Книгу Франца Оппенгеймера «Государство: переосмысление». А эта книга входит в список запрещенной литературы.
И это весь ваш грех?
Ещё разговоры, герр полковник, Ганс покраснел. Я вел неосторожные разговоры. Хвалил Веймарскую республику и сказал что время когда действовала Веймарская конституциялучшее время в истории Германии.
Понятно, ведь фюрер спас нас от этой конституции. За подобное могли в лагерь отправить.
Хотели, герр полковник. Но вместо лагеря я оказался в военном училище.
Понятно, лейтенант. Хотите стать мои личным секретарем? Другими словами моим адъютантом.
Вы не шутите, герр полковник?
Вы готовы принять мое предложение?
Так точно, герр полковник. Но меня могут не отпустить к вам.
Если я попрошу, то мою просьбу ваше начальство удовлетворит. До недавнего времени я состоял адъютантом рейхсфюрера СС.
***
И вот молодой Рикслер сидит рядом с ним в Харькове.
Вы выполнили мой приказ, Ганс?
Так точно, господин барон. Но в указанном вами месте интересующих вас бумаг нет.
Вы ничего не пропустили?
Как можно, господин барон.
И там ничего нет относительно профессора Пильчикова? Но меня убеждали в обратном.
Господин барон, это часть архива охранного отделения, которое работало в России еще при царе. Там есть документы по Харьковскому университету.
Охранное отделение? Тайная полиция?
Именно так, господин барон. И харьковскому университету эта тайная полиция уделяла много внимания. Дело в том, что там было весьма много неблагонадежных среди студентов и преподавателей.
А профессор Пильчиков?
О нем есть только донесение от 13 марта 1908 года. Составлено донесение на имя начальника харьковского охранного отделения. Также имеется копия этого документа на имя начальника департамента полиции города Харьков. Но эти донесения касаются только смерти профессора Пильчикова. В графе «Причина смерти» написано: «Самоубийство».
Это все?
Большего в указанном вами архиве нет, господин барон. Там не указано даже место жительства профессора в Харькове.
Его адрес мне известен, но там больше 20 лет располагалась какая-то советская организация. Для меня отыскали бывшего счетовода этой конторы. Но он ничего про профессора Пильчикова даже не слышал. Все что мы с вами узнали, Ганс это пустышка! Два месяца работы и ничего!
Но многие документы были вывезены русским. Возможно, что и бумаги Пильчикова были среди них.
Не думаю, что это так, Ганс. Бумагами Пильчикова никто не интересовался. Ни один опрошенный нами сотрудник университета даже не слышал про архив профессора.
Многие не слышали и про самого профессора, господин барон.
Ученик профессора инженер Бекаури был в Харькове в 1920 году. Это ведь вы нашли эту запись, Ганс.
Да. И меня привлек факт, что Бекаури был учеником Пильчикова. Но что это нам дает? Бекаури давно умер.
Мне прислали из Берлина интересную папку, Ганс.
Это та самая, что была доставлена в пакете специальным курьером?
Да.
Но на ней гриф «Секретно».
Это совсем старые секреты, Ганс. Я могу открыть их вам. Инженер Бекаури возглавлял Особое техническое бюро, которое занималась разработкой военной техники для Красной Армии. В 1925 году агент донес, что русские провели испытание прибора под названием «Беми» в Балтийском море. И на испытаниях был их тогдашний военный и морской министр Фрунзе! Пять фугасов уложили в отдаленном уголке Ленинградского порта. Там же зарыли в землю приемное устройство для подрыва фугасов. В море на расстоянии 40 км от места положения фугасов с радиостанции тральщика был передан сигнал для взрыва. И эти испытания прошли успешно.
Вы хотите сказать, что Бекаури использовал разработки профессора Пильчикова?
Думаю, что это так. Мы выяснили, что Бекаури приезжал в Харьков в 1920 году! И сюда он приезжал за разработками профессора.
Забрал архив?
Не думаю, что ему отдали архив, но покопаться в нем он смог. И доказательством служит еще один документ, присланный мне в той самой секретной папке.
