Почему нет? Пашок посчитал стаканы. Пять. Чё, бомж, что ли, один стакан загадил, на?
Петрович зашевелился и приподнялся на своём одре.
Сынки, я не бомж. У меня в Брехаловке дом.
Ну, а чё ты тогда тут разлёгся, на? засмеялся Пашок.
Сейчас пойду домой. Я тут от дождя А потом вот с ребятами выпил и сморило.
«Сморило»! Ладно, сказал Пашок Алику, наливай, а я из горла буду.
Петрович вскочил, засуетился и выгреб из своей сумки ещё одну бутылку водки, «чекушку». Выпучив глаза и беззвучно шевеля губами, он подбежал к столу и выпалил:
А можно, ребята, я с вами тоже выпью немножко? Я, знаете, как люблю молодёжь!.. Вон и девочка у вас какая красивая сидит.
Иди домой! отрезал Пашок.
Я пойду, Петрович ударил себя в грудь. Пять минут посижу, выпью пять капель и уйду. Тебя как звать?
Тебе зачем, на?
Ну как?
Павел меня зовут, на.
Паша, сказал Петрович почти совсем трезвым голосом, не откажи: пять минут, выпьем, и я пойду. Владимир Петрович, он протянул Пашку свою мозолистую руку.
Тот всё же её пожал.
Ладно, садись.
Все уселись за стол, Петрович налил себе водки.
За молодых! Особенно за девочку вашу.
Выпив, закурили. Алик исподлобья взглянул на Наташу. Та дерзко посмотрела ему прямо в глаза, так что даже какая-то непонятная связь длиной в один миг возникла между ними. Ох, сколько раз он видел такие взгляды! Не нравились они ему, не должна женщина так смотреть на мужчину, особенно если видит его в первый раз в жизни. Сделав усилие над собой, он отвернулся.
Пашок, присосавшись к баклажке, до дна осушил её и бросил в угол комнаты. Та, звонко отскочив от стены, закатилась куда-то под стол, а пронзительный, неприятный звук, изданный ею, какое-то время ещё висел в воздухе. Фальшивый такой, плоский и унылый.
Ты чё буянишь? вскричала Наташа.
Пашок, оглядев парней, буркнул:
Вот все они бабы такие. Из-за неё попали в эту жопу, а она ещё «чё буянишь», на, он зло сплюнул на пол.
Ничего, Паш, вмешался Петрович, у меня жена тоже ругается А пусть ругается. Куда она без мужика? Поругается и перестанет. Жена на то жена, чтоб при муже быть.
Она ещё не жена отозвался Пашок. А жена к мужу должна ласковая быть.
Можно подумать, я не ласковая, когда надо, ответила Наташа, загадочно посмотрев в потолок.
Давай, выпьем с тобой, Паш, за взаимопонимание и согласие, и чтоб у вас всё было хорошо, предложил Петрович.
Пашок схватил у Наташи стаканчик.
Давай, наливай.
Они выпили.
Бери, закусывай, закусывай, суетился Петрович.
Пашок поморщился и выдохнул.
Нехрена закусывать.
Не забудь, нам ещё ехать предстоит, заметила Наташа.
Он поднял указательный палец вверх и, пристально взглянув на Кирилла, спросил:
У тебя подруга есть? Она тоже такая стерва?
Подруги нет сейчас, а стервочки мне, наоборот, даже нравятся. Что-то в них есть мягко и осторожно, точь-в-точь, как домашний кот наступает своими пушистыми лапками по мокрой земле, ответил Кирилл.
Да! подтвердил Пашок, опустив свой палец. За то я её и люблю, Натаху-то. Наливай, батя, ещё, выпьем за неё.
Петрович тут же оформил. Выпили.
Все они, девчонки, одинаковые, осмелев, продолжил Кирилл. Я только зануд не люблю, которые ломаются, строят из себя не понятно что.
Единственно, что в них одинакового это месячные, неожиданно для самого себя влез Алик. А так они разные, как и все люди.
Вот это сейчас грубо сказал, на, волосатый! рассвирепел Пашок. Чё ты тут буробишь в присутствие девушки?
Алик испугался и потупил взгляд, ругая себя за то, что вмешался в разговор. Он вспомнил, что хотел идти пешком в город. Но теперь былая решительность покинула его.
Голова кружилась, смертельно захотелось уснуть и долго спать где-нибудь в тёплой кровати, но только не здесь. Здесь нельзя. Здесь холодно и неуютно. Здесь звери вокруг, а не люди. Впрочем, дома тоже звери. Но те звери какие-то родные.
Только Артёма было жаль. Хотя тот неплохо приспособился снова достал свой плеер и, похоже, только физически находился в этой компании.
