Мысль, конечно, мудрая, хмыкнул Василий Иванович, но как ее исполнить, когда ни времени, ни места следования не узнать Не станешь же войско в степи весь год держать Да и Дикое Поле сотней либо тысячей воев не перегородить. Сто путей ныне там сто дорог
Говоря о «ста путях», рыльский князь, конечно, несколько преувеличивал. Известных со времен Батыева нашествия на Русь путейшляхов да сакмбыло с десяток. Наиболее значимыеэто Муравский, Бакиев, Свиной шляхи, Кальмиусская и Изюмская сакмы. Но и их рыльскими дружинами не перегородить. Сил на все не хватит. К тому же царевичи крымские по степи просто так не хаживали. С тысячу всадников сопровождали их каждый раз Не подступиться к ним ни конному, ни пешему.
Услышав последние слова князя, Януш согласно кивнул главой: Дикого Поля не перегородить И уставился на жбан с квасом, словно в нем был более верный ответ.
Ладно, хватит пустых речей, устало заметил князь, не очень-то веря в чудесные случайности. Хоть и небольшой, но все же жизненный опыт имел. Достаточно Их сколько ни толки в ступе, крупы не будет И каши не сварить. Будем на Господа надеяться какой-нибудь выход подскажет Заметив взор Януша, обращенный на жбан, добавил:Испей, промочи горло. Смотрю, поиздержался в дороге продолжил далее, окинув взглядом слугу. Распоряжусьновое платье выдать.
Благодарствую, взялся за ручку жбана Януш. А не мог бы князь до своего слуги снизойти и поведать, что нового в Литовской Руси? Чем Москва после стояния на Угре живет?
В Литве недавно замятня случилась, «снизошел» Василий Иванович до просьбы толмача, ибо самому хотелось поговорить, да все как-то не с кем было. А тутраз, и слушатель явился. Трое ОльгердовичейПетр Ольшанский, Михаил Олелькович и Федор Бельский восхотели от Казимира в Москву сбежать. Бельскому удалось. Бежал так поспешно, усмехнулся князь, что оставил Казимиру молодую супругу, с которой едва успел свадьбу сыграть.
Только стар король, чтобы с молодыми красавицами шуры-муры крутить, подыграл Януш. Скоро шесть десятков стукнет.
Нет, всего лишь пятьдесят пять годков, уточнил князь. К тому же у него есть сын Александр, мой ровесник, который великим расточителем и сластолюбцем слывет.
Надо полагать, Александр своего шанса с пани Бельской не упустит вновь намекнул на соромные дела Кислинский. А что стало с остальными? С Ольшанским и Олельковичем?
Ольшанского и Олельковича схватили да в застенок и бросили, довольно сухо ответил Василий Иванович.
Интересно, что их побудило на сей безумный шаг? отпив глоток кваса, то ли князя спросил, то ли себе вслух задал вопрос Кислинский. Обычно из Москвы в Литву бегут.
Трудно сказать задумался рыльский властитель. Возможно, времена меняются Возможно, Московская Русь крепнет, а Литва хиреет Люди же, кто бы они ни были, всегда тянутся к сильному Вот и разумей Не зря же поговорку сложили: «Рыба ищет место, где глубже, а человекгде лучше».
Значит, Москва укрепляется?.. обмолвился Януш, не поднимая глаз на князя..
И в этой обмолвке, при желании, можно было услышать и вопрос, и утверждение. Василию Ивановичу пришлось по вкусу утверждение.
Считаю, что так, не заставил он себя ждать с ответом. Причем споро и мощно. Зря что ли венгерский посол от короля Матвея Корвина к Иоанну отправился, а тот в ответ свое посольство во главе с дьяком Федором Курициным отправил?.. Не зря. Все одно к одному.
И откуда у тебя, светлый князь, такие вести? искренне удивился Януш Кислинский. Подробности таковы, словно везде глаза да уши имеются
Земля не только влагой, но и слухом тучнеет уклонился Василий Иванович от подробностей. Однако нам пора расстаться, тут же спохватился он, посчитав, что излишне заболтался и разоткровенничался со слугой. Ты ступай, а я еще посижу, сказанное тобой обмыслю.
Встав из-за стола и отвесив поклон, Кислинский покинул княжеские хоромы. Понимал: каждый сверчок, знай свой шесток. При государе бытьне баклуши бить. Тут спросятотвечай, не спросятне докучай. А то можно из милости в опалу угодить. А опалане сласть, при ней и голова с плеч может упасть
3
Следующий день в Рыльске начался с того, что не успели в церквах заутреню отзвонить, как из Новгорода Северского прискакал гонец от княгини Аграфены Андреевны, а из Киевапосыльный от воеводы Ивана Хоткевича.
