Донесся ещё один голос. Это был Стеллан, поднявшийся с дивана, чтобы обозначить свое желание говорить. Норберт хотел оттянуть его, чтобы тот сел и замолк, но не успел.
Прошу прощения, Виктор, начал Стеллан. Думаю, многие из нас хотели бы знать, удалось ли Катрине исполнить пророчество Тентела?
Виктор решительно закачал головой в знак несогласия:
Подобные слухи не верны.
В этот момент старшая дочь Виктора, Инга, вскинула на отца огорошенный взгляд из-под рыжей челки.
Виктор продолжал:
Я понимаю, стоит стражам проявить какую-либо активность, как уже начинают ползти разговоры о Тентеле. Но и в этот раз слухи беспочвенны. Цели, с которыми Катрина находилась в Калининграде последние недели, соответствовали идее нашей безопасности и благополучия. Самоотверженность, с которой она выполняла свой долг, сложно переоценить. Катрине удалось выявить и предотвратить на нашей территории деятельность организации, чье вмешательство в наши интересы нами не приветствуются. Подчеркиваю, успешно предотвратить. И потому нашему спокойствию более ничего не угрожает. Мы все можем вести привычный образ жизни, выразительно прибавил Виктор. Представители клана стражей скоро вернутся в Сербию, а пока они гостят у нас, прошу оказать им гостеприимство, и предлагаю поднять бокалы в их честь.
В воздух торжественно взмыли бокалы. Подданные Вормана с почтением наклонили головы, приветствуя Зана Вэллката.
Лорд-маршал Вэллкат, это в вашу честь, этими словами Виктор завершил речь и вернулся в свое кресло.
Отрадно, что всё улажено, легковесно воскликнула Фелиция, когда Виктор закончил.
Она наполнила свой бокал, вежливо улыбнулась Джареду и Митре, и оставила их одних.
Что ж, вот она, официальная версия, проговорила Митра вполголоса, комментируя заявление Виктора.
Джаред кивнул и, дождавшись, когда Фелиция отойдет подальше, прибавил:
Неплохо. Довольно ловкая получилась речь. Теперь любая другая трактовка станет завуалированным обвинением лорда-маршала во лжи. Кто дерзнет?
Да, это остудит пыл излишне болтливых особ, согласилась Митра и натянуто улыбнулась через весь зал Инге.
Всеобщее настроение после речи Виктора переменилось. Заразительное спокойствие Виктора передалось слушателям. И тревожная сцена извлечения пуль, развернувшаяся час назад в столовой, стала забываться.
Причин для настороженной отстраненности между подданными Вормана и Вэллката больше не осталось. Представители двух неизменно дружественных кланов охотнее принялись общаться друг с другом, обмениваясь взаимными любезностями за непринужденными беседами.
Неожиданно говорившие смолкли и прислушались.
Где-то в доме громоздко скрипнула дверь в подвал. Свечи дрогнули от сквозняка. Легкие мокрые шаги донеслись с лестницы и медленно проследовали на второй этаж, а затем стихли.
То, чего все ждали, свершилось.
Глава 2. Дневник фотографа
Знать несчастье, но отказаться действовать преступление, когда знаешь, что надо делать.
Информация, которой я обладаю, может стоить мне жизни.
Я стал свидетелем и непосредственным участником событий, в результате которых погибло много людей. Лишь я один знаю, что за минувшим криминальным кошмаром стоит нечто большее и куда более опасное.
За волной кровопролитных преступных разборок, прокатившихся по Калининграду, таится тайна самой смерти.
В ту ненастную ночь я вернулся на попутной машине.
Не помню, как, но я выбрался из леса на обочину шоссе. Было темно хоть глаз выколи. Чудом мне удалось пробраться сквозь дебри. Продолжал лить дождь. Я весь в крови и грязи. В столь поздний час машины проезжали мимо, не останавливаясь. Меня никто не хотел подвозить. Путь до дома предстоял не близкий, но я не думал об этом. Я просто брел по обочине и не мог выбросить из головы всё, что случилось, постоянно оглядываясь в ожидании опасности.
Всё, что произошло, должно было оказаться лишь кошмарным сном. Но оно случилось на самом деле. Я видел всё своими глазами, а раны на моем теле подтверждали случившееся.
Я верил и боялся. Куда сложнее было осознать, что я до сих пор жив. Что мне дали уйти.
