Глава 23
В большой зале было пусто, в углах горели серебряные меноры, посреди комнаты стоял гроб с телом Давида. Он был облачен в самые дорогие царские одежды, на пальцах сияли перстни с драгоценными камнями, обрамленными золотой оправой. Душа царя, паря над телом, прощалась с этим миром, в котором провела почти семьдесят лет. Она пребывала в нетерпеливом ожидании похорон, после которых можно будет отправиться на небеса и предстать перед Богом. В ней боролись два чувства: с одной стороны, хотелось оторваться от надоевшей мирской суеты, а с другойее охватила мучительная тоска по тому времени, которое предоставили ей небеса для жизни на этой прекрасной земле, полной трудностей и разочарований и одновременно радостей побед и прекрасных моментов, коими так счастлив человек.
К гробу подошел мужчина. Душа тревожно вспорхнула повыше, наблюдая за своим телом со стороны. «Отец! Отец! Почему ты ушел так рано?» красивый молодой человек с карими глазами, правильными чертами лица и каштановыми кудрявыми волосами с грустью смотрел на умершего. Крупные капли слез непроизвольно текли по его бледно-матовым щекам. Лицо почившего царя осветил блеклый свет, и юному Соломону показалось, что бледно-синие губы царя зашевелились. Он наклонился к отцу, желая уловить последние наставления. Но Давид молчал. Душа опустилась ниже, почти к самому уху Соломона. Она знала все мечты и желания правителя, и ей захотелось закричать во всю мощь: «Соломон! Сын мой! Построй храм! Я умер с успокоением, зная, что Бог разрешит тебе воплотить мою мечту. Мои руки по локоть в крови, на мне много греха. Но ты, мой сын, светлый человек, твои руки не погрязли в убийствах, а совесть перед Богом и людьми чиста. Я знаю, власть, которую ты обретешь завтра, станет для тебя тяжелой ношей. Она потребует применения всех твоих сил и умений. Но это не самое трудное в жизни правителя. Власть портит людей. Сила, богатство и соблазны ломают даже самых стойких мужей. Но выдержи все эти испытания, пронеси мудрость через годы, не поднимайся над людьми, слушайся Бога. Деньги, сладострастие, удовлетворение своих слабостей, медные трубы славы не поднимут нас на небо и не позволят оставить после себя крепкую и добрую память в народе». Душа хотела еще что-то сказать, но Соломон выпрямился. «Я понял тебя, отец! Твоя мечта сбудется. Я построю храм и постараюсь, чтобы твое имя в истории еврейского народа стояло вторым после Моисея. Мне будет трудно без тебя, но, думая о тебе каждый день, я справлюсь». Душа, тронутая словами нового царя, поднялась выше, ее возносило в небо от бурных чувств, которые разрывали ее на части. Но, совладав с собой, она опустилась к телу Давида в полном умиротворении. Соломон посмотрел на тело отца. Ему показалось, что Давид едва уловимо улыбнулся ему, прощаясь навсегда.
***
После похорон молодой царь последовал в Скинию. В шатре за плотными покрывалами он стоял перед Ковчегом Завета, поддавшись искушению подойти к Ларцу Бога и заглянуть внутрь. Он сделал шаг, затем еще один. Соломон стоял уже совсем рядом со святыней, как вдруг мощная колючая волна холода обдала его с ног до головы, предупреждая об опасности. Но он все же протянул руку к херувимам и тонкими чувствительными пальцами погладил острые крылья золотых фигурок. Яркая вспышка молнией пронеслась между ними, опалив огнем его волосы. Соломон успел закрыть глаза, затем, выждав время, открыл их. Ему показалось, что он знает, что там внутри, и, несмотря ни на что, рука потянулась дальше. Он хотел открыть крышку Ковчега Завета, но негромкий шум за спиной остановил его.
Молодой царь обернулся. Перед ним, порхая крыльями, зависли в воздухе восемь очаровательных ангелов. Они были в белых, почти прозрачных одеждах. Светло-розовая нежная кожа светилась в огне менор первозданной чистотой. Они с детской непосредственностью вглядывались в изумленные глаза молодого царя.
Один из ангелов подлетел к плечу правителя.
Мой добрый царь, возьми вот этот камень! ангел маленькими ручками с нежной улыбкой на устах передал царю драгоценный дар. Этот талисман даст тебе власть над стихией ветра и всеми духами. Будь счастлив, Соломон! ангел едва коснулся своими розовыми губами щеки правителя и отлетел в сторону.
За ним, порхая, появился другой, столь же прекрасный ангел:
Мой дар позволит тебе, дорогой Соломон, управлять всеми живыми существами в воде и на суше, прекрасное небесное существо обняло царя за шею и отлетело в сторону.
