Бывший агент «Стази» вызывал в нем непонятное чувство омерзения. Маленькие маслянистые глаза, тонкие губы, искривленные в надменной усмешке, и само выражение лица, больше похожее на морду острожной, но безостановочно вынюхивающей повсюду врагов крысы.
Мне нужно к шейху! Это очень важно! Шараф эль-Дин начинал нервничать. У меня срочное сообщение!
Святейшество занят, сколько можно повторять, Саид гранитной скалой стоял перед комнатой, в которой отдыхал Исин.
Да что это у нас здесь творится? Охранник будет мне указывать, что делать? И решать за руководителя, кого и когда к нему допускать? Быстро отведи меня к шейху! начальник контрразведки попробовал применить угрожающую тактику жесткого напора, но Саид огромными ручищами поднял настырного посетителя и не спеша направился к выходу.
Да кто ты такой?! Как ты смеешь так поступать со мной? Убери руки от меня, пес цепной! Шараф закричал во все горло, жутко испугавшись телохранителя, ему даже показалось, что наглый охранник сейчас сломает ему своими железными руками все ребра.
Когда Саид, не обращая внимания на вопли начальника контрразведки, с равнодушным выражением на лице тащил его к выходу, дверь в комнату отворилась и на пороге появился Исин в инвалидной коляске. Он с недоумением смотрел на телохранителя и человека, которого тот тащил на вытянутых руках во двор.
Саид, что здесь происходит?
Святейшество, скажите своему охраннику, чтобы отпустил меня! умоляюще провизжал с выпученными от страха глазами бывший сотрудник «Стази».
Отпусти его, обратился Исин к телохранителю.
Как скажете, виновато улыбнувшись, Саид поставил Шарафа на пол и отошел в сторону.
Что вы хотели? старец пытался разглядеть гостя, но потом узнал его по голосу. А, это вы, эль-Дин. У вас ко мне дело?
Да, святейшество.
Что же, проходите, шейх жестом пригласил гостя к себе.
Контрразведчик поправил одежду и, гневно окинув злым взглядом охранника, прошел в комнату, Саид последовал за ним.
Святейшество, мне нужно поговорить с вами один на один. Пусть этот грубиян покинет помещение.
Исин посмотрел на гостя, затем перевел взгляд на телохранителя.
У меня исключительно конфиденциальная информация, почти шепотом проговорил начальник контрразведки.
Ну что ж, если все так секретношейх кивком попросил Саида покинуть комнату. Дверь закрылась. Так что же вы мне хотели рассказать, уважаемый Шараф?
Святейшество, в наших рядах завелся шпион.
Шпион? Для меня это не новость. Израильтяне постоянно окружают своими людьми всех, кто борется против них.
Но святейшество, сейчас у меня есть серьезные доводы в пользу того, что у «Моссада» есть свой человек внутри руководства «Хамама».
Вы опять пришли поливать грязью сына моего лучшего друга? шейх с неприятием посмотрел на гостя. Он не может быть предателем.
Но почему вы так уверены в Амире? На вашем месте я бы не доверял здесь никому. Это правила конспирации и выживания. Святейшество, на вас охотятся самые опасные враги, которые не остановятся ни перед чем.
Шараф, Шараф! Моя жизнь не в руках израильтян, здесь они сильно ошибаются. Все в этом мире определяет только Всевышний. Мой век здесь недолог, и смертьэто всего лишь новый этап в вечном бессмертии. Я и с небес буду вести войну с врагом.
Послушайте меня, святейшество! Я утверждаю, что Амир причастен к гибели своего отца.
Почему вы так считаете? старец задумался.
У меня есть свой человек в «Моссаде», он за большие деньги сливает мне кое-какую информацию. Так вон он утверждает, что в вашем окружении действует их агент под кличкой Зеленый принц. В ваше узкое окружение входил Рахим Вазари. Сначала я подозревал в работе на «Моссад» его.
Да вы что, Шараф! Исин недобро посмотрел на контрразведчика. Подозревайте кого угодно, но только не самого мужественного и преданного нашему делу человека. Если бы вы побывали в застенках у израильтян, сломались бы обязательно, а он выстоял. Мы все его уважали в тюрьме за стойкость.
