Корнелию тяготило общество мужа, а его общая нервозность и постоянные срывы на окружающих, впервые за все время семейной жизни, вызывали в девушке стойкое желание убежать к себе в комнату и запереться изнутри. Не легче было переносить и присутствие Армана, который всем своим нахальным, самодовольным видом давал ей понять, что не прочь повторить ту кощунственную пастельную сцену. Девушка играла свою роль посреди мрачного подвала, говорила реплики, смотрела актеру в глаза и, до боли в сердце, мечтала о том, чтобы больше никогда его не видеть. А он был неумолимо близко и, источая терпкий запах мужского парфюма и сигарет, скользил по ее телу сальным взглядом.
Наконец, спустя два часа, первая часть сцены была отснята. Взмокший, но довольный собой Лукаш Чермак объявил десятиминутный перерыв, и уставшая съемочная группа заскрипела ступенями лестницы, поднимаясь вместе с ним на первый этаж. Корнелия дошла до дверного проема подвала и, хищно смотря в спины уходящих мужчин, отступила обратно в темноту. В шелковом мраке, скрипнув металлом, зажегся керосиновый фонарь и бросил на заросшие мхом стены подвала причудливые тени. Первое, что приковало к себе внимание девушки, был старый, покрытый паутиной и пылью граммофон, стоящий в углу на изящном столе с резными ножками. Корнелия подошла поближе и провела ладонью по его мутной поверхности. Из-под слоя грязи, пестрыми красками, тут же вспыхнул причудливый узор, которым был расписан темный деревянный корпус музыкального аппарата. Девушка сразу узнала манеру росписи и впервые за все утро тепло улыбнулась, словно повстречала близкого и ценного друга. Без всяких сомнений, словно точно зная, что сейчас найдет, девушка просунула руку в блестящий медью рупор граммофона и достала оттуда третий грецкий орех, украшенный черным узором. Корнелия тут же раздавила пальцами находку, и в ее руке оказалась записка с парой черных бусин.
«Чужаки пришли в наш дом и ведут себя здесь, как хозяева. Папа говорит, тому виной война. Они забрали весь наш скот и почти все ценные вещи. Их уродливые танки извергают в чистый воздух Карпат свой адский, черный дым, который клубится над бедной, стонущей в огне Европой. Эти тщеславные персонажи, с чувством полной безнаказанности, бросают на меня свои хищные звериные взгляды и не скрывают своих намерений. Папа боится до дрожи, он не способен им возразить, зато я не боюсь. Впервые я готова наказать тех, кто посмел посягнуть на мою свободу».
Дора Миллер 17 лет, 15 августа 1943 года».
За спиной Корнелии заскрипели ступени лестницы, кто-то, не торопясь, спускался в подвал. Девушка смяла записку и вместе с парой черных бусин спрятала ее в карман своего белого платья. Перед Корнелией предстал ее муж с включенной камерой в руках, которая, словно заряженный пистолет, была зловеще наставлена на девушку.
Изящная вещица, не правда ли? режиссер, не торопясь, подошел к граммофону, рядом с которым стояла Корнелия. Я давно ее приметил и уже знаю, в какой сцене использую
Да, чудесный музыкальный инструмент, девушка, чувствуя на себе тяжелый взгляд мужа, уставилась в пол и нервно обхватила себя руками за плечи, словно ей было холодно.
Ты все еще сердишься на меня.
Нет, я не
Я же не слепой, Корнелия! Лукаш Чермак не переставал снимать свою жену на камеру. И вижу, как ты ко мне охладела! А ведь я думал, что ты выше этого! Я думал, что повстречал человека, для которого искусство значит столько же, сколько оно значит для меня!
Что? Девушка наконец обратила на мужа свой гневный взгляд. В том, что происходит, ты винишь меня? Да еще и смеешь сейчас снимать наш разговор на камеру?
Режиссер болезненно отшатнулся назад и уязвленно поморщился, словно от физической боли. Он посмотрел на жену, как на чужого человека, и опустил вниз руку, держащую камеру.
Я тебя не узнаю. Раньше ты была тихой и покладистой. Раньше ты была моей послушной музой. Объясни, что с тобой происходит, дорогая?
