***
Битва у Гаваона закончилась полным уничтожением противника, и войско израильтян двинулось дальше, разрушая остальные города, оставляя после себя груды тел местных жителей, не щадя никого. Иисус Навин шел впереди армии, стараясь придать себе вид победоносного правителя. Однако жестокость, которую творило его войско, болью отдавалась в его душе. Он часто порывался отдать приказ о прекращении страшных убийств женщин, детей и стариков, но страх перед высшей могущественной силой останавливал его в самый последний момент. Иисус, захватив большие территории, возненавидел войну, неоправданную жестокость и море крови, которые оставлял после себя. «Нужно скорее заканчивать это, иначе все мы превратимся в извергов и жестоких убийц», подумал он.
Иисус остановил войско. Он мечтал о том, как распустит огромную армию и люди начнут нормальную, мирную жизнь, ради которой весь народ и стремился в Землю обетованную. Он вернулся в город Галгал и выделил каждому из двенадцати колен евреев земельные наделы на территории захваченного Ханаана. Когда все было поделено, к Навину ворвался разгневанный Елиазар. Он вошел в шатер правителя не поклонившись, его ноздри раздувались, а рот исказился в злобе. Бледное хмурое лицо выражало полное презрение.
Иисус, ты даровал всем евреям плодородные земли, не пожалел рек и лесов. Ты пожаловал им от имени Бога все лучшее, что есть на Земле обетованной. Но ты забыл, кто был всегда верен Богу, кто поддерживал Моисея в самые тяжелые моменты там, в пустыне? Теперь двенадцать колен израильтян вкусят прелести жизни, заживут как люди после всех страшных испытаний, выпавших нашему народу. Но почему ты забыл о нас? О тех, кто нес слово Божие в наш неверующий народ. Почему забыл нас, кто охранял Моисея и тебя от огромного количества заговорщиков из остальных колен, кто защищал святыни нашего народа? Говори! глаза Елиазара пылали гневом. Мы, потомки самого Аарона, оказались не у дел по твоему повелению.
Иисус, не привыкший к такому дерзкому обращению, спокойно посмотрел на первосвященника. В душе улыбаясь, Навин обратился к нему:
Твоего отца я очень уважал, как и самого Моисея. Не обвиняй меня в том, чего никогда не было. Земля выделена всем коленам нашего народа, но очень скоро она даст им возможность разбогатеть, забыть о тех ценностях, которые нас объединяли. Не будет общего врага, и тогда начнутся трудности и разобщенность в нашем стане. Но Бог всемогущ, и Он знает наши проблемы, поэтому и повелел не давать своему самому преданному колену израильскому земли, чтобы не превратить левитов в обычных людей, которые имеют слабости и не способны устоять перед искушениями.
Иисус, ответь мне прямо: почему мы не получили свои обещанные наделы?
Навин подошел к первосвященнику и по-дружески обнял его:
Послушай, Елиазар, то не моя воля, голос правителя стал более почтительным, в нем послышался определенный трепет и даже страх. Это Его воля, прикрыв глаза, Иисус поднял палец вверх.
Не заговаривай мне зубы! первосвященник сжал кулаки и грубо вырвался из объятий правителя. Ты лжешь, желая отдать в чужие руки то, что по праву должно принадлежать колену левитов, коих не так много среди евреев.
Успокойся, Елиазар! голос Иисуса стал твердым и решительным. Бог велел передать тебе, чтобы все левиты отправлялись в сорок восемь городов, где они будут нести службу, воспевая Его и принимая дары. Ты остаешься со Скинией, несколько твоих самых храбрых и проверенных родственников будут охранять Ковчег Завета днем и ночью, в жару и холод. Они должны быть сильными, умными, находчивыми и стойкими, как гранитная скала.
Первосвященник почувствовал, что голосом Иисуса сейчас с ним говорил сам Бог, и это ощущение вызвало в нем страшное смятение и стыд за проявленную им грубость.
Все дети Израиля будут обращаться к вам, левитам, принося в дар Богу свою десятину, часть из этой десятины пойдет вам, служителям Всевышнего. И это есть подарок Отца нашего небесного за преданность и службу.
Ноги Елиазара подкосились, он упал на колени перед Навином, явно ощущая в этот момент почти осязаемое присутствие рядом Бога.
