В детстве мальчики Ларкинс много раз кружили вокруг папы, слушая его рассказы о боевой храбрости и, пользуясь его собственным термином, «проветривании гуков», подобно тому, как дети в старину собирались у камина, чтобы с удивлением слушать рассказы пожилой бабушки, которая (пользуясь терминами М. Р. Джеймса) рассказывала историю за историей о призраках и феях и внушала своим слушателям приятный ужас. А мистеру Ларкинсу было о чем рассказать.
- Видите ли, ребята, - начал мужчина, - тогда мы сражались за свободу против коммунистовгуков, они были... понимаете? Жёлтолицые, Чарли камшот, называли мы их. Они пытались захватить всю Юго-Западную Азию и сделать людей рабами, чтобы собирать рис для коммуняк. Но, как боголюбивые американцы, мы бы этого не вынесли, поэтому мы сражались в джунглях, помогая народу Южного Вьетнама жить свободно, хотя, черт возьми, почти все они ненавидели нас, что, ну, не имеет большого смысла, мы сражались за них тогда, я думаю, что это была тупая война, теперь, когда я думаю об этом. Зачем рисковать своей жизнью ради людей, которые тебя ненавидят?
И тут папа перешел на что-то вроде философского тангенса.
- Что-то вроде АФФ-Ганнер-Стэна и подставки для глаз. Мы потратили пару триллионов долларов, помогая этим тупоголовым ублюдкам, и потеряли пять тысяч солдат, но они даже не сказали спасибо. Они ненавидели нас больше, чем кого бы то ни было, потому что мы не верили ни в Мохаммеда, ни в Али, ни в других их богов. Самое тупое, что может быть, так это погибать за людей, которые ненавидят тебя! А теперь у нас есть ИГИЛ. Отрезают головы младенцам, потому что их родители не такие уж идиоты, черт возьми, чтобы верить в их языческих богов. Вроде как, это заставляет задуматься. Что за человек вообще может дойти до такого чтобы отрезать голову ребенку? Ну, я вам скажу, какого рода эти нелюди, ребята. Это такой человек, который не заслуживает того, чтобы жить! Да пошли они все, говорю я. Давайте помолимся, чтобы наш боголюбивый новый президент Дональд отрезал все их члены. К черту! Пусть покажет им, кто тут главный! Они думают, что они плохие? Нажми на кнопку, Мистер през-бум! Ну как вам привет из Америки, верблюжьи жокеи? Теперь пришло время Миллера!
Его сыновья оглянулись с выражением общего замешательства, и один из них, Такер, прервал политически некорректную тираду отца.
- Послушай, па, знаешь, мы не очень-то хотим слышать об этой войне. Мы хотим послушать о той, в которой ты воевал.
- Да, па, - подхватил Клайд. - Ты убил кого-нибудь из Жёлтых?
Папа чуть не подавился очередным глотком самогона.
- Ши-ИТ, сынок! Убил ли я кого-нибудь?Я убил достаточно этих злобных придурков, чтобы заполнить дюжину гребаных мусоровозов. Мы складывали их трупы и живых, как дрова, и использовали, как гребаные мешки с песком. (Эта фраза, кстати, была старой армейской аксиомой, использовавшейся задолго до Клинта Иствуда). Вы бы слышали, как они бормотали, когда знали, что умрут, рыдали, как младенцы, но... нет, они не рыдали, когда убивали младенцев, нет, сэр, и когда насиловали младенцев,они тоже не рыдали. Эти злобные коммунистические азиаты делают нацистских эсэсовцев похожими на девочек-скаутов. Эти больные ублюдки гуки жрали убитых наших солдат! И не только убитых, я самолично видел, как они поджарили живьём парнишку на костре и устроили себе барбекю, мальчики! А ещё они держали наших пленных в больших ямах и ходили срать в них, и наши парни знали, что дерьмо,которое на них валится, это их бывшие сослуживцы. Вы, мальчики, не прочитаете о таком ни в одной книге, нет сэр!
Па помолчал немного и сглотнул.
- Мы должны были сбросить на них атомную бомбу, как хотел Эйзенхауэр. Превратить всю эту злобную страну в радиоктивный кратер. А потом президент Никсонда благословит его Господьзаставил их молить о мире после того, как он девять дней подряд бомбил Ханой ковровыми бомбардировками. Ах, но это дерьмо не сработало, тогда Уотергейт пришел в себя, и Никсон не смог возобновить бомбардировку, когда те скоты нарушили прекращение огня. И в конце концов добрых стариков из США вышвырнут прямо из этой вонючей дыры.