Время перерыва закончилось, Босс, прошипела Корнелия не своим голосом, вместо ответа, время продолжать работу
Режиссер поправил свою широкополую шляпу и зло ухмыльнулся. Пока в подвал спускалась съемочная группа, муж и его молодая жена пристально и напряженно смотрели друг на друга.
Снова настало время играть роли. Корнелия, чьи рыжие волосы и белое платье стараниями мужа были облиты черной краской, должна была на четвереньках, в неестественной позе, спуститься по крутой лестнице подвала к актеру Арману. Жена режиссера, будучи гимнасткой и танцовщицей, умела выгибать свои суставы самым немыслимым образом и уже не раз использовала свою гибкость, играя в фильмах Лукаша Чермака олицетворение темных сил. И в этот раз она без проблем исполнила свою жуткую роль с первого дубля, спустившись по ступеням, подобно четвероногому, гротескному существу.
После команды «снято!», Лукаш Чермак, как и прежде снимавший все из-за спины оператора, вышел из тени и указал актерам их расположение в следующем кадре. Теперь персонаж Корнелии должен был наброситься на своего мужа, роль которого исполнял Арман. После команды «мотор!», девушка с усилием набросилась на актера, больно придавив его всем телом к полу. Арман вскрикнул и попытался сбросить с себя Корнелию, но девушка уже вцепилась испачканными краской руками в его массивную шею.
Лукаш, я сильно ударился и мне больно, обратился к режиссеру Арман. Дай, я переведу дух, и мы снимем сцену заново
Режиссер не обратил на слова актера никакого внимания, не удостоив его даже взглядом. В тот момент его больше занимала Корнелия, не желающая отпускать лежащего под ней Армана. Актер разозлился и попытался скинуть с себя девушку, но та удержалась, сжав руки на его шее еще сильнее.
Босс? с тревогой в голосе обратился к Лукашу оператор Влад.
Возьми крупным планом лицо Армана, задыхаясь от волнения, прошептал режиссер.
Оказавшись неожиданно сильной для своего телосложения, Корнелия продолжала сжимать стальное кольцо из рук вокруг шеи коллеги, а в ее глазах необузданным пламенем горела мстительная ненависть. Арман испугался по-настоящему и стал хвататься руками за девушку, которая, не скрывая удовольствия, расплылась в ядовитой улыбке. Актер затрясся всем телом и, суча каблуками по полу, обреченно захрипел.
Снято! торжествующе произнес Лукаш Чермак, но его жена даже не сдвинулась с места.
Корнелию, не без усилий, оттащили от Армана звукорежиссер Вислав и осветитель Зигфрид, а она, с довольным выражением лица, продолжала сверлить взглядом лежащего на полу Армана.
Чокнутая сука! прохрипел актер, отползая на всякий случай подальше. Ты меня чуть не задушила!
Милый Арман, ты забыл, что в фильмах моего дорогого мужа должны быть только подлинные эмоции, зловеще пропела Корнелия и расхохоталась в мрачном пространстве подвала.
День съемок был сорван, но Лукаш Чермак выглядел на удивление довольным и взволнованным. После произошедшего он ничего не сказал жене, позволив ей удалиться в свою комнату на втором этаже. Его не волновала и потрясенная съемочная группа, тревожно смотрящая на Армана, который тяжело дышал, сидя у ящиков.
Корнелия поднялась на первый этаж и впервые не стала закрывать дверь изнутри, а, наоборот, демонстративно распахнула ее в коридор. Девушка грациозно подошла к зеркалу в полный рост и посмотрела на свое отражение.
Я постояла за себя, пропела Корнелия, медленно разрывая свое белое платье, испачканное черной краской. Я готова наказать тех, кто посмеет посягнуть на мою свободу
Девушка осталась у зеркала совершенно обнаженной и стала рассматривать себя. Любуясь отражением, она крутилась и изгибалась, поправляла измазанные черной краской волосы и проводила по своему телу изящными руками. Вдруг половица в коридоре скрипнула, и Корнелия, медленно повернувшись, увидела звукорежиссера Вислава, застывшего в дверном проеме ее комнаты.
Нравлюсь? игриво спросила девушка, и, без всякого смущения, медленно пошла к молодому человеку.
Вислав испуганно попятился назад и упал. Вскочив, парень бросился бежать со всех ног. Он мчался прочь, но постоянно оглядывался на девушку, которая, стоя в коридоре, спокойно за ним наблюдала и улыбалась.