«Артём нормальный парень. Сидит, помалкивает. И я буду молчать», мысленно принял решение Алик.
А что он такого сказал? улыбнулась Наташа. Я не такая, как все. Я особенная.
Она моргнула ресницами и потянулась.
Я ему сейчас морду набью, чтоб вообще больше ничего не говорил. Ты для меня только особенная, огрызнулся Пашок.
Я для всех особенная.
Ты только на всех не заглядывайся, а то я, на
Хорошо, перебила она. Я выпить хочу, раз уж надолго тут зависли. Сходи к машине, принеси. Мы же взяли с днюхи.
Нечего пить. Сейчас уже поедем скоро. Сколько время?
Семь.
Ну вот, сейчас утихнет чуть-чуть, на, и поедем. Мне ещё обратно ехать. А не утихнет, пацанам позвоню, они сюда «Камаз» подгонят.
Он вытащил свой мобильный.
Бля, сеть не берёт!..
Алик позлорадствовал про себя. Хотя тут же спохватился: «Пусть уж лучше свалит отсюда». Но выражение Пашкова лица было безнадёжным.
Тут нигде не ловит. Даже на дороге. Что бы мы тут сидели-то, Паш? Я бы домой позвонил, за мной отец приехал бы! сочувствующе сказал Кирилл.
Пашок нервно похлопал себя по коленям. Было видно, как тяжело и мрачно отражался на его лбу мыслительный процесс. Он хватал то брелок с ключами от машины, то снова мобильник, то принимался шарить по карманам, находил брелок с ключами и снова брал мобильник. Наконец, он подошёл к окну и, наклонясь, долго смотрел в него.
Ладно Выберемся, на, с кем не бывает, решил он немного спустя. Кирюх, ты нормальный пацан, сходи с Наташкой к машине. Она знает, куда идти. Тут рядом. А мы пока выпьем. Батя, наливай!
Но Петрович снова раскис. Он только смотрел прямо перед собой в одну точку. А в губах его застыло выражение отвращения то ли к выпитому, то ли к происходящему, то ли к самому себе. В уголках губ скопилась высохшая слюна. Пашок, повернувшись, снова разгневался:
Сучий потрох! Опять нажрался. Пацаны, оттащите, где он спал. Пусть дальше дрыхнет.
Сам прохрипел Петрович и, тихонько встав, снова вернулся на свой плащ.
Наташа встала и подошла к двери.
Ты идёшь, Кирилл?
Тот замялся.
У меня одежда мокрая
Возьми куртку мою.
Пашок разделся, бросил свою кожанку Кириллу, ключи от машины Наташе и устало сел за стол. Кирилл послушно оделся, и они с Наташей вышли.
А ты музыкант что ль? как бы нехотя бросил Алику Пашок.
Алик, не желая разговаривать, так же нехотя ответил:
Немного.
На гитаре играешь, на?
Нет, на барабанах в группе стучу.
А-а протянул Пашок и затих.
«Что значит это а-а? размышлял раздражённо Алик. Барабанщик типа не музыкант? Для вас, получается, только тот музыкант, кто на блатных аккордах Владимирский централ сорёт!»
Рок это не музыка, подтвердил его мысли Пашок.
А что музыка? Попса?
Попса это так, поплясать, с бабой пообжиматься.
Шансон? стиснув зубы, но как можно вежливее, предположил Алик.
Шансон музыка, но он тоже слился после Миши Круга.
А что?
Пашок, чуть подумав, кивнул на Артёма:
Вот чё он слушает?
Артём! крикнул Алик. У тебя что там в плеере играет?
Артём отложил наушники и испуганно ответил:
Да все подряд
А ты рок слушаешь? Паша говорит, что рок это не музыка.
Слушаю Но рок, думаю, музыка недобрая дьявольская какая-то
Во! воскликнул Пашок. Правильно пацан сказал. Музыка должна быть добрая.
Ну, а что тогда? Классика?
От классики у меня голова болит Но вот у меня знакомый пацан есть, музыкалку закончил так он всё, чё хошь, может сыграть на пианине. Даже «Владимирский централ» враз подобрал. А у рокеров только понты гнилые, ничего путём подобрать, сыграть не могут! Зато мнят из себя музыкантов, на.
Рокеры играют только то, что прёт, то есть, что нравится. А если не нравится, тогда зачем играть?
Ну, это не музыканты. Музыкант должен всё знать и уметь играть. Вот друган мой, Женёк, играет блатные песни, а мы попросили его один раз подобрать «Чёрный ворон», так он не смог. Мне, говорит, народные не нравятся. Вот скажи, он чё, музыкант что ль? Также и рокеры.