На лестнице раздался топот сапогэто в подвал спускались полицейские. Возглавлял их констебль Норрингтон, одутловатый мужчина средних лет с аккуратно напомаженными волосами и пышными усами, чем-то похожий на прусского офицера.
Ага, сказал он, увидав меня, вы, должно быть, доктор Уотсон из Лондона.
Я кивком подтвердил его догадки.
Славно, славно, кивнул констебль, а то один из наших городских эскулапов подхватил корьвот уж неслыханно в его возрасте! а другой слишком стар для таких дел, сердце сдаёт Вы согласитесь дать заключение?
Разумеется.
Славно, повторил Норрингтон. Затем, глянув на Глэдис, тяжко вздохнул:Бедная девочка Ну, снимаем её, что ли?
Погодите, вмешался я. Вы что, не собираетесь обследовать место происшествия?
А чего там обследовать, мистер Уотсон? Позавчера мисс Бейкер знатно поссорилась с молодым Арнольдом Прентисом, сыном здешнего портье. Мальчишка горячий, орали они так, что весь отель переполошился. Арни даже пощёчину ей залепил, представляете? Может, и вы слыхали?
Я отрицательно мотнул головой:
Мы с женой осматривали Хотэм-Хаус, а затем пошли смотреть, как возводят новую католическую церковь.
Чудные места, чудные! Кхм так о чём бишь я? А, об их ссоре. Понятное дело, миссис Калп, женщина респектабельная, не терпела подобного в своём отеле и велела девчонке собирать вещи. Потом, правда, смилостивиласьна руках Глэдис больной отец был, констебль сокрушённо покривил губы, однако вычла у горничной из жалованья штраф. Без сомнений, это и заставило бедняжку Глэдис совершить смертный грех.
Я так не думаю, холодно отозвался я, склонившись над трупом. Младший констеблькажется, его фамилия была Пэджетперерезал кружево правильно, оставив неповреждённым узел. Затем, торопливо зажав ладонью рот, выскочил из подвала. Я понимал его, совсем зелёного мальчишку, увидавшего неприглядный лик смерти.
Мои подозрения относительно странгуляционной борозды подтвердились. Странгуляционная линия, следовало бы её назвать. Или странгуляционное кружево, да помилует меня Господь. Посиневшие, вспухшие участки на шее разительно контрастировали с чистой девичьей кожей.
Н-да, узорчик, протянул констебль Норрингтон, а это ещё что такое?
Этодоказательства убийства, мрачно сказал я. Видите? Когда жертва добровольно расстаётся с жизнью, борозда одна. А тут их две, и однавот эта, горизонтальнаянамного уже, чем та, что идёт наискось, зато следы от кружев глубже, чем те, которые, я полагаю, оставил какой-то витой шнур. Это доказывает, что вначале девушку задушили, а потом уже повесили.
Кгм снова откашлялся констебль Норрингтон. А когда наступила смерть, как вы думаете, мистер Уотсон?
Я снова добросовестно осмотрел открытые участки тела. Кисти рук были синюшного оттенка, то есть труп провисел здесь не менее восьми часов, а учитывая температуру
Толком сказать не могу, но, полагаю, не позднее двух часов ночи. Кто будет производить вскрытие?
Норрингтон удивлённо посмотрел на меня:
Да вы же, доктор! Ну, то есть, если захотите, конечно
Создавалось впечатление, что в этом городишке вообще нет компетентного врача!
Хорошо, я исследую тело.
* * *
На своём веку я повидал немало смертей, однако убийства женщин всегда производят на меня удручающее впечатление. Мы не на войне, где солдаты калечат друг друга во имя интересов своих стран, да и женщины нашисовсем не солдаты. Потому из операционной, арендованной полицией у одного из местных врачейтого, у которого было слабое сердцея выходил мрачным. Перед глазами стояли царапины на внутренней стороне бёдер покойной, царапины, почти скрытые за синевой огромного тёмно-синего трупного пятна, разползшегося по ягодицам и бёдрам девушки. Оно уже начало спускаться вниз по ногам, но всё ещё вполне очевидно указывало на способ убийства.
Впрочем, странгуляционная борозда указывала на него с ещё большей явственностью.
Кроме этого, имелось ещё кое-что
Глэдис Бейкер задушили, сообщил я констеблю Норрингтону. Убийство произошло между одиннадцатью вечера и двумя часами ночи, точнее сказать не могу. В момент смерти убитая сидела, убийца подошёл сзади и накинул её шею
Шнур от колокольчика, которым постояльцы вызывают прислугу в номера, отозвался мрачный констебль Норрингтон. Убийца срезал его заранее в двенадцатом номере, он как раз сейчас пустует.
Я вздрогнул.
Понятно. Покажете мне его потом, констебль, надо всё оформить как следует. Затем убийца на некоторое время оставил девушкуна полчаса или час, сказать точнее не могу, а затем подвесил на кружевах.