Порханье крыльев послышалось с другой стороны. Третий ангел со светлой улыбкой на бесподобно красивом личике подарил царю еще одну драгоценность:
Соломон, прими от чистого сердца этот дар, ангел вручил царю подарок. Этот камень наделен силой изменений: его владелец может горы превратить в равнины, осушить реки и сделать земли плодородными.
Четвертый ангел ласково, по-детски поцеловал царя в лоб:
Этот камень, мой Соломон, позволит тебе стать повелителем всех добрых и злых духов на небе и на земле.
Шелест крыльев стал громче, и нежные существа медленно воспарили к куполу шатра. Правитель улыбнулся вслед гостям, помахал рукой и убрал подарки за пояс. Когда ангелы растворились в воздухе, Соломон повернулся к Ковчегу Завета и вновь потянулся рукой к заветной крышке. Грозная вспышка осветила шатер, глаза царя резанула острая боль, и Соломон упал без чувств на пол. Последнее, что он запомнил, было сердитое выражение херувимов на Ковчеге.
***
Все будет хорошо, мой друг! Саид пытался остановить новый приступ болезни старика, сжимая шейха в объятиях. У Исина свело в сильной судороге руки, спину и живот. Казалась, кто-то калеными железными клещами разрывает и без того слабые мышцы на куски. От дикой боли он начал стонать. Первый укол обезболивающего лекарства не помог. Телохранителю пришлось увеличить дозу. Отложив шприцы в сторону, он принялся укачивать старика, поглаживая широкой ладонью его взмокший лоб. Судорога понемногу стала отпускать шейха, стоны затихли.
Тебе нужен покой, почему ты не бережешь себя? телохранитель в душе страшно ругал себя за то, что допустил проклятого контрразведчика к старцу. «Нельзя шейха больше беспокоить, они думают, что он посланник Аллаха и способен на многое, но святейшество всего лишь человек, у которого очень слабое здоровье», подумал Саид и взглянул на часы. Они показывали восемь вечера. Шейх оставался в доме почти десять часов. Надо было быстро уезжать, израильтяне могут накрыть весь квартал крылатой ракетой, если вычислят, где находится их главный враг. Телохранитель позвал водителя автомобиля, осторожно отнеся шейха к машине, аккуратно уложил старика на заднее сиденье, сам сел рядом с шофером.
Поехали в сторону Хан-Юниса.
Старый «Фольксваген» мчался по узким улочкам города, стараясь как можно быстрее покинуть квартал, в котором останавливался шейх. В воздухе послышался шум пропеллеров, над городом появились боевые вертолеты Израиля. Они пугающе зависли над центром, готовясь к атаке. «Как вовремя мы покинули дом», подумал про себя Саид и тут же дал команду водителю заехать во двор под навес. Рисковать нельзя ни при каких обстоятельствах. В это время в соседнем квартале раздался хлопок, и в небо полетела ракета «землявоздух». В небе блеснула вспышка, сияющая в лучах солнца блестящим корпусом боевая воздушная машина вмиг покрылась огнем, вертолет метнулся в сторону, затем задергался на месте. Через мгновение страшный взрыв разразился над городом, и тысячи горящих осколков от вертолета рухнули на жилые кварталы. Два уцелевших вертолета с протяжным воем сорвались с места и в панике устремились обратно на израильскую территорию. «И кто дал команду атаковать вертолеты? Это же провокация! Теперь прилетят истребители и разнесут весь квартал!» Саид с содроганием смотрел на небо. Надо было срочно спрятать святейшество в надежном подвале. Телохранитель оказался прав: спустя всего десять минут воздух взорвал мощный рев реактивных самолетов. Израильские летчики хладнокровно атаковали город с воздуха, превращая жилые высотки в руины. Только под утро, в полной темноте Саиду удалось покинуть город, чтобы вывезти шейха в безопасное место.
Исин проснулся около трех часов дня с ощущением тяжести в голове и тупой боли в спине. Перед глазами возникла новая незнакомая комната. Старик привык к постоянным переездам и смирился с частой сменой обстановки. Глубоко в душе он мечтал хотя бы неделю отдохнуть на одном месте, чтобы утром прогуляться по фруктовому саду, порадоваться голубому небу, погреться в теплых лучах ласкового солнца. Забыть про невзгоды и трудности и хоть немного насладиться жизнью, которая стремительно пролетала мимо него, лишая маленьких радостей бытия, теплоты общения и той прекрасной беззаботности, которая была в юности. В комнату вошел Саид, он принес кашу, без разговоров усадил старца в кресло и принялся кормить его с ложечки, как малое дитя.