Тебе не понравилось? спросила Марина.
Ну что ты, пробормотал он, рассматривая потолок, гирлянды из лавра на карнизах, тяжеловесную люстру, не вписывающуюся в интерьер.
Никак ее не поменяю, смутилась девушка.
Уютно, соврал Эльдар. Потрепал по прическе одну из взгромоздившихся на полку кукол. Дорогостоящие куклы напомнили, что их владелица совсем недавно была ребенком. Кучерявая похожа на тебя.
Марина ткнула его в ребра.
Идем чай пить.
В конце извилистого коридора темнел арочный вход в гостиную. Эльдар замешкался, представив крошечную фигурку там, во мраке. Машинально потрогал рубец под челкой. И пошел за Мариной, озираясь.
Отношения тридцатидвухлетнего Эльдара и двадцатиоднолетней Марины длились полгода, но в гости к ней он попал впервые. Марина жила далеко и от него, и от их совместной работы, на окраине города, где он сам обитал в детстве. К тому же жила с мамой, а подобные знакомства Эльдар откладывал до лучших времен, желательно до дня свадьбы. Встречаться на его территории было выгодно обоим.
Завтра ты ночуешь у меня! объявила девушка накануне.
А будущая теща? напрягся он.
У бабушки до понедельника.
Он сдался. Он не знал про витую люстру и высокий потолок с карнизами. Черт подери, он выбросил их из памяти.
С тобой что-то не так, констатировала чуткая Марина.
Эльдар отодвинул от себя чашку.
Когда вы сюда переехали?
Дай посчитать Марина нахмурила свои идеальные брови. Родители развелись в две тысячи седьмом. В две тысячи восьмом, получается. А что?
На языке Эльдара вертелся следующий вопрос: не сталкивалась ли юная Марина с чем-то странным, необъяснимым в этих стенах, в этих населенных тенями комнатах? Но он спросил о другом:
Кто здесь жил до вас?
Учительница, без запинки сказала Марина, она еще у моей мамы преподавала. Продала квартиру с хорошей скидкой, теперь на ПМЖ в Германии. Дореволюционное здание, нынче такие на вес золота. А почему
Помнишь, как ее звали, учительницу?
Хм Лариса. Лариса Михайловна. Или Сергеевна. Семенова, точно.
Семина, поправил Эльдар, косясь в коридор. Семина Лариса Сергеевна.
Откуда ты ее знаешь? изумилась Марина.
Я уже был в этой квартире. В девяносто пятом году. Семина давала мне уроки английского.
Марина моргнула недоверчиво. Но мгновение спустя прыгала по кухне от избытка чувств.
Ты! Шестиклассник! В моей спальне! А я в животе у мамы, жду тебя! Потрясающе!
Эльдар выдавил улыбку.
А ты не разыгрываешь меня? осеклась девушка.
Над ней колыхнулась марлевая сетка, маскирующая вентиляционное отверстие, будто изнутри кто-то выдохнул.
Как такое можно придумать?
Тогда Она села ему на колени, обвила шею: Ты понимаешь, что это судьба?
Они допили чай и переместились в спальню. Выбрали кино для традиционного вечернего сеанса: «Москва слезам не верит», фильм, который она, оказывается, не видела и который они смотрели частями вот уже третью встречу подряд. Эльдар успешно приучал подругу к советской классике.
Встроенная в соляной куб лампа сплела вокруг них кокон света. Выпростай рукуи пальцы исчезнут во мраке. Легко вообразить, что до стен и потолка сотни метров, что квартира змеится лабиринтом туннелей, и в них тьма и холод, шорох и шепот, и быстрая маленькая тень проносится, стуча босыми пятками по паркету.
Тебе никогда не было страшно здесь? поинтересовался Эльдар нарочито буднично. Такой древний дом.
Дом как дом, сказала Марина. Поджав ноги, свернувшись рядышком, она с ученической прилежностью слушала диалоги героев. «Смотри, как я люблю то, что нравится тебе», говорила ее поза. Он улыбнулся и погладил Марину по мягким волосам. Достал из миски пригоршню орешков.
Его память отматывала прожитые годы: полный отказ от спиртного, развалившийся брак, постоянные ссоры с женой и алкоголизм, должность в офисе, счастливые молодожены, университет
Девяносто пятый год.
