Я сказала маме, что иду с Мишей пить кофе это не было ложью, просто мы не сидели в кофейне, как я уверила маму. Владелец кафе искоса поглядывал на меня, пока бариста, десятиклассник из старшей школы Уиллоу, готовил нам латте. Я и не думала, что стала местной знаменитостью, хотя удивляться было нечему. Погоня, в ходе которой мы с Треем привели полицию на озеро Уайт Ридж, попала на первую полосу «Газеты Уиллоу».
Слушай, я не против сейчас поехать в Чикаго, но мне нужно вернуться домой, так как я сказала маме, что уеду ненадолго.
Но магазин сегодня работает до шести, сказала я, надеясь, что Миша поймет, с какой скоростью нам придется ехать, чтобы иметь возможность добиться чего-либо прежде, чем на небе Висконсина появится молодая луна.
Миша спросила:
Позволит ли тебе мама выйти из дома снова?
Не уверена, честно ответила я. Желание мамы удержать меня в рамках закона вполне могло стать таким же большим препятствием для спасения Миши, как и Вайолет с ее тайнами. Я скажу ей, что мне нужно пойти на рождественский шопинг, чтобы купить ей подарок. Не знаю, поверит ли она, но это мой единственный шанс.
Пришлось убедить маму выпустить меня из дома. Маловероятно, что «Благовония и Камни», магазин оккультной литературы, который был нашей целью, или же любой другой книжный магазин, если на то пошло, будет открыт 25 декабря. К тому же мама никак не могла позволить мне развеяться с подругой: она уже объявила, что пригласила своего парня на рождественский ужин. Мама начала встречаться с Гленном, лечащим ветеринаром нашей собаки, пока меня не было дома. Хотя она не хотела много об этом говорить, кажется, их отношения довольно быстро переросли в нечто большее.
По дороге домой мы обе молчали. Миша казалась озабоченной тем, сбудется ли предсказание Вайолет о том, что она задохнется до 26 декабря.
Мы задержались на перекрестке Стейт-стрит у торгового центра, когда мимо нас промчались три полицейские машины.
Боже. Неужели нас накрыла волна преступности в канун Рождества? пошутила я.
В Уиллоу преступления редкость. Странно было видеть сразу несколько полицейских машин вне стоянки полицейского участка или магазина пончиков, которым управляла мать Мэтта Галаниса.
Стефани де Мило сбежала из дома, пояснила Миша. Во всяком случае, так все говорят. Она пошла на утреннюю пробежку и не вернулась.
Миша плавно нажала на педаль газа.
Это странно, заметила я. Стефани не из тех, кто сбегает из дома.
Да, но это может быть как-то связано с ситуацией Ника и Шэннон, сказала Миша, и я смутилась.
Стефани нравится Ник Маквелл? уточнила я. Я думала, она с младшей школы встречается с братом Майкла Уолтона.
Боже! Нет! Ты что, с луны свалилась? Стефани и Шэннон уже год как встречаются! И ни для кого это не было большим секретом. Я думаю, Стефани узнала об измене Шэннон с Ником и взбесилась.
Стефани де Мило бисексуалка? удивилась я.
Миша закатила глаза.
Кхм, вообще-то да. Ты правда не знала об этом?
Я не стала напоминать Мише о том, что до сентября не сидела за столиком популярных девочек и мало что знала о жизни Стефани де Мило. До того, как Оливия приняла меня в свой круг, я не знала подробностей жизни хипстерской толпы старшей школы Уиллоу как, вероятно, и директор Ниландер. Семья Стефани владела одной из самых крупных ферм в округе, и каждый день она ездила в школу на голубом «Мини-купере» с откидным верхом. Она покрасила кончики волос в ярко-синий.
Я и понятия не имела.
Меня что-то беспокоило в розыске Стефани полицией, хотя мне было о чем беспокоиться больше, чем о богатой девушке-подростке с разбитым сердцем.
Солнце должно было сесть менее чем через шесть часов. Тонкий полумесяц появился на небе завтра новолуние. Все, что я узнала о Вайолет до этого момента, давало повод предполагать, что Миша задохнется, прежде чем снова взойдет солнце. Вайолет не любила тянуть до последнего.
Когда меня перевели в ноябре, я не думала, что окажусь в столь ужасной ситуации и вступлю в гонку со временем, пытаясь выяснить, что Вайолет сделала с моими подругами и каким образом. Необходимо было во всем разобраться. Если Миша умрет, я буду чувствовать себя виновной в ее гибели.
