Ольга сдвинула брови, между ними образовалась складочка, отчего лицо ее приобрело сосредоточенное выражение.
В котором часу вы вернулись вчера?
В одиннадцать, в ожидании выговора Самсон виновато улыбнулся.
Но редакторша, видимо, думала о своем.
Значит, в половине одиннадцатого мадемуазель Толмазовой дома еще не было?
Самсон молчал.
Неужели она с горя покончила с собой? Ольга закусила губу, глаза ее затуманились. Кажется, в сегодняшней газете что-то пишут о женском трупе, нашли в проруби с ножевой раной в спине.
Самсон, слушая госпожу Май, поймал себя на мысли, что такой вариант событий избавляет редакцию от необходимости вновь помещать брачное объявление Препедигны Толмазовой. Он расстроился: неужели он незаметно для себя пропитался цинизмом? Неужели он так низко пал? Возможная смерть обманутой девушки его не трогает, а журнальная экономиятрогает!
А может, продолжала рассуждать вслух Ольга Леонардовна, Тоцкий с Хряновым были соперниками? Может, Тоцкий раньше встречался с Препедигной? Он ведь, судя по выговору, тоже провинциал. Если б я была невестой, то выбрала бы Тоцкого, он более аристократичен. Хрянов больше на поповского сынка похож.
Вы думаете, Тоцкий мог убить Препедигну? ахнул Самсон.
Не исключаю. Ольга Леонардовна деловито поедала соленые крендельки, запивая их маленькими глотками кофе. Вы же не знаете, где вчера была брошенная невеста. Не знаете, куда отсюда отправился Тоцкий. Не исключено, что они встретились в укромном местечке. Завлек девушку к реке, зарезал и сбросил труп в прорубь.
Мысль Самсона, потрясенная воображаемой картиной, билась в судорожных попытках отрицания. Он не мог ни есть, ни пить.
Но почему же, почему, если Тоцкий был поклонником мадемуазель Толмазовой, он не мог жениться на ней впоследствии? Ведь препятствиеХряновуже устранено?
Ольга смотрела на Самсона невидящим взором.
Вы не знаете, друг мой, как низко может пасть современный мужчина. Для Тоцкого, охваченного безумной страстью, мадемуазель Толмазова была, вероятно, не столь родовита. А древность рода в аристократических фамилиях, чванящихся своим происхождением, это тайная страсть. В угоду ей можно и на преступление пойти. Дескать, не мнетак и никому не достанешься. Как вам такая версия для статьи?
Самсон взирал на госпожу Май с возрастающим восхищением. Умная женщина! И какая тонкая!
Но ведь хотя господин Тоцкий, может быть, и древнего рода, но всего лишь ветеринар, пролепетал он с робостью, встретив взгляд черных глаз, в которых читалась откровенная эротическая мысль.
Тем более, Ольга усмехнулась, мадемуазель Толмазова в ответ на домогательства падшего так низко аристократа могла с презрением отозваться о древних фамилиях и откровенно заявить, что лучше выйдет замуж за его простого друга Ардалиона. Тем более, если девушка из сочувствующих социалистам. Этого охваченное сладострастием сердце не могло стерпеть.
Я думаю, вы близки к истине, Ольга Леонардовна, Самсон чувствовал, как его щеки покрывает горячечный румянец непрошеного творческого возбуждения. В апартаментах мадемуазель Толмазовой я видел красные бантики, просто какая-то россыпь социалистических символов. Представляете, даже по карнизу ее окна ходили мышки в красных бантиках.
Отлично! Превосходно! Госпожа Май хлопнула в ладоши. Как вы замечательно придумали! Гениальная деталь! Тайная социалистка сидит в одиночестве, ловит мышек и повязывает им красные бантики. Обязательно вставьте эту деталь в вашу статью. Нет, лучше с нее начните, так зловещей и непонятней получается. Поняли?
Да, откликнулся Самсон, решив про цветные юбочки мышиные пока не говорить.
Ольга выгнулась спиной назад и вбок, отчего пола кацавеечки откинулась и обтекаемая тонкой розовой тканью грудь бесстыдно явила свое совершенство, и дернула за бархатный шнур.
Выпрямившись, потерла согнутым пальцем правой руки лоб и сказала:
Так, что еще?
В гостиную влетел Данила.
Чего изволите, барынька моя золотая?
Фалалей явился?
Никак нет, еще не было.