Мальчики продолжали смотреть вверх с удивлением, смешанным теперь с оттенком ужаса. Один из них сказал:
- Так... так мы проиграли войну, па?
Желание папы рассказать эту историю, начало угасать, затем его глаза, казалось, засветились темным, болезненного цвета свечением.
- Так говорят книги шипящего дерева, но ты скажи мне. Эти жёлто-мордатые дьяволы убили шестьдесят тысяч наших, а мы убили два миллиона ихних.
Эта информация, безусловно, произвела неизгладимое впечатление на четверых юношей. Правда, правда была несколько иной: Па Ларкинс никогда никого не убивал во Вьетнаме, он никогда не стрелял, он никогда не видел врага, и у него даже не было времени отправиться на задание, потому что не прошло и двух дней после прибытия на огневую базу Бастонь, как его поймали за агрессивной фелляцией на солдате за складом горючего; следовательно, его «боевое турне» во Вьетнаме было прервано из-за уголовных обвинений UCMJ, и он был немедленно переведен в армейскую тюрьму Мангейм в Германии. Именно здесь он прослужит остаток своего двухлетнего призыва, лишенный звания и поддерживаемый в активном состоянии процессом буквального превращения больших камней в маленькие двадцатифунтовой кувалдой. Видите ли, еще в те времена мужчинам сосать член или дрючить друг другу в зад не разрешалось ни в одном подразделении Вооруженных сил США. (К счастью, эти драконовские законы постепенно сойдут на нет, и позднее солдатам станет вполне приемлемо участвовать в этих мероприятиях с удовольствием и рвением, так сказать.)
Так много для этой истории, но внимательные читатели, вероятно, задаются вопросом, что любое из последних 2500 слов имеет отношение к предмету этого перехода. Одним словом, ничего, но более чем в двух словах они довольно туманно объясняют, почему деревянный шкафчик находился в давно заброшенном папином шкафу и почему в нем был армейский противогаз. Современные писатели сразу перешли бы к делу и освободили бы читателя от бремени такого излишнего словоупотребления. Ах, но как отличались бы догматы романиста, в эстетическую философию которого еще не проникли лучи экономического ремесла!
Мы обсуждали особые индивидуальные способности каждого из четырех братьев и узнали, что у Горация была инстинктивная склонность к творчеству и что его воспоминания о старом противогазе отца сыграли заметную роль в этом.
Видите ли, гораздо больше, чем его братья, Гораций скучал и даже обижался, просто насилуя и убивая плохих женщин«плохих» означало женщин, которые воровали или продавали наркотики или иным образом занимались тем, что были высокомерными суками в пределах Великого города Люнтвилля. Другими словами, женщины, которые это заслужили или просто не были достойны существовать среди хороших людей. Как та дрянь-наркоманка, которую они на днях сделали длинношеей, или та, другая, которой сегодня утром они взбили мозги, засунув ее голову в красильную машину в хозяйственном магазине. (Да, сэр! Они быстро превратили ее в болтливую дебилку, и после каждый отдрючил её задницу прямо здесь, на полу, незадолго до того, как этот парень-писатель вошел и купил себе лопату!)
Но Гораций недолго просидел на лаврах, инициировав такие блестящие и оригинальные процессы, с помощью которых можно было бы трахать женщин. Его творческий порыв заставил его вернуться к работе, используя свой мозг, чтобы разработать следующий режим «rucking» (слово «rucking» - это захолустный жаргон, использующийся как обозначение особо грубого изнасилования женщин). И вот тут-то и появился этот противогаз.
Видите ли, рядом с большим сараем мэра Эймона, где они все чаще собирали свои вещи, стояло несколько заброшенных сараев для инструментов (которые могли бы напомнить более острым читателям «Данвичский ужас» Лавкрафта, однако там не было космических монстров). Теперь даже самые невежественные деревенщины становятся, благодаря родительскому сарафанному радио, хорошо осведомленными о природных опасностях, которые существуют в их близости. Медноголовые змеи, например, в изобилии ползали по этим лесам, как и лесные гремучие змеи. Дикиеи часто бешеныесобаки не были редкостью, и не было ничего особенного в том, что медведи рыскали в окрестностях Люнтвилля. И мы не должны забывать огромное количество клещей, большинство из которых были инфицированы болезнью Лайма и пятнистой лихорадкой Скалистых гор. Невидимые провалы прорезали леса и болота, как минные поля, и несколько несчастных странников даже сгинули в зыбучих песках. И последнее, но не менее важное, мы находим, пожалуй, самое уникальное неудобство из всех в этом великом и прекрасном округе.