Ладно, я признаю, что здесь был не прав. Но в ваше окружение, как я сказал, входит очень ограниченный круг людей, в том числе Рахим Вазари и его сын, который стал тенью отца. В тот злополучный день Амир должен был ехать вместе с ним на встречу, но по странному стечению обстоятельств в самый последний момент отправился в другой город, не предупредив никого. Через час машина Вазари попала под удар. К тому же все люди, которые раньше общались с нашим уважаемым Рахимом, а значит, и с его сыном, гибли при весьма странных обстоятельствах. Амир не просто сын руководителя нашего военного крыла, он стал его правой рукой, и это меня пугало. Я установил за ним слежку.
Но как вы себе позволили сомневаться в наших лучших людях?! шейх негодующе взглянул на контрразведчика.
Это моя работа. Так вот, я заметил, что Амир крайне редко отходил от отца, но на всякий случай я поставил на прослушку его телефон, правда, ничего подозрительного не выявил, однако мои люди из наружного наблюдения доложили, что раз в месяц он встречался в разных кафе с одним подозрительным типом. Это навело меня на мысль, что Амир общается со своим куратором. И каждый раз после таких бесед происходили серьезные неприятности в наших рядах. Это можно было бы объяснить нелепыми обстоятельствами, но в течение последних двух лет они повторялись с завидным постоянством. А гибель уважаемого Рахима, пусть Аллах будет благосклонен к нему на небесах, доказывает причастность Амира к убийству отца.
Шейх побледнел, ему вдруг стало невмоготу слушать гнусный донос контрразведчика, в затылке тупо заныло, в висках начали импульсами бить молоточки.
Хорошо, я услышал вас, голос Исина сник. Пока ничего не предпринимайте. Я подумаю, как поступать дальше. Но без моего ведома не трогайте Амира, старец замолчал. В дверь постучали, на пороге появился Саид. Он встревоженно посмотрел на шейха. Старик начал терять сознание.
Все, свободен, гаркнул телохранитель, бесцеремонно оттеснив гостя. Святейшеству плохо, быстро уходи отсюда.
Саид начал хлопотать у медицинской сумки, готовясь сделать обезболивающие уколы.
***
Вечерело. Над Иерусалимом ярким багрянцем запылал закат. Пятница подходила к концу, наступал шабат, время праздника, каждый еврей должен был посвятить этот день Богу. Давид поднялся с дивана и шаркающей походкой проследовал на балкон. С тоской в глазах он провожал взглядом уходящее за горизонт солнце. Грусть наполнила сердце царя. Последние дни его жизни подходили к концу, полной грудью он вдохнул прохладный воздух и вспомнил прожитые годы. Битва с Голиафом, скитание по чужбине, побег из родного города, встреча с пророком Самуилом, восхождение на трон, жестокие битвы с врагами. Перед взором пронеслись картины бурной молодости.
Крыши домов сияли в золотых лучах. Солнце приближалось к горизонту, залив Иерусалим светло-желтыми оттенками. Давид посмотрел на Храмовую гору, где был возведен только фундамент будущего Дома Бога.
Царь мысленно обратился к детям, с которыми у него не сложились добрые отношения. Старший сын постоянно участвовал в интригах против него, другие отроки тоже не отличались привязанностью. И все это отдавалось глухой болью в его душе. Небо потемнело, наступил шабат. Давид поспешил в комнату, боясь, что смерть внезапно наступит в праздничный день. Он взял Тору и начал читать, отдавая частые короткие поклоны. За окном вечерело, Иерусалим погружался в темноту, а царь, страшась гнева Бога, читал Тору всю ночь и день, пока время праздника не подошло к концу.
Уставшие от долгого чтения глаза Давида умоляюще посмотрели на небо: «Благодарю тебя, Господи, что дал мне время пожить! Давид поднял трясущиеся руки к небу. Господь мой! Скажи, кто станет моим преемником и построит храм?» Он обращался к Богу каждый день с надеждой на успокоение, но небеса молчали. Опустив голову, царь смиренно побрел к кровати, с ужасом представляя, как скоро его настигнет гнев Бога. Перед глазами у него завертелись темные круги, Давиду стало плохо. «Господи! Дай мне успокоение, назови, кто из моих детей взойдет на трон и продолжит мое дело во имя Израиля и народа?» В спальне медленно затухали огни, погружая комнату во мрак. Давид почувствовал страх.