Вот мерзавец, не сдержалась госпожа Май, выпороть его мало. Велено же, довести вместе с Самсоном дело до конца.
Скоро явится, Данила подмигнул стажеру, а пока пришел только дон Мигель Элегантес. Не изволите ли с ним побеседовать?
Ольга поморщилась.
Некогда мне о Генрихе Восьмом разговаривать. Неужели уже состряпал свою статейку?
Да у него, скорее всего, давно валялась заготовка. Сейчас диктует и мысленно благословляет вашу доброту душевную.
Ладно, сейчас отправим Самсона Васильевича в помощь Але, пусть он тексты объявлений подредактирует. Аля научит, как покрасивее подать. А появится Фалалей, отправляй обоих туда, куда я велела. К Тоцкому. Пусть за ним последят.
Будет исполнено, драгоценная моя госпожа. Данила дернул за рукав стажера и попятился к дверям.
Я поеду по делам, сказала, вставая, Ольга. Буду к четырем.
Самсон поплелся по редакционному коридору в сотрудницкую. Данила усадил его рядом с недовольной Алей, та дала ему пачку исписанных листков и указала на соседний стол.
Из этой серой массы надо извлечь перлы, пояснила она и занялась своими делами.
Самсон тупо смотрел на листки. На одном было накарябано: «Артель упаковщиков рыбы», на другомболее строгим почерком написано «Амбар московской мануфактуры».
Самсон принял задумчивый вид, но мысль его блуждала далеко: он поторапливал время. Ему хотелось, чтобы быстрее примчался Фалалей, а уж вместе с ним можно отсюда улизнуть и договориться: сбегать сначала к Лернеру, а затем ужк проклятому Тоцкому.
Из закутка доносился скучный голос Сыромясова, то и дело склоняющий на все лады слово «горностай». Шуршал счетами и квитанциями в своем углу рыбоглазый Треклесов. Иногда он подходил к телефону, куда-то звонил и что-то записывал в блокнот.
Время тянулось медленно, Самсон томился бесплодным ожиданием. Он даже не стал читать газеты, подсунутые ему Данилой.
Наконец в коридоре послышались быстрые шаги. Самсон вскочил, но на пороге сотрудницкой появился не фельетонист, а театральный обозреватель.
Где Майша? выкрикнул он с порога. Небось уже скрылась в неизвестном направлении, интриганка?
Антон Треклесов встал и замахал на Синеокова руками.
Я хочу видеть эту злодейку! требовал Синеоков. Эту убийцу моей театральной репутации! Когда, когда она явится?
Из закутка, покачивая внушительным брюхом, обтянутым шелковым жилетом, высунулся Сыромясов:
Модест Терентьич! От вашего крика звон в ушах стоит, вы мешаете работать!
Синеоков отшатнулся, побледнел и бросился на обозревателя мод.
Я убью тебя, гад, убью! Ты в сговоре с Майшей, признайся! Сколько она тебе заплатила, чтобы ты убил талант в расцвете сил?
Дон Мигель безуспешно пытался оторвать от своего распахнутого пиджака скрюченные пальцы театрального обозревателя.
Треклесов, Самсон и Данила ринулись оттаскивать буяна от несчастного обозревателя мод.
Ты что здесь делаешь? Уже строчишь свою пакость несусветную? вопил Синеоков, исхитряясь пинать Сыромясова по ногам. Я тебя изуродую! Мать родная тебя не узнает!
Модест Терентьич! Модест Терентьич, монотонно взывал к хулигану Треклесов, погодите драться. Объясните ваши действия.
Я убью его, убью! не останавливался Синеоков. С первого же гонорара куплю револьвер и застрелю. Давно надо было оружием обзавестись! Да не знал, что такую гниду на своем пути встречу!
Мы сами убьем Сыромясова, если он тебя обидел, Модестушка, Данила поднырнул в щель между сцепившимися и повис на руках Синеокова.
Обессилевший буян разжал пальцы, и Треклесов с Самсоном оттащили его к креслу и удерживали там, пока Данила заталкивал Сыромясова в Асин закуток. Аля, скорчив презрительную мину, налила в стакан воды и смело подошла к Синеокову. Театральный обозреватель поднял глаза на девушку и с неожиданной страстью схватил ее за свободную руку.
Алевтина! Алечка! Только вы, незаурядная женщина, способны меня понять! Способны понять разразившуюся трагедию!