Эмми сказала, что вы фотограф, произнес хозяин. Последнее слово далось ему с явным с трудом, Скоул будто бы выдавил его из себя, выплюнул. В целом же его слова прозвучали крайне пренебрежительно.
Так и есть, Семен еще шире расплылся в улыбке и повернулся к снимку на стене. Хотите заменить старый и не совсем удачный семейный снимок, сэр Уильям?
Скоул ответил не сразу. Офицер вздрогнул, будто слова гостя были ему неприятны, даже болезненны. Кисть его побелела, настолько сильно он схватился за свою трость. Вены на руке набухли.
Не трогайте снимокнаконец, выдавил сэр Уильям скрипучим голосом. У нас не так много времени, все расписано, поэтому прошу вас, сделайте свою работу и уходите. Поверьте, если бы не моя жена, ноги бы вашей не было в моем доме
Семен, который не ожидал подобной резкости, смутился. Может, не следовало называть снимок на стене неудачным? Или сэр Уильям тот еще скупердяй и не хочет раскошеливаться на новую фотографию? Определенно, странный тип этот закоренелый вояка.
Где девочки? Где леди Скоул? осторожно поинтересовался Семен, оглядываясь.
Пройдемте со мной, сухо ответил хозяин.
Сэр Уильям развернулся, миновал холл, прошел в зал. Семен, бережно прижимая к себе кофр со «Стерео Хокай», последовал за ним и на секунду замер на пороге от удивления.
В зале царил полумрак. Несмотря на солнечную погоду, шторы были плотно задернуты. Под потолком висела массивная хрустальная люстра, по краям комнаты были расставлены изящные серебряные канделябры ручной работы, в которых горели свечи. Пламя свечей освещало замысловатые узоры на индийских коврах, которыми здесь были увешаны все стены. Нос учуял приятный запах благовоний и жженных восточных трав. В небольшом декоративном сосуде на столе с ножками из красного дерева тлели угли. Судя по обстановке в доме, сэр Уильям Скоул, офицер Британской армии, гордился своим прошлым и тесно связал свое настоящее со службой в Индии, раз перенес частичку Востока в свой дом. Взгляд Семена упал на небольшую статую Будды. Керамическая статуэтка держала свиток с искусно нанесенными тушью иероглифами. Пергамент усох, надписи местами потрескались, расползлись, свиток выглядел старинным и очень ценным. Схематичное и замысловатое изображение иероглифов на пергаменте завораживалооставалось только догадываться, какое содержание вложил в свиток мастер. Спрашивать у сэра Уильяма о происхождении пергамента и нарваться на очередную грубость совсем не хотелось.
Обращало на себя внимание громоздкое зеркало у противоположной стены, закрытое пледом. Зачем? Впрочем, девочки, за которыми в этом возрасте нужен глаз да глаз, играя, могли запросто разбить стекло, а горничная, чтобы никто не поранился осколками, набросила на зеркало плед.
Разувайтесь, нечего пачкать ковер, заворчал Скоул. Я не за то плачу вам эти чертовы полтора фунта, чтобы вы топтались по ковру грязными ботинками! В моем доме не ходят в обуви, можете зарубить себе это на носу! Он вдруг осекся и тяжело выдохнул.
Семен поспешно снял ботинки и придвинул их к порогу. Полтора фунта стерлингов? Он не ослышался? Неплохие деньги, стоит только выйти из Южного Кенсингтона и оказаться где-нибудь к востоку от стены Лондоского Сити, и эти деньги превратятся в целое состояние. В «СНА» неплохо устроились, если оценивали каждую выездную сессию студиоза в полтора полновесных фунта. В России за одиннадцать рублей можно было купить недурной фотоаппарат и снимать на него в свое удовольствие. Не «Стерео Хокай», нет, но добротный «Кодак» «в коробке» за эти деньги можно было приобрести вполне.
Хозяин продолжал ворчать, но терпеливо дождался, пока Семен разуется.
Элизабет! Этот человек уже здесь. У вас есть полчаса на все! Он нырнул рукой за пазуху. В широкой сухой ладони звякнул мешочек. Мужчина небрежно высыпал монеты с изображением королевы Виктории на комод и указал на дверь в другом конце зала. Здесь оплата. Забирайте деньги и проходите, вас ждут.
Семен, чувствуя все усиливавшуюся неловкость соскреб монеты и высыпал их в карман пальто. Не говоря ни слова, двинулся к двери, на которую указал Скоул, оставив хозяина у порога. Скоул проводил фотографа презрительным взглядом, не считая нужным скрыть свое отношение.
