Она ещё долго не могла успокоиться и взять себя в руки, перед тем как снова сесть и перечитать письмо уже более трезвым взглядом и понять, как ей действовать дальше.
Первое, что пришло ей в голову, это то, что почерк совсем не Олегов. Она вынула нижний ящик своего стола и стала перерывать сложенные там кипы бумажек, обрывки билетиков и рекламок, пока не нашла открытки от Олега, подписанные его почерком и сравнила их. Почерки явно сильно отличались, но всё же какое-то сходство в них было. Буквы на письме намного крупнее. Строчки предложений неровные, а слова с кучей грамматических ошибок.
"Быть может, так вышло потому, что Олегу угрожали, заставляли написать это письмо. Может он и сейчас сидит в неволе, в холоде и голоде, больной и обессиленный, и этим можно объяснить его гуляющий курсив, а куча ошибок Боже, да как только человек не станет писать, когда ему угрожают! Что он переживает сейчас, а особенно тогда?" Соня снова почувствовала что ей не хватает воздуха. Она подняла голову вверх, посмотрела на далёкие поля ещё не растаявшего серого снега с чёрными грачами и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя.
"Спокойно. Без паники. Соберись! " успокаивала Соня сама себя. В том, что письмо написано именно Олегом, у неё уже не возникало практически никаких сомнений. Листок с её адресом был перед ней.
"Но почему похититель требовал всего сто тысяч?" последовал новый вопрос. "Стоило ли похищать человека и идти на такое преступление из-за каких-то ста тысяч рублей? И почему такое письмо он написал именно ей, своей Соне, а не собственным родителям? Не для того ли, чтобы не волновать свою мать, которая убивалась от горя о пропавшем единственном сыне, которая за эти несколько месяцев будто постарела на несколько лет? А может потому, что Олег сильнее доверяет ей и надеется на Соню как на свою самую преданную и близкую спутницу жизни?" Последняя мысль растрогала Соню. Она закрыла лицо руками и сидела так некоторое время, не зная что думать, с полностью пустой головой. На место её тревожной радости пришёл страх: "Где я возьму деньги, и как я поеду одна, через половину Сибири, в какой-то заброшенный посёлок?"
В голове Сони в первые часы не было ощущения какой-то опасности. Она не думала о том, что поездка в неизвестную глушь к похитителям могла и ей стоить свободы, а может и жизни. Она не могла себе представить, что будет сидеть и бездействовать, в то время как где-то далеко страдает небезразличный ей человек. Прикинув в голове, где бы она могла достать денег на выкуп и на дорогу, Соня поняла, что ехать одной на выручку к Олегу было бы полнейшим самоубийством, но и впутывать кого-то в это страшное путешествие боялась. Она решила, что обратится в полицию как только прибудет в место отправления письмав посёлок Хахчан, и вместе с полицейскими отправится на выручку Олега.
Эта мысль её подбодрила. Оставался лишь один неразрешенный вопрос: что сказать своим родителям?
Умывшись в ванной, Соня достала свой походный рюкзак и начала собирать в него вещи, попутно перебирая в голове варианты того, что можно наплести родителям. Собравшись с духом, она прочистила горло, набрала матери на работу и как можно веселее и восторженнее сказала, что от деканата её, как примерную ученицу, направляют на студенческую научную конференцию в ВУЗ соседней области, и что она должна выезжать уже сегодня, потому что деканат затягивал принятие этого решения до последнего момента. Вздохнувшая мать, зная характер непоседливой дочери, дала добро и отправила ей на карту денег на дорогу, хотя Соня и сказала что дорогу ей оплачивает ВУЗ. Соня нашла в ящике свои сбережения, пересчитала деньги, обзвонила некоторых друзей с просьбой занять ей денег и никому об этом не рассказывать. Ближайший рейс в аэропорту до *** области только на завтра, на утро, но это ничего, она подождёт, главное только не опоздать, чтобы не было слишком поздно, чтобы вовремя успеть. Соня купила билет, отбросила последние сомнения и стала ждать своего рейса.
Чем дальше отдалялась Соня от цивилизации, чем сильнее накапливалась усталость бессонных ночей, тем сильнее нарастала в её голове тревога и страх.
Снова напали сомнения, и ей уже не казалось такой хорошей идеей решение ехать одной в тайгу навстречу неизвестности, но думать об этом было поздностарая вахтовка уже везла одинокую девушку по разбитой грунтовой дороге от города по направлению к забытому всеми, полуоставленному посёлку Хахчан.
