Что это такое? спросила себя девушка. Значит, я сама не могу дышать.
Мария была волонтером в приюте для бездомных животных. Они проводили разные благотворительные мероприятия по сбору средств. Дома у девушки постоянно проживали кошки, кролики и морские свинки. А до попадания в больницу жила даже дикая сова. Черт! Как там мои подопечные?!вдруг подскочила пациентка. Она открыла мессенджер и стала просматривать сообщения. Муся у меня. Кекс тоже. Пока мы не узнали, где ты находишься, бедняги были дома одни. Но сейчас с ними все хорошо. Не переживай, говорилось в одном из сообщений. Дальше было еще такое: Котят пока взяла Вика. Совушка в спецприемнике. Ей дают лабораторных мышей из какого-то института.
Маша выдохнула с облегчением. Она, казалось, ненадолго отключилась, а проснулась от резкого запаха гари. Где-то вдалеке слышались какие-то возгласы и шаги. Женские голоса кричали: Выходите, кто может и Выкатывай его, быстрей, на носилках. Кто-то в коридоре пытался сделать вдох, но давался он ему с большим усилием, звук получался засасывающий и глухой, переходящий в кашель. Мария не могла понять, что там происходит. Попробовала встать, но у нее тут же потемнело в глазах.
За дверью в это время творился полный хаос. Лежачих больных выносили и укладывали прямо на пол. Те, кто еще могли дойти сами, с трудом переставляли ноги по пути из палаты. Взорвался аппарат ИВЛ марки Аванта-М, подав своему пациенту порцию едкого дыма вместо воздуха. На койке лежал труп мужчины сорока лет. А дым расходился по больнице.
К зданию уже подъехала бригада пожарных. Медсестры перешептывались между собой, вытаскивая очередного больного из эпицентра трагедии: Аппараты этого образца подключены к двадцати пациентам. Что если бомбанет еще один?. И тут они чуть не выпустили из рук больного, раздался хлопок в другой палате. Мария повернула голову и увидела струю дыма, которая проникала под дверь. Где-то за стеной что-то взорвалось, подумала девушка. Фу. Дышать нечем, ну и запах. Она попробовала заткнуть нос влажной салфеткой и дышать через нее, но это плохо спасало, снова подступал кашель. Сюда! Сюда!вопили за дверью. Туши, давай! кричали уже, очевидно, пожарные. Теперь горит в соседней палате!.
Мария заметила, как на мониторе, подключенном к ИВЛ одной из ее соседок по палате, что-то мигает и как будто искрит. Женщина начинает хватать ртом воздух и дрыгать руками. И тут из ее аппарата вырывается страшный разрывающийся звук и исходит струя черного дыма. Увидев такое в нескольких метрах от себя, Маша сразу смочила простыню водой из бутылки и закрыла нос. Но встать по-прежнему не получалось. Кто-то на ее глазах поднимался и, осознавая, что горит аппарат ИВЛ у соседки, отрывал от себя трубки, не дожидаясь такой же участи. Задыхаясь, они пытались выйти наружу, но из-за дыма и трудностей с дыханием тут же падали на пол. В палату забежали двое пожарных и медсестры. На источник пожара брызнула струя из огнетушителя.
К Маше подошла спасительница в белом халате и что-то ей объясняла, но девушка ничего не могла разобрать, как будто она находилась под водой, а люди на поверхности открывали рты и жестикулировали. Перед носом девушки трясли респиратором, а она смотрела на него, не выражая никаких эмоций. Из ее аппарата ИВЛ вылетела маленькая искра. Медсестра помогала ей надеть средство защиты и продолжала что-то говорить, но у Маши как будто уши заложило. Еще одна искра. Небольшая струйка дыма. Едва заметная.
Рука в белом халате потянулась и выключила аппарат от сети. Наконец, Машу вытащили в коридор. И тут она увидела, что тут уже лежат пациенты со всей больницы. Кто-то был совсем плох и смотрел остекленелыми глазами перед собой. К таким подбегали сотрудники больницы и подсовывали им кислородные маски, хлопали по щекам и проверяли, что никто не задохнулся, так и не очнувшись от глубокого сна. Кашель наполнил здание больницы. Хрипящий, свистящий, переходящий в крик.
Мария видела, как один мужчина встал на месте и стал ловить ртом воздух, как рыба. Вскоре упал без чувств. Еще несколько человек скатывались по стенке, хрипя и открывая рот. На полу валялись брошенные аппараты-убийцы. На них наступали врачи и пожарные.
