И какого чёрта его на другой конец города понесло?
Гаврилов только пожал плечами.
Начальству доложил?
Никак нет, вас дожидался.
Кунцевич посмотрел на него с благодарностью:
Как ты думаешь, может сказать Филиппову, что я был на месте происшествия?
Надзиратель отрицательно помотал головой:
Я бы не стал. Следователь дюже на вас зол. «Я, говорит, здесь мёрзнуть должен, а ваш начальник в это время чаи с коньяком гоняет!» Спрашивал, не возвели ли вас в баронство.
Кунцевич выругался, смешав несколько самых отборных польских и русских ругательств:
Ну ничего, пошлёт он мне срочное поручение, ответа дожидаться будет, пока ему самому барона не пожалуют. Ладно, пойдём сдаваться.
К удивлению коллежского секретаря, Филиппов отнёсся к его невыезду на место убийства довольно толерантно:
Конечно, вы всю ночь работали, да и не знали, что полицейского убили, но впредь, Мечислав Николаевич, я всё-таки попрошу вас на такие серьёзные происшествия выезжать лично.
Кунцевич приложил руку к сердцу:
Ещё раз, прошу простить.
Прощаю, прощаю. Вы только этим делом не манкируйте, и к завтрашнему утру соберите как можно больше сведений. Ну и бумаги как можно больше испишите. Чувствую, стоять мне с утра на ковре у градоначальника, а без пухлой папки в руках там будет совсем неуютно
В дверь кабинета постучали, и тут же её открыли, не дожидавшись ответа. В кабинет стремительно вошёл помощник Филиппова Инихов.
Прошу простить, ваше высокородие, но дело срочное. Покойный Сериков первого сего февраля был уволен от должности и службы.
Филиппов хлопнул обеими руками по столу:
Замечательно! Вы это наверное узнали?
Наверное. Я приставу лично телефонировал.
Великолепно, просто великолепно!
Радость надворного советника всем присутствующим была понятнаодно дело докладывать градоначальнику об убийстве полицейского, а другоео лишении жизни простого обывателя. Убийство стража порядкасобытие чрезвычайное, из ряда вон выходящее, и надзор за расследованием такого дела соответствующий. Ну, а убийство обывателя, дело кончено тоже печальное, но Как это помягче сказать, привычное, что ли. Вон, в прошлом году в столице по одному обывателю каждую декаду укладывали. Если за каждого убиенного обывателя градоначальник с начальника сыскной начнёт стружку снимать, то к Рождеству от него одна кочерыжка останется. Так что завтрашний доклад у его превосходительства должен был пройти без лишних эксцессов. Вот только Кноцинг Про расследование этого дела Клейгельс спросит, обязательно спросит!
Вот, что, Филиппов, задумавшись, помолчал с полминуты. Сделаем так. Коль Первое отделение осталось без руководителя, я поручаю временно исправлять его должность вам, Мечислав Николаевич. Поэтому с сегодняшнего дня убийством Кноцинга вам заниматься. Найдёте убийцу, оставлю вас на центральном районе. А на ваше прежнее место я отправлю Алексеева. Гаврилов, будьте любезны, позовите его сюда, обсудим план дознания.
К дознанию Мечислав Николаевич решил приступить с утра. Во-первых, ничего полезного для дела этой ночью всё равно не сделаешь, а во-вторыхему сильно хотелось спать. Поэтому, сразу же после совещания, он пригласил к себе полицейского надзирателя старшего оклада Игнатьеваодин из лучших сыщиков покойного Кноцинга, велел к завтрашнему утру подготовить все материалы, а сам отправился домой.
Придя на следующий день на службу, он потребовал в кабинет чаю, разложил на столе изъятые в номере покойного Васильева вещи, и стал их внимательно рассматривать. Игнатьев молча сидел на стуле.
Об обстоятельствах кражи у Вема что-нибудь новенького известно? спросил коллежский секретарь своего нового подчинённого.
Ничего, кроме того, что было в телеграмме. Киевляне обещали в кратчайшие сроки прислать копию дела почтой.
В кратчайшие сроки Знаю я этих работничков, даст бог к Пасхе дела дождёмся Хоть самому в Киев ехать! Вы бывали в Киеве, Игнатьев?
Бывал-с, в отпуску. У меня супруга оттуда родом, вот мы всей семьёй и ездили к тёще.
Велика ли семья у вас?
Нет-с. Я, жена, да сынишка.
Большой сынок-то?
Маленький. Одиннадцатый год. В этом году в училище пошёл.
Маленькиймаленький, Мечислав Николаевич задумался, а потом взял в руки изъятую в вещах Васильева паспортную книжку и перелистнул несколько страниц, а вот у Вемабольшой. Теперь двадцать третий год пареньку. Зовут, кстати, Григорий. Григорий Биронович, будь он неладен. Дуй-ка, братец, в паспортный!
Отдельный вид на жительство Григорий Биронов Вем получил в брянской мещанской управе 1 октября прошлого года, докладывал Кунцевич начальнику. Этот вид был прописан в столице 17 января, в меблированных комнатах «Московские сокольники», Малый Царскосельский, дом 17. А выписался его обладатель в день убийства. Убыл в посёлок Владимировка.
