Приехали? А Окся где?
Спит она. Худая-прехудая Там бабы к мамке пришли Заходи, можно.
В избе у пастуха кипел самовар, Олькина мамка угощала соседок чаем.
Ой, бабоньки Я такого в жизни не видела. Привязали к кровати мою голубку, а она воет и кричит по-звериному, кусает ремни. Меня отец Фёдор оставил, Власу велел выйти. Стал читать над ней, и будто ветер налетел, вода стала по стенам бежать. А он читает и читает
Ах, Господи, прости нас, грешных! крестились соседки.
Потом говорит: как имя твоё? А Окся молчала столько, а тут стала сквернословить и богохульствовать, биться так, что кровать ходуном. А отец Фёдор не отстаёт. Пошёл вон, грит, оставь эту отроковицу. А потом Окся задыхаться стала, вода чёрная изо рта пошла И облако чёрное вылетело, будто из комаров и мошек.
Ужасти-то какие! Как она сейчас?
В себя пришла, слава тебе! Слабая только. И не помнит ничего
Дурная слава об этом омуте быстро разошлась. Купаться там перестали, а если кто мимо проходил, то шаг ускорял, будто пятки горели.
Санька Нытик
Жила в деревне за Волгой семья: отец с матерью и двое сыновей-погодков. Старший сын Мишка, крепкий, как грибокотцов любимец, а младший всё при матери, заласканный, да зацелованный. Санька Нытик по прозвищу.
Станут ребята в "куру" играть или чехарду, так Санька Нытик всю игру испортит, да матери нажалуется, будто обижают его. Отцу досадно, а матери жаль своё дитя, утешит, слёзы подолом вытрет и пряник сунет.
Время шло, а Санька Нытик таким же нытиком и остался, не парень, а недоразумение одно. Злым и завистливым сделался, всё подмечал: кто ест сытнее, кто пьёт слаще.
Женился Санька, взял в жёны девку сварливую да склочную. Кошка с собакой и то дружнее жили, чем Санька Нытик со своей Анной.
Придёт Санька к матери, начнёт жаловаться на Анку. И кричит она, и дерётся она, и за хозяйством плохо следит. А у Мишки жена Иришка и добрая, и миловидная, и деньги-то водятся. А у Анки, как в бочку бездонную утекают.
Мать поохает, пожалеет кровиночку, да денежку сунет. На, мол, Санечка, купи себе пряничка.
Старший Михаил скопил со временем деньжат, купил коня и кобылу на племя, стал лошадей разводить. Дом добротный построил. Уважение заслужил, все по имени-отчеству его кличут: Михайло Иваныч. А Саньку всё Нытиком называют.
Темнее тучи Санька ходит, косится на брата, копит злобу. А в глаза улыбается, по плечу похлопывает.
И решил не хуже зажить любой ценой. Всю голову сломал, пока думал. Как стемнело, пошёл Нытик к ведьмаку. Дурная слава о том ведьмаке шла, обходили его деревенские десятой дорогой.
Чего припёрся? поприветствовал Нытика ведьмак.
Я это хочу быть на месте брата! Чтоб и дом, и деньги, и конюшня моими были, выпалил Санька.
Ишь ты! А брата куда?
Ну конюхом при конюшне будет, хорошие работники завсегда нужны. А жена его у меня в прислугах ходить будет. Кофий мне подавать.
Расхохотался ведьмак, как филин заухал:
Ладно. Хы-хы Два червонца, деньги вперёд Слушай сюда. Пойдёшь к Михаилу в дом незаметно и сделаешь как скажу
На другой день едва дождался Нытик, когда брат с женой из дома уехали, пробрался тихо мимо конюха и юркнул в дверь. Огляделся: нет никого. Схватил щепоть соли из солонки, отломил кусочек хлеба от каравая. Стал рыться в одежде, выбирая рубаху. И вдруг замер, услышав голосок:
Дядя Саша, ты чего ищешь?
Глянул на печь, а там дочь Михаила сидит, играет со своей городской куклой.
Чуть в штаны на надел Нытик от страха. Стал лепетать, что в голову пришло:
Варенька я рубаху порвал, у тятьки возьму, а потом верну. Не говори никому, эге?
Ладно, не скажу, пообещала Варя. Дядя Саша, да ты бы у тяти спросил, он тебе сам рубаху даст.
Я знаю, тятька твой добрый.
Перевёл дух Санька и поспешно ушёл со своей добычей.
И начались с той поры неприятности у Михаила. Цыгане свели со двора племенного жеребца Лютика. Средь бела дня волки загрызли любимую кобылу Лиску И самое страшное: захворала дочь Варенька. Стала грустной, сонливой, ручки-ножки прозрачные; перестала играть со своей любимой куклой. Худеет и тает на глазах.