Это довольно дорогие кружева, младший констебль Пэджет старался держаться, но его выдавал неестественно-бледный цвет лица. Они взяты у миссис Калп эээ украдены из её шкафа, где она хранит вещи для рукоделия. Это крепкие кружева из Хонинтона, те, которые любит Её Величество
Я понимающе кивнул. Мэри тоже покупала хонинтонские кружева, каждый раз вспоминая, что королева Виктория, да хранит её Господь, на свадьбе была именно в них, в отечественных, а не каких-то там брюссельских или фландрийских. Мне подобные проявления патриотизма казались очень милыми, и может, поэтому я смотрел сквозь пальцы на стоимость этих, столь любимых женщинами, финтифлюшек.
Миссис Калп эээ говорит, что у неё давно кто-то ворует из шкафа. Но до сих пор ограничивались парой булавок или несколькими бисеринами. Узнав о пропаже кружев, она ну в общем, разозлилась. Но она говорит, что никогда не подозревала Глэдис. Скорее, Сару Пайл, ещё одну горничную.
Вздохнув, я приготовился сообщить бравым полицейским ещё одну плохую новость.
Вы должны знать ещё кое-что, господа. За день или два до убийства Глэдис кто-то изнасиловал. Перед этим связал: на руках слабые потёртости. Должны были остаться синяки, но трупные пятна скрыли их.
Наступила гнетущая тишина, которую прервал побагровевший Норрингтон:
Ах он мерзавец!
Кто?
Этот подлый маленький ублюдок, Арни Прентис! Ну, попляшет он у меня! Сначала у меня, а потом в петле!
И честный констебль выскочил на улицу, не слушая моих восклицаний и не реагируя на попытки его остановить.
* * *
Этого не может быть, сказала мне Мэри.
Настроение у нас было самое что ни на есть подавленное. Арнольда Прентиса арестовали, хотя мальчишка вопил по дороге в участок, что невиновен. Кажется, обращались с ним довольно-таки грубо. Старый мистер Прентис перестал скрывать свой порок и был найден мертвецки пьяным и избитым на пороге одного из пабов. Как пояснил владелец заведения, старика вышвырнули оттуда. «Ещё не хватало, чтобы мы отца убийцы поили! гневно вещал этот краснолицый джентльмен. Нет уж, сюда семейке Прентисов вход закрыт! У меня жена и две дочери!»
В этой обстановке Мэри снова сдала. Кашель вернулся, став более резким и глубоким. Под глазами моей жены залегли тёмно-синие круги. Я постепенно приходил в отчаяние.
Мы должны что-нибудь сделать. Ты должен. Пожалуйста, милый!
Но что я Хорошо. Я напишу Холмсу. Сейчас же.
Мэри удовлетворённо улыбнулась и затихла, забывшись в беспокойном сне. Я же лишь покачал головой, в очередной раз удивившись хитростям, на которые пускаются женщины, дабы добиться своего. Ну что ей стоило сказать прямо?
Милая, добрая Мэри! Ради неё я был готов на всё. Даже потревожить покой друга. Впрочем, некое шестое чувство подсказывало мне, что Шерлок Холмс, если он не занят каким-либо по-настоящему важным для Британии делом, будет лишь рад размять ум. Задача мнилась мне неразрешимой, но сколько раз мистер Холмс лишь смеялся над усилиями преступников, без труда разгадывая самые изощрённые, самые гнусные их планы!
Итак, я написал письмо, в котором подробнейшим образом изложил произошедшие события. Поскольку отель закрывался после десяти вечера, убийцей мог быть лишь тот, кто находился в здании «Инглнука». Таковыми я посчитал, во-первых, мистера и миссис Калп. Мистер Калп был моложе жены на пять лет и слушался супругу беспрекословно. Это был рыжеватый мужчина пикнического телосложения, обожавший отпустить в своём кругу шуточку-другую, но никогда не терявший чувства меры. Во-вторых, разумеется, я вспомнил о старике Прентисе. Говоря по правде, он мог запустить в гостиницу сына, но подобный ход событий казался мне маловероятным. Но никак нельзя было забывать, что у мистера Прентиса хранились ключи от всех номеров гостиницы, в том числе, разумеется, от двенадцатого. Постояльцев в «Инглнуке», помимо нас, было тогда всего четверо. Мистер и миссис Стёрджес вели тихий, размеренный образ жизни, регулярно принимали ванны с морской солью, утром обязательно гуляли по набережной, кормили чаек, после обеда миссис Стёрджесмиловидная блондинка, которую немного портил слабовольный подбородокотдыхала у себя в номере, а затем спускалась вниз и проводила время, беседуя с миссис Калп или кем-нибудь из местных леди, зашедших в ресторанчик. Мистер же Стёрджес, сухопарый, немного похожий на цаплю, уходил играть в бильярд или бридж и возвращался где-то к девяти вечера.