Погибших в эту ночь закрыли в черные мешки. Мария наблюдала, как их провозят мимо палат в морг. Во рту до сих пор стоял привкус гари, легкие болели, кашель подступал, но от уколов, которыми всех обкололи после случившегося, сил кашлять не было.
Мертвый кофе
Сегодня с фасада кофейни Живой кофе сняли вывеску. Проходя мимо, я остановилась, чтобы попрощаться. С этим местом у меня было связано много хороших воспоминаний. Здесь я отмечала пару дней рождения, десятки раз просто коротала тут вечера и, пожалуй, сотни разбрала кофе с собой навынос. Цены тут были недорогие, а кофеотменный, да еще и сдобренный фермерским молочком. По желанию посетитель мог добавить в напиток мед, варенье или сироп из малины, брусники, клюквы и смородины, а также кедровые орешки. К горячему кофе подавали блины, сырники и пироги. У входа гостей встречала большая тряпичная матрешка. Стены заведения украшала роспись под хохлому. В общем, тут было круто, самобытно и вкусно.
Сначала, больше месяца назад, убрали матрешку со входа. За стойкой в тот день был всего один человек, который продал мне два сырника с брусникой и медовый латте. Раньше в смене было сразу трое, и каждому клиенту они пели частушки. В этот раз молодой грустный парень рассчитал меня, молча отдал заказ и сразу стал натирать стойку антисептиком. Я ушла с ощущением, что мне чего-то не хватило.
Еще через неделю, заглянув сюда снова, я услышала разговор по телефону девушки за стойкой: Не знаю, что будет дальше. Мы уже с трудом платим аренду. Весь персонал пришлось пока распустить, говорила кому-то она. Оказалось, это была сама хозяйка кофейни. Стало нечем платить зарплату сотрудникам, аренду никто снижать не собирался, положенные субсидии не покрывали всех расходов, а только на заказах навынос не удавалось много заработать.
Я с грустью забрала свои пироги. Один заказала с рыбой и рисом, другой с капустой и яйцом, и третийс вишней. Кофе попросила с клюквенным сиропом. Попивая его на ходу, я добралась до парка и уплетала свежайшие пироги, угощая крошками голубей.
А совсем недавно, проходя мимо любимой кофейни, я почувствовала странный запах. Воняло прокисшим молоком. Дверь оказалась закрытой, и я ушла. Но этот запах преследовал меня еще целый день. Такое ощущение, что заведение просто закрыли и бросили, оставив все продукты внутри портиться.
Неделю назад оттуда выносили какие-то доски, полки. Грохотали на всю улицу и матерились: Вот, твою мать, тяжелая стойка, Этот гребаный стол мне сейчас палец сломает. Я с ностальгией вспоминала, как в этих стенах кричали: С днем рождения! или Ваш сырник готов!.
И вот, наконец, в 12 часов дня, в воскресенье, два азиата стянули вывеску с надписью Живой кофе и обрушили ее на асфальт. Неподалеку была лужа с окурками, и вывеска на одну треть погрузилась в эту жижу. Со всех витрин убрали расписание, меню, приглашение войти и попробовать новинки.
Утром понедельника возле входа в бывшую кофейню уже валялась куча разнообразного мусора: влажные салфетки, банки из-под энергетика, свернутые прокладки и презерватив. Мутные стекла украсили надписями: Вася + Ира = свободная любовь, Женекголубок и Марина, если что, звони 8923.
Я пошла искать другое место, чтобы выпить кофе. Через три дома еще работала на последнем издыхании маленькая кафешка. Мне принесли ореховый раф и пончик. Возвращаясь назад мимо бывшей кофейни Живой кофе, я подняла стакан вверх, откусила пончик и сделала глоток. Это были поминки старого знакомого места.
С испорченным настроением я дошла до дома, где под последние новости и разборы методов борьбы с коронавирусом и мерах поддержки малого и среднего бизнеса допивала по вкусу давно умерший мерзкий кофе.
Самый странный выпускной
Вот онмой выпускной вечер, стоя перед зеркалом, подумала Кира. Она закурила тонкую сигарету и прочитала последнюю главу книги Кэрри Стивена Кинга. Какой страшный получился выпускной бал у тех бедных ребят, сказала Кира самой себе.