Мать-княгиня звала к себе на «семейный совет». «Знаю я эти «семейные советы», мысленно отреагировал на послание родительницы Василий Иванович. Опять изводить станет Настасьей и ее детьми: почему, мол, до сей поры не изгнаны в тартарары А то со сватовством да женитьбой докучать начнет В прошлый раз все про Глинских твердила: и тем пригожи, и этим хороши, и дочь у них на выданье Только не повезлосбежал Михаил Глинский со всем семейством в Москву к Иоанну. Ныне из Москвы на Литву, по слухам, князь верейский, Василий Михайлович с супругой Марией Андреевной Палеолог и шестнадцатилетней сестрой Ксенией сбежал от великокняжеского гнева. А все потому, что великая княгиня Софья на свадьбу племянницы Марии Андреевны такое число драгоценностей из государевой казны подарила, что Иоанн Васильевич, узнавши, и ее опале предал, и всех ее родственников. Вот князь верейский и спасался бегством. Теперь матушка, видать, на Ксении выбор остановила, хмыкнул рыльский властитель. Только не учла, что великокняжеский гнев может вскоре исчезнуть, как летняя хмарь небес, и Верейские в Москву возвратятся. А мне, подданному Литвы, тогда как быть Сосватанному, но не женатому А если уже женатому?.. Впрочем, пусть старается, только я ей в этом деле не помощник. Выгоритзначит, выгорит: поженимся; не выгоритзнать, так тому и быть».
За два последних года отношения между княгиней Аграфеной Андреевной и Василием Ивановичем, несмотря на его сыновнюю любовь к ней, охладели. Причем настолько, что рыльский князь старался лишний раз в Новгороде Северском не появляться. Дела же поручил тамошнему наместнику боярину Борису Федоровичу Рогову. Впрочем, это не мешало Аграфене Андреевне вмешиваться как в его распоряжения, так и в распоряжение наместника.
Еще княгиня извещала, что намерена отбыть в Вильну или в Краков, чтобы просить короля похлопотать о возвращении князя Ивана Дмитриевича из плена.
«Пусть едет, мысленно разрешил и даже одобрил это желание матери Василий Иванович. Пользы от этого никакой, но и вреда не будет. Сама же развеется от печальных дум».
Киевский воевода именем короля просил, чтобы рыльский князь конно и оружно с дружиной великой прибыл в Киев против крымского хана Менгли-Гирея. «По сведениям наших лазутчиков, писал в грамоте Иван Хоткевич, татары с началом травостоя собираются напасть на Киевскую волость. Требуется помощь».
«Мне бы кто-нибудь помог, довольно иронично вначале отнесся Василий Иванович к данному требованию. Но, поразмыслив, решил все-таки попытать счастья:Вдруг удастся взять в полон какого-нибудь важного родственника самого хана. Тогда и об обмене речи вести можно».
Так как киевские вестники ждали ответ, то тянуть с ним не стал.
Буду! заверил твердо, и киевляне, не оставаясь на ночевкутак спешилитут же пришпорили своих притомленных дальней дорогой коней.
К матери в Новгород Северский рыльский князь не поехал. «И без меня со своими хлопотами справится», определился твердо. И стал усиленно готовить к воинскому походу служивых людей.
Рыльская дружина была небольшой, всего четыреста человек. Примерно столько мог выставить Новгород Северский. Если поскрести по «сусекам»весям и волостям, то можно было собрать еще человек двести-триста. Но Василий Иванович решил, что для этого похода ему хватит и пятьсот воев. «Главное, чтобы все были конными и при добром оружии, решил он. Неплохо было бы и заводных коней иметь. Татарове, идя в набег, по два, а то и три заводных коня имеют. Потому так стремительны бывают. Вот и мне надобно так». Поддержал его в этом и воевода: «Победа бывает не только за множеством, но и за умением»
4
Как и предполагал киевский боярин и воевода Иван Ходкевич, крымчаки совершили набег на Киевскую волость. И, несмотря на то, что к Киеву вовремя подошли рати со всей Северской земли, с Волыни, Польши и Литвы, ратное счастье оказалось на стороне татар. Войско Ходкевича, перешедшее на левобережье Днепра, чтобы встретить врага на дальних подступах к Киеву, было разбито. Его остатки спасаясь бегством, устремились к переправе у Боричева взвоза. Сам воевода с киевской дружиной заперся в Киеве, надеясь отсидеться за его стенами. Но крымчаки, как стало известно со временем, сначала захватили и разорили Печерский монастырь, а позже взяли штурмом и Киев. Ходкевич был пленен и отправлен под охраной в Крым к хану Менгли-Гирею1.