Я запомнил их имена. Необычные и странные.
Джаред, Митра, Элиен. Зан Вэллкат.
Их движения отличались. Это были животные в теле людей. Призраки во плоти.
Я никогда не забуду того мгновения. В ту секунду, когда её отец наставил на меня ствол пистолета, и я подумал: это конец. Эта мысль в тот момент казалась такой естественной.
Смерть была естественной
Пока я шел по обочине шоссе, согнувшись от холода, рядом остановился фургон. На вид добродушный водитель сказал, чтобы я залезал в кабину. Мол, так и простудиться недолго. Преодолевая боль, я взобрался внутрь, где было тепло и несло дешевым куревом.
Водитель, плотный бородатый мужик в красной фланелевой рубашке, напоминавшей мне о крови, пару раз пытался завести разговор на отвлеченные темы, но я был не в состоянии поддерживать беседу.
Мой вид не мог не вызывать вопросы и обеспокоенность.
Проехав ещё немного в тишине, он заговорил вновь. На этот раз не о дрянной погоде и не об идиотах на легковушках, которые не выключают дальний свет. Его прокуренный голос зазвучал доверительно серьезно:
Давно идешь? Похоже, у тебя была безумная ночка. Если надо кому-то позвонить, телефон есть. Вон он лежит.
Я по-прежнему не желал поддержать разговор.
Или стряслось чего посерьезнее? продолжал он. Ты говори, если что. Не стесняйся. Уж я всякого повидал.
Я не мог рассказать. Не мог подвергать его такой опасности. Да и он не поверил бы. Стал бы трепаться с друзьями, забавы ради растрезвонил бы мои слова. И со временем эта история всплыла бы там, где тени прислушиваются к словам безумцев. Вычислить источник не сложно. Теперь я знал, как это происходит. Сначала пришли бы за ним. Потом за мной.
Подбрось к городу, и всё. Этим ты мне поможешь.
Я еду в объезд. Высажу на развязке, пойдет?
Лучше, чем ничего.
Он подвез до пустынной автозаправки неподалеку от Лермонтово и Чкаловского поворота на въезде в Калининград. Фургон поехал дальше, в объезд города, а мне пришлось немного вернуться.
Деревья, дома, дорога. Я шел по Советскому проспекту, когда услышал, как издалека приближается неясный шум. Он прорывался сквозь шипение дождя. Я резко развернулся. Шум становился всё отчетливее и громче. И вот оно: откуда ни возьмись мимо меня пронеслась темная иномарка. Предчувствующий опасность, я пристально проследил, как иномарка удалилась. До последнего момента ожидая, что из окна появится рука с пистолетом, и меня застрелят.
Но она просто уехала.
Помню, я рассмеялся. Наверное, это был нервный смех с привкусом горечи.
Когда, наконец, добрался до знакомой улицы с белым кирпичным зданием госпиталя и моей обветшалой семиэтажкой с аркой для въезда во дворы и двумя старыми дубами, казалось, я шел полночи. Всё тело ломило и резало болью.
Пока поднялся по лестнице, я немного согрелся. Мне не терпелось поскорее под горячий душ.
Я осторожно стянул липкую выпачканную грязью рубашку. Пустил воду, сделав её настолько теплой, чтобы шел пар. Вымыл руки и принялся разглядывать раны в зеркале. Рваные, резанные. Много разных. Их требовалось обработать.
Вдруг я оторопел. От увиденного в отражении я невольно потянулся рукой к груди.
Я потерял свой нательный крест!
Позабыв о забитых грязью ранах и синяках, я схватил рубашку. Возможно, я порвал цепочку только что, и крестик где-то в складках скомканной рубашки. Я искал тщательно, но не нашел.
Это не хорошо. Это не хорошо, сверлило у меня в голове.
Дыхание прервалось от мысли, что теперь у меня нет ничего, что могло бы стать преградой между мной и теми чудовищами. Именно сейчас, когда всё вроде бы закончилось, и я ослабил бдительность, угроза возрастала. А я потерял крестик! Наверное, где-то в лесу. Или его кто-то сорвал? В любом случае, искать дома бессмысленно.
Я метался в беспокойстве, пока не пронзило болью глубокую рану на ключице. Лицо ныло. Ссадины горели. Аспирин и анальгетики сейчас бы не помешали. Нужно взять себя в руки и обработать травмы.