Доктор приезжал, руками развёл. Неизвестная болезнь, говорит, в Питер везти надо к профессору.
Надо так надо, чего не сделаешь ради дочки единственной. Стали собираться в дорогу, Иришка свои и Варины вещи укладывает, чтобы в Питерскую больницу ехать.
Варенька наблюдала, как мать рубашонки и платья перебирает, и вдруг вспомнила:
А дядя Саша рубашку тятину вернул? Синюю такую с вышивкой.
Он брал рубашку? Вот эту? удивилась Ирина.
Да, эту. Значит, вернул, как обещал. И хлебца кусочек отщипнул, он наверно кушать хотел
Расскажи всё подробно, Варенька
Варя рассказала.
Ох, неспроста этот завистливый братец здесь рыскал, нахмурилась Ирина.
Мам, а мы поедем в Питер?
Нет, Варенька, мы поедем в монастырь, как дядя Антип советовал.
Вышла Ирина во двор, переговорила с конюхом, велела запрягать тарантас, не мешкая.
А Санька Нытик сидит ждёт, когда на него богатство посыплется. Стал злиться, беспокоиться: лишней копейки нет, жена поедом ест, хоть домой не приходи. Что-то не так пошло.
Сунулся, было, к ведьмаку, да то его на порог не пустил.
Мается Нытик, плохо ему, тошно ему. Тянет его душонку поганую в дом к брату, а почемупонять не может. Едва ночь пережил.
Утром пришёл к Михаилу Санька Нытик, колотил в закрытые ворота, пока не выглянул на шум конюх Антип.
Чего шумишь, уехали хозяева.
Куда уехали?
А я почём знаю? По своим хозяйским делам.
Впусти меня!
Не велено, буркнул Антип.
Это как"не велено"? Не узнал, что ли? Я же брат Мишкин.
А мне что? Хоть брат, хоть сват Ирина Матвеевна сказала не пускать.
Санька Нытик и сам не знал, зачем пришёл, кружил вокруг дома до вечера. Совсем худо ему стало, трясётся весь, то в жар, то в холод его кидает. Едва до дома доплёлся и повалился на лавку.
В избу влетела разгневанная Анка.
Где ходишь весь день? Корова заболела, еле привели сейчас с пастухом. Да вставай, разлёгся тут! Сдохнет корова, тогда сами околеем!
Я вперёд коровы околею Анка, мать позови
Анка разразилась бранью, но мать позвала.
Мама, куда Мишка уехал?
Я не знаю. Да зачем он тебе? Тебе дохтур нужен.
Скажи, как приедет, поговорить надо.
Дорога до монастыря не близкая. Трясётся с по пыльной дороге тарантас, устали путники. Прикорнула Варя на подушке, спит беспокойно, мать её по головушке поглаживает. А вот и монастырь показался, слава богу, приехали.
Кто такие? у них спрашивают.
К отцу Фёдору болящую отроковицу привезли.
Открыли ворота, заехала повозка на широкий двор. Сам отец Фёдор навстречу спешит.
Посмотрел на Вареньку, благословил её и родителей. Велел послушнику отвести их в комнату.
Рассказала Ирина о болезни дочкиной, о неприятностях, как из худой бочки полившихся. Нахмурился отец Фёдор и промолвил:
Опять люди греховными делами занимаются. Ибо в Писании сказано: «Когда ты войдешь в землю, которую дает тебе Господь Бог твой, тогда не научись делать мерзости, какие делали народы сии: не должен находиться у тебя приводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь Бог твой изгоняет их от лица твоего». Будем зло прогонять святою молитвой, Бог дастпоправится отроковица.
Отопри, Христом-богом прошу, скулил под воротами Нытик.
Шёл бы ты домой, Лексан Иваныч, надоел ты мне хуже горькой редьки, сплюнул Антип, а пускать не велено.
Не час и не два сидел Нытик, пока жена Анка не увела его. И как раз вовремя: показался на дороге хозяйский тарантас с лошадью.
Никак хозяева едут, проговорил Антип. Поспешил навстречу открыть ворота.
С приездом, Михайло Иваныч и Ирина Матвеевна!
Спасибо, Антип Николаевич. Как дома?
Слава Богу. Как съездили? Давайте помогу Варю в дом Спит?
Да, спит. Хорошо съездили, расскажу после, устали, ответила Ирина.
Этот поганец так и ходил возле дома все дни. А рубаху я сжёг, не сумлевайтесь.