В глазах его вспыхнули два огонька удовольствия, он улыбнулся.
Никто не знает о том, что япсихопат. Ни один человек среди моих знакомых.
Люди не слишком внимательны, пожала плечами она.
Я хочу, чтобы ты выжила, Александра, пробормотал он, едва ли её слыша. Мне бы это очень понравилось, понимаешь? Это ведь так красиво, если подумать: ты искала меня, а я искал тебя.
Она неуверенно пробормотала, вжав голову в плечи:
Я тебя не понимаю.
Ты искала демона, который сам искал тебя. Ты не находишь это симметричным? спросил он, глядя в небо. Разумеется, нет.
Я тебя не искала. Мне просто нравится профайлинг.
Просто так?
Просто так.
Он остановился и заглянул ей в лицо:
Тогда ты умрёшь. Нет ничего более смертельного, чем отсутствие смысла. Если твоё любопытство и твои вопросы лишены первопричины, то лишена первопричины и твоя жизнь, ибо жизньодин огромный вопрос. Если в ней нет осмысленности, ты обязательно умрёшь. Но только ты лжёшь мне, добавил он мягко и посмотрел на кулон у неё на шее. Ты искала меня, Александра.
Всё произошло затем очень быстро. Только что она видела перед собой улицу, Кристиана, огни фонарей, а затем откуда-то из-под земли на рассудок её набросили одеяло мглы, и она потеряла сознание. Перед этим что-то острое вонзилось ей в шею, парализуя тело.
* * *
Ваше имя.
Саша подняла голову и увидела женщину. Было утро, в больничные окна, закрытые простой, почти тюремной решёткой, струился мягкий свет летнего солнца.
«Я не вернулась домой Мама, должно быть, в панике».
Мне нужен телефон, пролепетала она.
Скажите ваше имя, повторила врач терпеливо, глядя на Сашу сверху. Не можете?
Почему я здесь нахожусь? Я в больнице? Но со мной всё в порядке
Вы не можете сказать своё имя, верно? Или вы не слышите вопрос?
Меня зовут Мешерева Александра Владимировна, со вздохом ответила Саша, оглядываясь. Она с удивлением обнаружила у себя за спиной двух врачей. Один из них что-то записывал в телефон.
Так, вздохнула Саша. Вы заведующий? С кем тут нужно поговорить, чтобы мне внятно объяснили, что происходит?
Вероятно, то, что вколол ей Кристиан, ещё действовало, иначе Саша вела бы себя менее адекватно.
Вы находитесь в психиатрическом диспансере, ответила врач. Вас привезли сюда, потому что у вас случился приступ острого шизофренического психоза. Не отвлекайтесь, пожалуйста, и отвечайте на мои вопросы, хорошо? Дату своего рождения помните?
Саша попробовала улыбнуться, потому что происходящее напоминало идиотскую шутку. Она огляделась, тихо вымолвила:
Тридцатое декабря тысяча девятьсот девяносто третьего года. Мне ещё нет восемнадцати, вы не можете здесь меня удерживать без согласия моих родителей, а я уверена, что они его не давали.
Тем не менее, вы здесь с согласия родителей. Врач пока настаивает на том, что вам не следует видеться после того, что вы натворили.
Голова Саши кружилась, она спросила пересохшими губами:
И что же я натворила?
Саша смотрела на то, как солнечные блики играют на полированной поверхности стола. Эти лучи, весело пляшущие перед ее глазами, как манящий привет из прежней жизни, заставил ее ощутить ноющую в сердце тоску.
Вы напали на собственного старшего брата вчера ночью. Какое сегодня число?
Саша округлила глаза:
Это неправда
Вам лучше отвечать на вопросы. Какое сегодня число?
Четырнадцатое.
Чего четырнадцатое? врач смотрела на нее практически стеклянным взглядом, и девушка почувствовала себя неуютно:
Мая, конечно. А вы не помните?
Ей не ответили.
В каком городе вы родились? последовал вопрос.
В Санкт-Петербурге.
А сейчас в каком находитесь?
В Москве она поняла, что это стандартные проверки на адекватность.
Сколько пальцев показываю?
Ни одного.
Какого цвета обои?
Тут нет обоев. Тут выкрашенные в бирюзовый цвет стены.
Это голубой.
Как скажете.
