Мартель и Рафаэль пристально посмотрели на меня. Несмотря на высоту, механизмы в моем мозгу, которыми я не пользовался уже долгое время, вдруг заработали, и ход мыслей ускорился. Вряд ли можно было считать это чем-то выдающимся, но я давно переживал, что в моей голове все заржавело, поэтому обрадовался, когда снова начал быстро соображать.
Хм-м-м, звучит запутанно, ответил я.
Правда? спросил Мартель. Наверное, я привык ко всем этим проблемам. Если коротко В Перу растут хинные леса, как вы знаете.
Я кивнул.
Но мы бедная страна, продолжил он. Чтобы повысить цены, правительство установило монополию. Мы следим, чтобы никто не вывозил хинин или хинные деревья из Перу. Если это случится, наша экономика будет разрушена в одночасье. Все довольно просто. Знаете, что приносит нам максимальную прибыль по экспорту? От какого товара мы зависим, помимо хинина?
Нет.
Гуано. Да, вы смеетесь, но это так. В любом случае несколько хинных лесов можно встретить в Боливии, но путь до них непрост. Слишком много джунглей, слишком мало дорог. Перу единственная в мире страна с солидным запасом хинных деревьев. Понимаете?
Вроде да.
Было бы глупо позволять каждому выращивать эти деревья на продажу. Тогда бы предложение хинина взлетело, а цена упала. Ничего хорошего. Поэтому теперь торговля хинином сродни торговле алмазами. Из страны можно вывезти лишь несколько алмазов. В Перу повсюду растут хинные леса, но теперь они заброшены, за исключением одной плантации на севере. Если кто-то попытается выращивать цинхону или продавать хинин незаконно Мартель приложил два пальца к виску, изображая револьвер. Члены северной монополии платят за то, чтобы не пускать людей в южные регионы. Если кто-то поймает вас и убедит нужных людей, что вы приехали за хинином, он получит хорошую награду, а вас застрелят. Теперь Анды не лучшее место для белых.
Я не Насколько здесь опасно? Нам не следует оставаться здесь?
Что ж, могу я узнать, почему вы здесь? тихо спросил Мартель.
Мы Кофе. Я умел изображать тревогу. У меня всегда было подходящее лицо, а теперь, с поврежденной ногой, взволнованное выражение шло мне даже больше. Я провел рукой по волосам. Мы надеялись попасть в долину Сандия в деревню Нью-Бетлехем. Она находится выше пяти тысяч футов над уровнем моря, так что можно найти более морозостойкие растения.
Мартель опустил взгляд на бокал с вином и снова посмотрел на меня.
Именно там находятся последние хинные леса.
Да, я знаю об этом. Я садовник. Боже, я знаю, о чем вы подумали. Я знаю, что хинные деревья росли здесь испокон веков, просто я не знал о местной политике.
Теперь Эрнандес и Киспе тоже прислушивались к нашему разговору. Мальчики, сидевшие у огня, обменивались испуганными взглядами. Клем по-прежнему лежал в бессознательном состоянии. Я не раз отмахивался от мысли, что когда-то был таким же сильным и неторопливым, как Рафаэль, но она возвращалась и каждый раз обдавала неприятной резкостью. Я положил руки на столовые приборы и позволил им немного дрожать. Это было легко: еще со времен экспедиций в Китай в минуты волнения у меня появлялся легкий естественный тремор, который я мог остановить, сосредоточившись. Здесь руки дрожали еще сильнее, чем дома.
Меня не отправили бы сюда, если бы здесь было так опасно.
Мартель кивнул.
Нет, успокойтесь. Но послушайте. Не хочу обидеть вас, но вы можете доказать, что приехали в Перу за кофе, а не за цинхоной?
Я не могу доказать обратное. Я я могу рассказать лишь, как узнал о кофе.
Продолжайте.
Я рассказал вам о моем дедушке. Он остался жить в Нью-Бетлехеме и привез домой самые разные растения орхидеи, белые сосны Среди них был кофе, который хорошо переносил морозы. Растения были утеряны, а теперь сады Кью и Министерство по делам Индии заинтересовались ими. Мы надеялись добыть новые образцы. Я никогда не слышал, чтобы этот вид кофе рос в других местах, поэтому мы отправились
Мартель резко повернулся к Рафаэлю.
Что скажешь? Как у тебя с морозостойким кофе?
Не жалуюсь, ответил он.
Он существует?
У меня целый сад этого кофе. Даже у вас есть немного. По вкусу как какао.
Мальчики и индейцы, которых мы встретили на нашем пути, говорили на смеси испанского и кечуа, но речь Рафаэля была чистой. К тому же он говорил тихо, что придавало его словам элегантности.
