Глава 6
«Я проснулась в поздний час и услышала какой-то шум в соседней спальне. Открыв глаза, я еще немного полежала, пыталась уснуть, но услышала, как скрипит кровать. Также я будто бы различила женский голос. Неужели чудится мне сквозь сон? А вот и голос Уилла. Он что-то громко сказал, а потом поспешно перешел на шепот. Женский голос отвечал ему что-то бесстыдно громко для столь позднего времени суток, но я не могла ничего разобрать. Может это снится мне? Уилл никогда никого не приводил домой ночью и без разрешения отца, тем более женщину. Неужто, в его спальне действительно дама? Но разве можно среди ночи девушке прийти в спальню к юноше, притом, что они неженаты? Что они там делают, думала я, вспыхивая от мыслей, что стали лезть в мою голову. Постыдные образы рисовались в фантазиях моих, и я ворочалась в бессмысленной попытке уснуть. Я снова вспомнила, как отец назвал девушку Уилла «куртизанкой» и смысл слова стал более отчетливым для меня.
Я почувствовала, как горит мой лоб. Скрип кровати стал невыносимо громким, как гром. Я зажала уши, не желая этого слышать. Отец, наверняка, не услышит. Он спит в восточном крыле дома, из-за своей особенности слуха. Дело в том, что он очень чутко спит и просыпается от любого шороха. Странно, но слух его обострился к семидесяти годам, что является невероятной редким явлением для его возраста. А Уилл часто возвращается по ночам с работы и очень громко стучит пятками, когда поднимается по лестнице.
Возня и легкие женские вскрикивания слышались за стеной, а я лежала, боясь пошевелиться. Моя кровать тоже сильно скрипела, и я боялась выдать себя любым телодвижением. Сердце мое сильно колотилось, и волнение в моей груди разрасталось.
Я вспомнила о своей старой подруге Бонни озорной девчушке с двумя темными косичками и зелеными раскосыми глазами, с которой я отучилась в местной школе три года, перед тем как перейти на домашнее обучение. Как-то раз Бонни рассказала мне историю о том, что увидела в спальне своих родителей. В тот день она пришла в школу вся красная и с горящими глазами. Бонни так была возбуждена от увиденного, что не спала всю ночь. В красках описывая увиденное, она путалась в словах, и язык ее заплетался. Таинственные звуки и странные движения, о которых она мне рассказала в подробностях, привели меня девочку десяти лет в шок.
После той странной ночи мама Бонни обзавелась большим животом, а, в последствие, и пухлым розовощеким младенцем, который оказался мальчиком.
Проворочавшись еще с полчаса, я не выдержала и вылезла из-под одеяла. Потом я медленно стала слезать с кровати, стараясь делать это как можно тише. Но предательская пружина в матрасе протяжно скрипнула. На миг стало очень тихо, и я замерла в ожидании, вслушиваясь в тишину.
Когда вновь послышалась возня, я резко вскочила на пол и на цыпочках пробралась к двери, которая вела в общий коридор. Очутившись там, я медленно пошла вперед по коридору, приближаясь к источникам шума.
Мои босые ноги ступали по мягкому красному ковру, а сердце готово было вырваться из груди. Все тело мое дрожало точно от холода, хоть в доме и было тепло. Мне кажется, что я почти не дышала, когда приблизилась к дубовой двустворчатой двери, за которой была спальня моего брата. К голове моей прилило столько крови, что я слышала лишь биение своего сердца.
Наклонившись к замочной скважине, я увидела удивительную картину, которая отложится в моей памяти до конца жизни. Лунный свет, лившийся в большое окно с треснутыми стеклами, которые дребезжали от сильного ветра, освещал просторную спальню с серыми каменными стенами. Посреди комнаты стояла большая кровать с голубым балдахином, который обрамлял спальное ложе, будто завеса от внешнего мира и посторонних глаз.
Но кое-что не могло укрыться от моего взгляда. На кровати совершенно обнаженные тела бились в странном танце, в такт биению моего сердца. В голове моей шумело и глаза мои неотрывно следили за их движениями. Нечто темное скользнула меж бедер белокурой девушки, от чего я на миг перестала дышать, и теперь взгляд мой был прикован лишь к этому странному объекту.