Ты слишком взрослая для детского отделения. Да и оно сейчасна ремонте, так что временно будешь находиться во взрослом, сказала врач.
Иди за санитарами, переоденешься, дашь себя осмотреть и отправишься в палату. И всё будет хорошо, если ты будешь правильно себя вести.
Мне нужно поговорить с мамой.
Твой врач этого не рекомендовал. Должно пройти время. Он сам тебе всё расскажет.
Когда?
Когда нужно будет. Иди за санитарами, нахмурилась врач. Санитары хотели взять Сашу под руки, но она резко дёрнулась:
Я сама пойду, всё нормально.
Страх становился сильнее. Социофобиязаболевание сложное. Саша дрожала, как в ознобе. Она знала, что таблеток у неё больше нет. В нынешних условиях паническая атака придёт совсем скоро. Люди вокругбезумцы, врачивсе казались ей врагами. Солнечный свет отчаянно пытался проникнуть в это мёртвое место, но беспомощно застревал на пыльных окнах. В помещении было холодно.
Сашу заставили раздеться догола при санитарах. Кровь стучала в её голове, как в алый, раскалённый колокол, во рту был привкус соли, а в горле пересохло. Она видела всё вокруг, как в туманной, тёмной пелене.
«Дом совсем близко, и я так далеко от него. Кристиан. Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя! Ненавижу! Если я выберусь отсюда, то чего бы мне это ни стоило, я убью тебя собственными руками!»
Ее осмотрели, затем выдали одежду большего размера и старые тапки с дырками на носках.
Чувствуя себя обезличенной и уничтоженной, Саша брела за медсестрой по коридору. Вид у неё был такой затравленный и несчастный, что женщина, которая давно тут работала, сжалилась над ней и тихонько шепнула:
Ты не бойся. Просто делай то, что тебе говорят, и никаких проблем не будет.
Можно мне хотя бы ручку шариковую себе оставить?
Зачем? спросила санитарка строго.
Хочу записывать то, что со мной происходит.
Потерпишь. Мало ли, для чего ты еще эту ручку используешь.
А крестик мой почему не вернёте?
Извини, не положено. Тем более, что он сатанинский, она вновь строго посмотрела на Сашу.
Александра терпеливо вздохнула:
Он не сатанинский. Это египетский анкх, она поняла, что объяснять этой женщине значение древнеегипетских символов совершенно бессмысленно. В общем, обещаю, что я его не съем и не попытаюсь использовать в качестве давилки для глаз.
«Как бы сильно мне не хотелось».
Не положено, говорю же, уже спокойнее ответила медсестра. Будешь выписываться, вернут тебе твой кулон. А то можешь в нос запихать или в ухо.
Если я не ошибаюсь, вы медик, глядя на ее халат, медленно и саркастично произнесла Саша.
Я медсестра, и что?
Поразительно, но это предполагает наличие образования. То есть, вы должны уметь отличать человека, который глотает крестики, от человека, который просто носит их на шее. Если вы этого не умеете и думаете, что я проглочу, то странно, как вы идете рядом со мной по коридору. Вдруг я вас укушу? И как же вы, бедная, живете среди остальных людей? Откуда вы знаете, что ониточно нормальные? Наверняка же кругомодни психи. Небось, живёте с этой мыслью постоянно. Хотя, люди не психи. Они просто разные, и вы не способны это принять.
Конечно, Саша была зла, но она напрасно доводила медсестру и поплатилась за это тем, что ей долго не давали постельное белье. Впрочем, ей не разрешали сидеть и лежать по причинам, которые ей не удалось узнать. Чуть позже медсестра орала на нее, что она может заразить стулья герпесом, если сядет на них. На мгновение девушка понялаэто именно она сейчас в белом халате, и перед ней явно очень больной человек. Она хотела сказать, что таким способомчерез стульягерпес не передается, даже если он у неё и есть, но решила этого не делать, чтобы не повергать женщину в шок.
Теперь Александра ждала самого страшного. Таблетки. Она была приятно поражена, когда поняла, что тяжелые лекарства ей не дают. Глицин, феназепам по полтаблетки в день перед сном и ещё что-то потяжелее.
Только к концу утомительно тянувшегося дня она смогла осознать произошедшее и задаться вопросом, как долго это будет с ней происходить.