Это где такой? спросил Филиппов.
Сахалин, Корсаковский округ.
А! Герр Вем шутить изволит. Нам, господа, надо постараться, чтобы его туда взаправду отправить. Мы ведь постараемся?
Игнатьев гаркнул «Так точно», Кунцевич просто кивнул головой. Затем сказал:
Мы, ваше высокородие сейчас в меблирашки, допросим прислугу, комнату обыщем. Не изволите ли постановленьице подписать?
Чиновник и надзиратель вышли на Офицерскую и синхронно поёжились. Мечислав Николаевич поднял бобровый воротник пальто, Игнатьев глубже надвинул «пирожок» на уши.
На конку? спросил он у начальника с надеждой на отрицательный ответ в голосе.
Извозчика ищите! буркнул Кунцевич.
В меблирашках они были через двадцать минут. Управляющийкряжистый ярославецдолго читал постановление, беззвучно шевеля губами, наконец вернул его коллежскому секретарю:
Милости просим, обыскивайте.
Управились быстров двухсаженной комнатёнке кроме кровати, столика, стула и платяного шкафа ничего не было. Игнатьев перевернул тюфяк, раскрыл дверцы шкафа, попробовал сдвинуть его с места, но не смог.
Давно жилец съехал? спросил Кунцевич хозяина.
Третьего дня. Вечером примчался, в десять минут собрался и был таков. Рассчитался, правда, сполна.
Из вещей ничего не забыл?
Да вроде ничего, во всяком случае прислуга мне ни об чём не докладывала. Впрочем, ярославец вздохнул, они могут и не доложить.
Пригласите-ка мне коридорного и горничную, которая в номере прибиралась.
Прислуга божилась, что жилец ничего, кроме сора и пустых бутылок в комнате не оставил. Проверить правдивость их слов не представлялось возможным. Стали расспрашивать о самом госте. Туповатая чухонка-горничная ничего ценного сообщить не смоглажилец, как жилец, не приставал, приказаниями не изводил, на чай давал исправно. Коридорный оказался более наблюдательным. Он подробно описал внешность постояльца и его костюм.
А ещё они по латынскому разговаривать умеют.
По какому? удивился Кунцевич.
Ну, на латыни.
На латыни? А ты откуда латынь знаешь?
В своё время в гимназии обучался. Когда покойный папаша в силе был. Потом они разорились, запили, померли
Понятно. Получается, ты своим образование решил блеснуть, ввернул ему фразочку на латыне, а он тебе ответил?
Да нет-с, я латынский почти уже и не помню. Они по телефону так разговаривали.
По телефону?
Да-с. У нас, ваше благородие, телефонный аппарат имеется, и я раз слышал, как этот Вем Биронович кому-то телефонировал и на латынском разговаривал.
А о чём разговор шёл?
Не знаю. Я же говорюязыка почти не помню.
Так может быть он и не по-латински говорил?
Коридорный задумался, а потом неуверенно ответил:
Да вроде на латынском.
Он на этом языке разговаривал, или просто несколько слов сказал?
Именно разговаривал. Начал по-русски, здоров, мол, друг, а потом на латынский перешёл, и пока не разъединился на нём и шпарил.
А по-русски он как говорил, чисто?
Да как мы с вами. Правда говорок у него какой-то не здешний Хохлацкий, что ли
Вот оно как, Кунцевич задумался, интересно, весьма интересно.
Криминальная обстановка в центре отличалась от обстановки на окраинах. Во-первых, преступлений в центре города было меньше. Здесь и улицы лучше освещались, и сесть постов городовых была гуще, да и публика жила поинтеллигентнее. Во-вторых, характер преступлений был другим. В центре было меньше уличных разбоев и грабежей, меньше убийств по пьяной лавочке, но больше крупных краж и мошенничеств, убийств с заранее обдуманным намерением. А уж такие преступления, как банковские аферы, кражи из жилищ титулованных особ и членов императорской фамилии априори не могли произойти на Выборгской стороне или в районе Нарвской заставы. Несмотря на меньшее, по сравнению с другими районами города, количество преступлений, работать в центре было сложнее. Высокопоставленные потерпевшие рвали и метали, требовали найти похищенное и преступников немедленно и любой ценой, грозили всевозможными карами, и часто эти угрозы воплощали в жизнь. Приходилось быть не только сыщиком, но и дипломатом. Все это Кунцевич понимал прекрасно. Но служба в центре всё-таки имела больше плюсов, чем минусов. Курировавший центральный район сыскной чиновник очень скоро обрастал нужными знакомствами и связями, а при удачном исходе дознаний получал от своих титулованных потерпевших благодарности. Благодарности эти, правда, были в основном не материальными, хотя иногда кое-что перепадало и деньгами. Однако, замолвленное в нужном месте и в нужное время словечко иной раз перевешивало пачку ассигнаций. Да и работавшие в центре коммерсанты старались не забывать курировавшего их чиновника сыскной полиции, а возможности хорошо поздравить с Новым годом и Пасхой у этих коммерсантов были гораздо большие, чем у василеостровских.