Ах, этот, воскликнул Мартель. Боже, я и не думал, что это кофе. Я был уверен, что ты просто не знаешь, как будет «какао» по-испански.
Рафаэль перевел пустой взгляд на свой бокал с вином и промолчал.
Не смотри так. Помнишь, когда-то ты не знал, как будет по-испански «собор»?
Нет, ответил Рафаэль, не отрывая глаз от бокала, это вы не знали. «Собор» по-испански qorikancha.
Так называется собор в Куско.
А как вы называете более древнее место, на котором он построен? Длинные предложения Рафаэль произносил странным голосом. Он словно добывал слова в глиняном карьере.
Фундамент, уверенно ответил Мартель.
Ради всего святого!
Я слушал, как они подшучивали друг над другом, будучи уверенным, что Мартель болтал без умолку нарочно, чтобы повременить с вынесением вердикта моей истории о кофе. Рафаэль бросил на меня взгляд, пока Мартель все еще смеялся. В его глазах была печаль. Он ни разу не улыбнулся. Мое сердце снова забилось. Я не знал, поверил ли мне Рафаэль. Возможно, он просто хотел оказаться в другом месте.
Мартель улыбнулся.
Прошу меня извинить, я напугал вас. Он поставил бокал на стол и подался вперед, взяв меня за руки. Его руки были теплыми, и я с трудом сдержался, чтобы не отпрянуть. Я верю вам, но мне приходится быть осторожным, понимаете? Если бы вы приехали сюда за хинином, мне бы пришлось заставить вас уехать или позволить рисковать своей жизнью. К тому же думаю, вы понимаете, что у меня тоже возникли бы проблемы, если бы северные поставщики узнали, что я вас пропустил.
Да. Теперь я понимаю.
Хорошо. Похоже, Мартель почувствовал, как я замерз. Он сжал костяшки моих пальцев. Я хотел отдернуть руки, но вспомнил, что уже обижал местных жителей, не позволяя им целовать меня. Значит, вы понимаете, что должны проделать путь в безопасности, с хорошим проводником. Вот почему я позвал Рафаэля. Он проведет вас через горы. На самом деле он из Нью-Бетлехема.
Неужели?
В тех краях всего несколько деревень, ответил Мартель. Нью-Бетлехем самая большая из них. Простите, что так много говорю, но вы должны знать об этом.
Я покачал головой.
Позвольте спросить, почему вы помогаете нам? Если вы опасаетесь проблем из-за моей лжи, вам стоило бы прогнать нас, даже если вы верите нам.
Мартель вскинул брови.
Вероятно, вы не представляете, как часто это происходит. Не меньше раза в год. Я устал ужинать с человеком, а через неделю узнавать, что его убили. И неважно, за чем он приехал за хинином или за перцем. Это невыносимо. Я не смогу жить в страхе за людей, которые приехали за такой ерундой, как кофе.
Рафаэль подался вперед, его мышцы напряглись. Я невольно откинулся на спинку стула. Я словно сидел напротив огромного зверя. На брови Рафаэля была свежая царапина. Кто-то ударил его по лицу оружейным прикладом. Я легко узнал этот шрам. Такие можно было встретить у служащих военно-морского флота и членов всех экспедиционных отрядов Ост-Индской компании. Я заметил, что Рафаэль слегка отодвинулся от Мартеля. Очевидно, ему не хотелось сопровождать нас.
Правильно ли я понимаю, что Рафаэль также будет следить за тем, чтобы мы не сбежали в хинные леса? спросил я.
Да, признался Мартель. Но вы же понимаете? Иначе я не пропущу вас. Это небезопасно. Ни для кого из нас.
Конечно, понимаю. Вы очень добры и предусмотрительны. Боюсь, вы посчитали нас весьма безрассудными.
Мартель едва заметно улыбнулся.
Никогда не знаешь, что тебя ждет, если в твоем распоряжении лишь нечеткие приказы добыть кофе, ответил он. Очень смело с вашей стороны приехать сюда, в таком состоянии.
Я невольно дотронулся до своей трости. На самом деле Мартель легко остановил бы калеку и мужчину, страдающего горной болезнью, если бы мы только попытались бежать. Но он благородно умолчал об этом. Теперь мы были в руках Рафаэля. Даже если нам удастся сбежать от него, он жил в деревне, в которую мы должны были попасть. Проблему Рафаэля придется приберечь для Нью-Бетлехема, но я не возражал. Я слишком устал из-за всех наших проблем, и, к счастью, Нью-Бетлехем находился не на столь большой высоте. Оставалось надеяться, что там я смогу мыслить как человек, а не как умная овца.