она снова исчезла.
Решив, что паникой не поможешь, я заставил себя думать трезво. Первым делом нужно спуститься на землю, а потом уже разберусь, как я вообще сюда попал. Из-за густой листвы было не видно, насколько высоко я очутился. Но непроглядная зелень сверху давала надежду, что не на вершине. К тому же ящерица вряд ли бы забралась слишком высоко. Хоть какая-то польза в этой страхолюдине.
Очень хотелось в туалет. Справить нужду в таком положении было невозможно, так как доступ к моим интимным частям тела ограничивали ремни. Делать нечего. Иного пути спуститься у меня не было, и я просто нажал на застежки. Ремни отстегнулись. Я полетел вниз, попытался сгруппироваться, но не успел. Земля встретила меня слишком быстро. Левую ногу пронзила острая боль, я вскрикнул и упал набок. Пролежав так какое-то время и любовно баюкая свою ногу, я все-таки собрался с духом, встал, с невероятным облегчением справил нужду и осмотрелся. Да, никаких опознавательных знаков. Я мог быть в любой части Земли, кроме разве что Антарктиды, а то и вообще на какой-нибудь Альфа-центавре. Кто докажет, что там нет таких лесов? Подняв взгляд вверх, я оценил преодоленное расстояние. Метра трине меньше. Хорошо, не сломал ногу. Густая трава и толстый слой прошлогодних листьев отлично смягчили падение.