На пороге следующей комнаты офицерского особняка появилась горничная, встречавшая Семена у дверей. Она выглядела возбужденной, то и дело вытирала ладони о фартук и как-то стыдливо опускала глаза, видя, что гость чувствует себя не в своей тарелке.
Проходите, леди Скоул вас ждет, чуть слышно прошептала она.
Где малышки? попытался разрядить обстановку Семен.
Не вышло, потому что горничная ничего не ответила, только снова отвела взгляд, вцепилась пальцами в фартук, оттягивая его, будто бы не находя себе места.
Проходите, прошу вас! вдруг прошипела она.
Семен попятился от неожиданности и уперся в дверной косяк, больно ударившись копчиком о выступ. Горничная принялась разглаживать фартук, удалилась.
С минуту помявшись, фотограф зашел в следующую комнату, чувствуя, как по ногам протянуло сквозняком. Узорчатый ковер сменил паркет, стало холодно. Дом четы Скоулов хорошо проветривался, похоже, где-то забыли закрыть окно и свежий октябрьский ветер гулял по коридорам. Комната по размеру оказалась гораздо меньше предыдущей и напоминала приемную. Здесь, так же, как и в зале, не горел свет, поэтому Семену удалось разглядеть лишь обшарпанный комод в ближнем углу да несколько самодельных навесных полок у противоположенной стены. Все простенько и совсем уж обыкновенно.
Хотя по ногам продолжало тянуть холодом, воздух в комнате казался спертым. Здесь стоял неприятный запах, происхождение которого Семен никак не мог понять.
Что нужно говорить, сколько я тебя учила? услышал он голос леди Скоул.
Здравствуйте! послышался тонкий детский голосок.
Семен вздрогнул и чуть было не выронил кофр с фотоаппаратом из рук. Только сейчас, когда глаза начали привыкать к темноте, он заметил, что в самом конце комнаты, которая казалась ему пустой, есть люди.
Мои приветствия леди Скоул, виню себя, что не увидел вас сразу! Семен поклонился.
Зовите меня просто Элизабет, в отличие от мужа я не люблю фамильярностей, попросила хозяйка.
Рядом с женщиной сидели две девочки, одетые в красивые белоснежные платья. Волосы малышек были подколоты бантами. Одна из них, та, которая поздоровалась с фотографом, сидела на скамье рядом с матерью и почему-то прятала лицо в ладонях. Вторая сидела в кресле и не сводила глаз с гостя. Семен приветственно вскинул руку.
Здравствуйте, девочки, очень рад, что сегодня я буду фотографировать настоящих принцесс. Какие вы красивые!
Реакция малышек его удивила. Та, которая сидела на скамье, прижалась всем телом к матери, громко всхлипнула. Вторая девочка осталась неподвижна, на ее лице застыла сосредоточенная гримаса.
Семен почувствовал легкую обеспокоенность и уже хотел было спросить леди Скоул о том, почему в комнате не горит свет, как в приемную вошла горничная. Покосившись на Семена, Эмми зажгла свечи в канделябре, стоявшем на комоде, и двинулась к леди Скоул и девочкам.
Фотограф проводил ее взглядом и снова почувствовал на себе сверлящий взгляд одной из сестер. Хотелось верить, что леди Скоул с детьмиадекватные люди, в отличии от своего супруга и отца, который явно был не в себе.
Все в порядке? Вы держитесь? прошептала горничная, взяв за руку леди Скоул.
Все хорошохозяйка коротко кивнула и нехотя, но все же убрала руку Эмми.
Горничная склонилась над девчонкой в кресле, в руках Эмми появилась пудра, которой она принялась пудрить малышке нос, а затем и все лицо с особой тщательностью. Малышка не шелохнулась. Семен скорчил смешную гримасу и помахал девчушке рукой, но та осталась неподвижной. Фотограф поймал себя на мысли, что девочка будто бы смотрит сквозь него. Уже в который раз за сегодняшний день чувствуя себя не в своей тарелке, фотограф отвел от девчонки в кресле взгляд.
Где будем фотографироваться, Элизабет? осторожно начал Семен. Ваш муж сказал, что у меня есть полчаса. В таком случае пора начинать, если вы хотите получить хорошие снимки.
Взгляд Элизабет скользнул по часам, женщина выглядела встревоженной, и горничная поспешила ее успокоить.