Измученная усталостью и дурными мыслями Соня пыталась заснуть, подпрыгивая на своём сиденье от каждой кочки, пока на ночном горизонте не забрезжил редкий свет одинокого населенного пункта, казалось, уже давно мертвого на периферии, но, в центре которого ещё теплилась жизнь.
Длинная безлюдная улица в пару фонарей, несколько облупленных бетонных двухэтажек, всё ещё засыпанных грязным и почерневшим весенним снегом, только ещё сильнее вселяли страх и тревогу в её душу. Вахтовка остановилась у перекошенной остановки и выплюнула во тьму хрупкую молодую девочку и четверых угрюмых рабочих, закутанных в зимние фуфайки со светоотражателями и с большими белыми мешками за спиной.
Извините.... неуверенно подошла Соня к рабочим, но её будто никто не расслышал. Извините! сказала она увереннее. Вы не знаете где здесь участкового можно найти?
Неместный, мотнул головой самый старый и морщинистый из них, чиркая зажигалкой в кулак, пряча от ветра сигарету.
Тут вообще он есть? сказал второй. А тебе зачем?
То в райцентр надо, отозвался третий.
Да есть тут участковый вродесказал четвертый и посмотрел в даль пустой улицы, где одиноко горел второй на весь посёлок уличный фонарь. Но сейчас вряд ли найдёшь. Там вон администрация, узнай.
Да зачем тебе? повторил вопрос второй рабочий, но Соня его уже не слышала. Ноги сами несли её, как маленького мотылька, в сторону одиноко горящего в конце улицы фонаря.
В посёлке было тихо. Лишь изредка резкие порывы ветра задували ей в уши, под шапку, заставляя ежиться от этой морозной и вместе с тем слякотной апрельской ночи. В ближних дворах разбрехались собаки.
Соня бежала посреди пустынной улицы, щуря от темноты глаза, пытаясь высмотреть на выщербленных фасадах казённых домов таблички с надписями. В какой-то момент её взгляд остановился на длинном свайном бараке и дневных часах приема местного участкового. Соня упала на дверь и начала в неё тарабанить так, будто сейчас за ней гналась банда разбойников. Заперто до завтра. Со злости пнув обитую железом дверь ногой, она побежала обратно, в ту сторону, куда направились со своим грузом рабочие мужики.
Двухэтажное здание артели старателей стояло на той линии поселка, которая разделяет его на жилую и нежилую часть. Видимо, какое-то время оно пустовало, но силой рабочих рук в этом старом доме снова горел свет, была вода и тепло. Мужики топили печь и готовили баню в душевой первого этажа. Постучавшейся Соне открыл дверь уже знакомый вахтовик, который растянулся в лёгкой, усталой улыбке:
А, вот и ты. Ну как успехи в поисках?
Закрыто до завтра. Можно я Есть у вас место? Я заплачу.
Ты мне брось эти свои мещанские замашки! деланно нахмурился щетинистый мужик. Заходи.
В бараке кроме приехавших на работу старателей, было ещё двое людей. Девушку накормили и выделили ей целую отдельную комнатку с широкой пружинистой кроватью с колючим одеялом и таким же одеяломчтобы не дулоприбитым к окну.
За едой Соня произнесла только слова благодарности рабочим за предложенный ужин, а на все их расспросы отвечала очень неохотно и натянуто, пока все наконец не поняли, что лучше к ней не приставать.
После ужина она закрылась в своей холодной комнате, сняла только куртку и свернулась калачиком под одеялом. Оторвавшийся уголок прибитого к окну покрывала пропускал в комнату тусклый свет полной луны, в луче которого медленно плавали мелкие ворсинки потревоженной пыльной кровати.
Соня проснулась сама чуть свет с новым приступом паники. Осторожно, стараясь никого не будить, она накинула на себя куртку и рюкзак, аккуратно прошмыгнула по коридору мимо главного зала на первый этаж и вышла наружу.
На улице была прекрасная погода. Яркое солнце топило грязные сугробы у обочины дороги и скидывало с домов намерзшие шапки. Повсюду перекрикивались неугомонные воробьи. У участка стоял синий полицейский бобик, и на душе у Сони стало легче. Она быстрее, словно боясь упустить такой редкий шанс встретиться с полицией, добежала до участка, толкнула от себя казённую дверь, которая с тяжёлым скрипом отворилась. В ноздри ударило спёртым запахом слежавшейся старой бумаги. Она вошла в первую же дверь, которая была открыта. В залитой светом комнате за столом с кипой документов сидел старый усатый майор, который медленно водил ручкой по бумаге, не торопясь обратить внимание на вошедшего человека.