И что это за документ? Донесение агента?
На этот раз нет. Это выписка из отчета Комитета по делам изобретений за год 1920-й. И пункт 40 отчета говорит нам: «Бекаури. Мина заграждения. За отчуждение в собственность республики10 миллионов рублей. За полное отчуждение изобретения в собственность РСФСР с обязательством изготовления образца в 6-месячный срок со дня выдачи этой суммы5 миллионов рублей дополнительно за испытание образца».
Значит, этот самый Бекаури продал разработку своего профессора?
Но сам Пильчиков был к тому времени уже мертв. Бекаури присвоил себе его разработку. А что это нам говорит?
Лейтенант пожал плечами.
Это говорит о том, что архив профессора все еще здесь! Бекаури не стал обнародовать документы, которые взял с 1920 году. Он выдал все это за свою собственную разработку. А Бекаури был у красных важной фигурой. С 1921 года он возглавил Особое техническое бюро! И в 1925 году они испытали беспроводную мину.
Вы правы, господин барон. Но что нам делать дальше?
Искать! Мой отец не зря обратил в своих записях внимание на этот Архив. Его никто не пожелал слушать. Но архив Пильчикова в Харькове!
Что вы прикажете мне, господин барон?
Отдыхай, Ганс. Ты слишком много работал в последние шесть дней. А я должен навестить этого надутого индюка полковника Лайденбаха.
Нового коменданта? Думаете, он будет лучше полковника Вагнера?
Не думаю, но визит ему нанести стоит
***
Харьков.
Улица Сумская.
Федьдкомендатура.
Апрель, 1942 год.
Резиденция военного коменданта полковника Лайденбаха.
И вот полковник барон Фридрих фон Рунсдорф удостоил Лайденбаха своим посещением.
Господин барон фон Рунсдорф, рад знакомству.
И я рад, полковник Лайденбах.
Надеюсь, ваше пребывание в городе ничем не омрачено?
Какое там, полковник. Я уже два месяца в Харькове и не нашёл то, что найти должен. Что мне докладывать в Берлин? Местная полиция мне совершенно не помогает! Местное гестапо занимается своими делами и не может выделить мне толковых помощников. У меня хороший адъютант, но что он может один? Он потратил на уцелевший архив охранного отделения почти неделю. Я топчусь на месте. Ваш предшественник ссылался на то, что работа тыловых служб еще не налажена. Но сколько мне ждать?
Я охотно помог бы вам, барон, если бы знал, что вы ищете в Харькове?
Архив одного местного профессора.
С этим проблем быть не должно, удивился Лайденбах. У меня имеется список профессуры города Харькова. И тех, кто уехал с большевиками, и тех, кто остался.
Но меня не интересует список советской профессуры, герр полковник. Профессор Пильчиков был ученым еще в царской России.
Это до большевиков? О! Тогда сведений у меня в настоящее время нет. С этим будет сложнее. Но можно привлечь гестапо. У них есть специальная картотека.
Я уже пробовал идти этим путем. Ничего. Да и что им мои поиски? Разве они способны понять? Но я узнал что вы, герр полковник, человек весьма образованный.
Барон польстил самолюбию Лайденбаха.
Это так, но я совсем недавно в своей должности. Хотя я думаю, что смогу вам помочь.
Вот как? барон оживился. Был бы вам весьма благодарен.
В нашем распоряжении есть областной архив.
Барон махнул рукой:
Я половину своей жизни провел в архивах, герр полковник. Но в здешнем архиве после большевистской эвакуации ничего найти нельзя. Я пробовал. Варварское отношение к историческому прошлому.
Вы возможно ничего и не нашли, барон. Но в комендатуре есть один сотрудник по фамилии Лимоненко. Работает письмоводителем. Отлично печатает на машинке.
И чем он сможет мне помочь?
Он был архивариусом.
В здешнем архиве?
А вот этого я не помню, герр полковник. Я только знаю что он архивариус.
А вам был нужен архивариус?
Нет. Мне нужен человек, который грамотно печатает на машинке. Вы не поверите. Но такого найти оказалось сложно.