* * *
Гипс сняли в мае, к летним каникулам. Весны восхитительнее у Эльдара не было. В отличие от матери он не проклинал пьяного водителя, вылетевшего на красный и ставшего причиной незапланированного двухмесячного отдыха. Кости срослись, головные боли прекратились. Впереди маячил июнь, игры с друзьями, походы на озеро, рыбная ловля и, если повезет, Сочи.
Но мать «обрадовала», сообщив, что с первого числа он будет трижды в неделю посещать репетитора.
По математике я тебя подтяну, а английский нужно догонять. Троечников в семье не потерплю.
Но сотрясение мозга, запротестовал он.
Я консультировалась с врачом. Ты здоров как бык. И никаких «но», молодой человек. Я подыскала учителя. Методиста, между прочим.
Поникший Эльдар брел за матерью по необычайно крутым ступенькам. Подъездные перила годились, чтобы скатываться на санках.
Дверь на четвертом этаже отворила статная плечистая женщина с каменным лицом. Белоснежная коса, поджатые губы, глухое коричневое платье. Эльдар прикинул, что ей лет пятьдесятшестьдесят: в возрасте взрослых он ориентировался слабо. От репетитора пахло духами, но мальчику чудился запах мела, мышиного помета, пыльных книг без картиноквсего самого скучного и заурядного.
Вот, привела вам бойца, подтолкнула его мама: Лариса Сергеевна Семина. Эльдар.
Hello, young man, грудным голосом сказала репетитор. Я полагаю, мы сработаемся.
Ага, он робко переступил порог.
Размеры квартиры подавляли. Он не видел прежде таких потолков, такого старинного паркета. Коридор был уставлен книжными стеллажами, чтобы взять томик с верхней полки, даже Ларисе Сергеевне пришлось бы использовать стремянку. Темнота в углах походила на черные ульи, и Эльдар думал о шуршащих кожистых крыльях, о восковых огарках и ветре, поющем в дымоходе. А потом он заметил ее.
Девочку в дверном проеме слева по коридору. Ровесница Эльдара, рыжая и взлохмаченная; от одного взгляда на нее гостю сразу захотелось улыбнуться. У девочки были широко расставленные глаза и много-много веснушек, белая не то футболка, не то сорочка почти не скрывала голые тонкие ноги с расцарапанными коленками.
Эльдар махнул ей приветливо, и она помахала в ответ.
Sit down at the table, please, пригласила Лариса Сергеевна отвлекшегося ученика.
Кабинет репетитора был прохладным и мрачным, не верилось, что за плотно занавешенными окнами солнечный летний день. Мальчик то и дело терял нить урока, рассматривая орнамент на потолке, массивную люстру в паутине. Лариса Сергеевна возвращала к достопримечательностям Лондона настойчивым покашливанием.
Через сорок пять минут он обувался в прихожей. Учительница звонила маме, он слышал обрывки фраз.
Способный но несобранный
Привет. Ты кто?
Мальчик вздрогнул от неожиданности. Рыжая девчонка стояла над ним, ковыряя ногтем штукатурку.
Острые коленки, острая лисья мордашка. Кудри цвета осенней листвы.
Привет. Я Эльдар. Я сюда на английский хожу. К твоей бабушке.
Ну что, вклинилась в разговор Лариса Сергеевна. Ill see you on Wednesday.
Я Лиза! крикнула девочка вслед.
Рад позна Дверь перед ним захлопнулась.
В среду Лиза встречала его, прячась за спиной репетитора. Теребила подол коричневого учительского платья и смеялась серыми, с искрой, глазами.
Он поздоровался с Ларисой Сергеевной, а Лизе подмигнул. Эффектное подмигивание он репетировал целое утро.
Helper, говорила учительница.
Helper, повторял он.
Хеееельпер, передразнивала Лиза из-за стены.
Illustration.
Illustration.
Иллюстраааайшен, страшно басила Лиза.
Да что с тобой? цыкала на Эльдара Лариса Сергеевна, и он кусал губы, чтоб не хихикать. И удивлялся, что у такой строгой бабушки такая разбалованная внучка.
Ему понравилось ходить на занятия. Да что там, он мчался на них, только бы перемигнуться с Лизой в прихожей, послушать, как она валяет дурака. Иногда она забиралась в кабинет и сидела под кадкой с алоэ, глумливо копируя незадачливого ученика:
Ай инджой фишинг енд футбал! Он зе викендс ай волк
Порой Эльдар обнаруживал в своем конспекте рисунки. Примитивные каракули, но что еще можно нарисовать впопыхах, чтобы никто не увидел?