Глава 2
Если ты действительно хочешь попасть в эту лавку сатаны сегодня, то нам нужно выехать из Уиллоу не позже часа. Ехать до Чикаго более трех часов. Нет никакого смысла проделывать весь этот путь, если у нас не будет времени задать все вопросы до того, как они закроются, предупредила меня Миша, подъезжая к моему дому. К тому же вечером ожидается еще больше снега.
Отлично. Забери меня в час. И магазин не сатанинский, проворчала я.
Я собиралась захлопнуть дверь машины, когда заметила что-то странное на лужайке перед домом Трея: вывеску о продаже.
Что за
В разговоре по телефону Трей не упоминал о намерении его родителей продать дом. Интересно, знает ли он об этом?
Семья Трея переезжает? спросила Миша, сидя за рулем заглушенной машины.
Не знаю, ответила я словно в тумане.
Мне должно было бы быть все равно, если бы Эмори переезжали. Трей был двенадцатиклассником, а я одиннадцатиклассницей. Когда-то мы оба планировали уехать из Уиллоу после окончания школы разумеется, обычной, а не исправительной. И все же семья Трея жила в этом доме уже восемь лет с тех пор, как моя семья переехала сюда. Я не могла представить себе других соседей. Или что выгляну в окно спальни и увижу кого-то другого во дворе не Трея, смотрящего на меня.
Очень странно, заметила Миша. Ее голос казался мне очень далеким. Моя мама знает обо всех домах в Уиллоу, выставленных на продажу, но она не упоминала, что семья Трея переезжает.
Я пробормотала, что Миша должна заехать за мной через час. Затем будто во сне прошла через двор и поднялась по лестнице к входной двери, все еще не в силах оторвать взгляд от вывески. Когда я стала искать ключи от дома в кармане, меня снова охватило странное и знакомое ощущение, преследовавшее меня на протяжении последних нескольких недель. По коже головы пробежали мурашки как если бы я только что помылась мятным шампунем. Я ждала и прислушивалась, зная, что последует вслед за этим жуткими, но успокаивающими ощущениями. Они появились в Шеридане и заставили меня сомневаться, действительно ли мне нужен специалист по паранормальным явлениям или же я просто схожу с ума.
В моей голове нарастал, переходя от тихого шепота к ритмичным возгласам, хор голосов, поющих: «Письмо, письмо». Я перевела взгляд на железный почтовый ящик, висящий на стене у входной двери Эмори. Ноги понесли меня к нему вниз по ступенькам прежде, чем я обдумала свои действия. Почту уже доставили в наш квартал, и я могла видеть конверты, выглядывающие из щели почтового ящика.
Одно из них, должно быть, было тем, про которое мне пели голоса.
Никого не было на Марта-роуд, когда я пересекала лужайку между домами, мне не нужно было оглядываться по сторонам, чтобы убедиться в этом. Голоса появились в середине ноября, как только я приехала в исправительную школу Шеридан для девочек. Сначала они были тихими, как шепот, такими тихими и неразборчивыми, что не давали мне уснуть. Приходилось смотреть в потолок, гадая, не потеряла ли я рассудок.
За последние пару недель голоса стали громче и смысл их сообщений прояснился. Уж не знаю, кому принадлежат эти голоса и почему я их слышу. Однако как только они стали настолько громкими, что я смогла различать слова, у меня сложилось впечатление, что они предупреждают меня об опасностях. На третий уик-энд в Шеридане я услышала голоса, они предостерегли меня от употребления кукурузного хлеба, подаваемого в столовой в обед, это показалось мне очень странным, потому что это была единственная съедобная пища. Утром в понедельник, когда была моя очередь дежурить на кухне, я поняла, почему стоило отказаться от хлеба: в кукурузной муке оказались личинки.
С тех пор я, хотя и несколько беспокоюсь за свой рассудок, радуюсь появлению голосов, прислушиваюсь к их утешительным советам, заглушающим шум в коридорах и классах школы. Пусть я единственная их слышала, у меня не было сомнений, что они откуда-то исходили и были настоящими такими же настоящими, как хруст ботинок по замерзшей траве. Тем не менее я никому о них не рассказывала. У меня было тошнотворное ощущение, что голоса ждали того года года, когда я вступила в какую-то смертельно опасную игру с Вайолет Симмонс, возможно, потому, что у меня было с ней что-то общее.