Я услышала те самые удивительные звуки, о которых мне рассказывала Бонни. Они получались каждый раз, как темный объект прятался между ног дамы. Она тихо постанывала, будто у нее болит зуб, и крепко обхватила спину Уилла руками и ногами.
«Роуз, неужели это то, о чём ты думаешь?» мысленно я задавала себе вопрос. Зрелище завораживало меня, волненьем отдаваясь во всем моем теле. А когда их движения стали совсем дикими, и из уст девушки раздался то ли возглас от удивления, то ли нечто похожее на хмыканье. Уилл зажал ей рот рукой, и вмиг они повалились вдвоем куда-то вбок, чуть не упав с кровати, и замерли.
В тот же миг я будто бы пришла в себя и часто-часто задышала, осознав, что совсем забыла о дыхании. Поспешив в свою комнату, я чуть было не споткнулась о ворс ковра по пути. Страх быть замеченной подгонял меня. Оказавшись в своей комнате, я укрылась одеялом с головой и почти сразу забылась глубоким сном. Проспала я до полудня.»
Прошло две недели после того, как мы с Мэттью виделись. Не затянулся ли наш перерыв? Начались каникулы, и я почти не выходила из дома, постоянно засиживаясь в своей комнате и записывая любые сюжеты, приходящие мне на ум.
От Мэттью не было ни единой вести. Я несколько раз срывалась и набирала его номер, но каждый раз он был недоступен. Его не было ни в одной социальной сети, и общих фотографий у нас тоже не было. Мне стало казаться, что наши отношения я просто выдумала, а возможно, и сам Мэттью являлся лишь плодом моей фантазии.
Мама ходила как ни в чем ни бывало и ничего не рассказывала Я думаю, что и не расскажет, даже если я сообщу ей, что все знаю. Да и как можно рассказать своей дочери о том, что изменяла ее отцу. Немыслимо.
Все две недели меня посещали лишь печальные мысли и я плакала по ночам, что так на меня непохоже.
«Что за мешки под глазами?» удивлённо спрашивал меня папа, когда видел меня по утрам за завтраком. «Что у вас с твоим другом? Может мне с ним поговорить?»
Мы с отцом мало общались, но он всегда видел меня насквозь. Я отвечала, что все нормально. А он говорил, что не верит, ведь мы с Мэттью давно не виделись, и я «постоянно сижу в своей каморке». Каморкой папа называл мою спальню. Я отвечала, что пишу новый роман. «Ааа, опять про этих вампиров и сумасшедших девиц» бормотал он под нос, будто бы я его не услышу. «Я все слышу!» наигранно возмущалась я, будто бы меня заботило его пренебрежение моим творчеством. Он был человеком старой закалки, и его негодование по поводу выбранных мной тематик моих произведений, было мне вполне понятно.
«Целый месяц после той странной ночи я плохо спала, постоянно вслушиваясь в звуки, издаваемые домом. Больше подобного не повторялось, но я предчувствовала, что обязательно должно повториться, поэтому была начеку.
Каждый раз встречаясь где-нибудь в коридоре или в кухне взглядами с Уиллом, щеки мои становились бардовыми и все тело охватывала дрожь. Постоянно мне казалось, что мой брат каким-то образом заметил мое присутствие у двери своей комнаты, хоть я и понимала, что этого не может быть, ведь я была предельно осторожна.
Однажды он заговорил со мной по поводу уборки в его комнате и я так разволновалась, что потеряла сознание. Он был так удивлен, что даже вызвал мне врача, который в свою очередь выписал мне сердечные капли, после того, как замерил мой пульс. Когда я стала их принимать, мне стало даже немного лучше и сон мой перестал быть настолько чутким. Я наконец-то стала высыпаться.
Прошла еще неделя, и как-то днем отец позвал меня поговорить в гостиную.
Дорогая Роуз, присядь, сказал он, приглашая сесть на диван, который стоял рядом с его любимым креслом, в котором он сидел и сейчас, завалившись на один бок. Он смотрел на меня любящими глазами отца, который очень гордится своим ребенком и лелеет его. Хочу с тобой поговорить.
Примерно раз в пол года папа проводил со мной беседы, чтобы убедится что у меня все хорошо, что мне всего хватает и меня ничего не беспокоит. Сегодня был именно такой день. Я послушно присела рядом и взяла отца за руку, приготовившись внимательно его выслушать.