Вставай! Иисус мягко поднял первосвященника. Иди и помни, что с этого дня вы особая каста евреев, на которой и будет держаться весь наш род в будущем.
Главный левит покинул шатер, оставив Навина в глубокой задумчивости: «Тяжело придется первосвященнику в дальнейшем. Он любит Бога, но хочет получать за это довольно приличную плату, а это неправильно, ибо любовь должна быть искренней и чистой, лишенной всяческой выгоды». Иисусу стало грустно.
Люди, получив наделы, начали обустраиваться. На полях заколосилась пшеница, на тучных зеленых пастбищах паслись большие стада домашнего скота. Появились добротные дома и достаток для сытой жизни, надежды евреев наконец-то сбылись. О войне все забыли, да и битвы людям, имевшим все, о чем они мечтали, стали не нужны. Стерлись в памяти отчаянные сражения. Ушли в небытие исторические победы. Правитель состарился, выполнив все, что завещал Моисей. Он жил в полном спокойствии и гармонии с собой, наслаждаясь жизнью, но однажды на рассвете Навин проснулся от охватившего его беспокойства. Он открыл глаза, привстал, опираясь рукой о кровать, и заметил свечение над головой. В ушах послышался знакомый голос. Свет наполнил комнату, и пред его взором предстало видение. Сияющий воин в ярких доспехах с благородным лицом стоял перед ним точно так же, как и тогда на скале, перед взятием Иерихона. Старик Иисус еще не пришел в себя, ему казалось, что все происходит во сне, он потряс седой головой, но голос остановил его:
Иисус, ты выполнил свою миссию на этой земле, довел дело Моисея до конца. Ты был доблестным воином, храбро сражался с врагом, выполняя мою волю, не щадил недругов и честно распорядился богатствами Земли обетованной. Твой путь здесь, в Ханаане, заканчивается, и теперь тебя ждет другое путешествие, где ты отдохнешь от трудов праведных и найдешь свое успокоение от всех угрызений совести и болезней души, ибо твое место теперь на небесах.
Старик хотел что-то сказать неведомому гостю, но почувствовал, что не может говорить, стало нечем дышать, в глазах потемнело, грудь пронзила острая боль, правитель медленно опустился на постель, роняя ослабевшую руку. Иисуса Навина похоронили через два дня на закате, скромно, без лишних почестей, людей у могилы было не так много, потому, что каждый занимался своим делом, позабыв о заслугах великого предводителя.
Жизнь евреев налаживалась, богатые урожаи, многочисленные стада домашнего скота, полные рыбы реки, казалось, навсегда избавили бывших рабов фараонов от нищеты, голода и унижений. Трудности, которые объединяли людей, остались в прошлом. Появились излишки, и израильтяне стали задумываться о том, на что можно обменять пшеницу, мясо, рыбу, фрукты и кожу. Предприимчивые евреи начали налаживать торговые связи с бывшими врагами, обменивая свои товары на украшения, домашнюю утварь и дорогую одежду. Торговля стала приносить выгоду, обогащая сыновей израильских. Заповеди на скрижалях, которые принес Моисей, уходили в прошлое, и народ еврейский, купаясь в богатстве и беспечной жизни, начал забывать Бога.
Глава 16
Кейла поднималась на четвертый этаж с тяжелым чувством на душе, внутренний голос подсказывал ей, что разговор с шефом будет не из легких. Провалы последних дней болезненно ударили по престижу всей разведки, а отвечать за последствия, по всей видимости, придется кому-то из руководителей управления. Немного волнуясь, она вошла в кабинет директора «Моссада». Эфраим Галиви на этот раз казался еще более молчаливым, чем прежде, он даже не привстал из-за стола, чтобы поприветствовать ее, а только глазами указал на стул.
Что скажешь, Кейла? холодные глаза Галиви безучастно смотрели на руководителя управления.
Овальская уже давно привыкла к такой манере общения своего руководителя, но сегодня она почувствовала в поведении директора нечто новое, несвойственное ему ранее. Было понятно, что внешнее спокойствие было только маской, в душе же у главного разведчика бушевала настоящая буря, негодование, как шторм, было готово смести все возможные пределы, хотя внешне он продолжал молча равнодушно смотреть на подчиненную.