- Как хочешь.
Реба опустила кувалду, с хрустом вонзив его в нижнюю челюсть Трэвиса и переместив ее на грудь. Его рот зевнул и выплюнул кровь и зазубренные осколки зубов, в то время как его язык болтался, как рыба.
- Фу, это тяжелая работа. Если вы не возражаете, я передам кувалду Луне, пока я передохну.
Луна выдвинула ящик под мини-кухонной раковиной и порылась внутри. Дэниел с трудом пробился сквозь клубящиеся волны боли и прищурил опухшие глаза, пытаясь сосредоточиться на том, что она делала. Ее рука вынырнула, сжимая хлебный нож.
- Сначала сделай с тем, кто с детским членом, - сказала Реба.
Луна провела ножом по внешней стороне бедра Трэвиса и оставила тонкую красную линию позади. Она разрезала белоснежные трусики Трэвиса сбоку и сдернула их. Он застонал и попытался заговорить, но его челюсть и язык бесполезно хлопали.
- О, черт! Он крошечный, но его яйца выглядят нормально. Ужаснейшая вещь, - сказала Реба.
Луна ущипнула его кончик между большим и указательным пальцами. Трэвис извивался, как будто трахал воображаемую "киску". Луна растянула его член, как резинку, и вонзила в нож корень. Несколько рывков ножа, и детский член Трэвиса был вырван. Она швырнула его на пол, как будто была мясником, обрезающим жир. Из обрубка хлынули струйки крови.
- Ради всего святого, остановите кровотечение, или он умрет, - крикнул Дэниел.
- Конечно, - сказала Реба и взяла кувалду.
Она яростно и быстро опустила еe на живот Трэвиса. Все пять футов толстой кишки Трэвиса и ее содержимое изверглись из его заднего прохода.
Дэниел уставился на внутренности и дерьмо в мокрой куче на кровати, и желчь подступила к его горлу. Челюсть Трэвиса бесполезно дрогнула, а глаза вылезли из орбит. Следующий удар Ребы пришелся ему в лоб и с влажным хрустом расколол череп. Реба уперлась коленом ему в грудь и вытащила застрявшую кувалду. На металлической головке был размазан один из глаз Трэвиса и пятна серого вещества. Трэвис несколько секунд дергался и булькал, прежде чем затихнуть.
- Ты гребаная сука. Какого хрена он тебе вообще сделал? - взревел Дэниел.
- Он - гребаный мужик, - прорычала в ответ Реба.
Предательский член Дэниела затвердел, когда она перекинула ногу через Трэвиса и обнажила свои розовые половые губы. Она схватила кое-что из сброшенной одежды и злобно оттерла кровь с себя и кувалды.
- Теперь я готова для тебя, Дэниел.
Луна наклонилась над ним и скользнула рукой под его член. Он был таким толстым, что ее маленькие пальчики не соединялись в обхвате. Сотрясение кровати ничего не делало, поэтому Дэниел сделал единственное, что мог, - он помочился. Он описал дугу в воздухе, моча выплеснулась на руку Луны, на его живот и член. Если он и думал, что Луна будет возмущена этим поступком, то это было не так. Она методично принялась отпиливать его член. Он отделился массой жилистых вен, свисающих с распиленного края.
Луна бросила его через плечо. Даже сквозь туман боли и ужас при виде кровавого обрубка на том месте, где был его пенис, Дэниел с гордостью отметил, что его член, ударившись о землю, издал мясистый шлепок.
- Теперь моя очередь, - сказала Реба.
- Давай, - ответил Дэниел.
Он больше не хотел жить, только не без своего члена.
- Я думалa, что сделаю с тобой что-нибудь другое, что-нибудь творческое.
Реба достала из шкафа заточенную ручку от метлы и стояла, глядя на Дэниела полузакрытыми глазами.
- Ты собираешься вонзить мне кол в сердце, как будто я вампир, - усмехнулся Дэниел.
Говорить было чертовски больно, но Дэниелу было уже все равно.
- Да, что-то в этом роде. Подумала, что попробую другую точку доступа, ну, знаешь, немного перепутаю и войду через твою задницу.
Сфинктер Дэниела непроизвольно напрягся.
- Ты - сумасшедшая сука.
Кровь все еще сочилась из его члена, но недостаточно быстро, чтобы убить его в ближайшее время. Луна достала "Маунтин Дью" из холодильника бара. Она остановилась, чтобы растереть кильку, выпавшую из жопы Трэвиса каблуком, пока она не стала похожа на ложку паштета, прежде чем вернуться и сесть на край кровати.
Реба подошла к краю кровати. На этот раз она расположилась как игрок в снукер, положив одну руку на кровать, а другую откинув назад. Дэниел не потрудился поднять голову, чтобы лучше рассмотреть ее груди, лежащие между его раздвинутыми ногами. Реба отвела палку, прицелилась и ткнула Дэниела в задницу заостренным концом. Его тело рефлекторно дернулось, и он набрал полную грудь воздуха.
- Давай, Дэниел, расслабься, ты не облегчаешь себе задачу. Если я не смогу пройти этим путем, мне придется пробурить еще одну дыру.
Дэниел выплюнул кровавый комок в Ребу.
- Хорошо, дело твое.
Реба повернула палку так, чтобы кончик оказался в заднем проходе, а затем вонзила. Половина ручки исчезла внутри него.
Губы Дэниела раздвинулись в мучительном вопле. Огонь прожег его внутренности, a сердце застучало о грудную клетку.
- Я могла бы быть настоящей сукой, немного повозиться и причинить тебе ужасную, мучительную смерть, - сказала Реба.
Она подняла голову, посмотрела на его изуродованное тело и растянула губы в ядовитой улыбке.
- Думаю, я так и сделаю.
Она ткнула палкой дальше, прокалывая и разрывая его органы. Поток крови и дерьма из его задницы хлынул на кровать.
- Ты готов к грандиозному финалу? - спросила Реба.
- Пошла ты, - пробурчал Дэниел.
Сопли и кровь пузырились у него изо рта и мякоти, которая была его носом.
Реба потянула ручку метлы назад и с визгом вонзила ее в него, пока ее кулаки не ударили по его ягодицам. Мучительная боль пронзила грудь Дэниела. Раздался резкий укол, когда заостренная палка вонзилась ему в язык до неба. Дэниел попытался втянуть воздух, но его душило изнутри. Его глаза выпучились, а застывшее тело рухнуло на деревянный позвоночник.
Пизда, Пизда, Пизда
Топор ритмично рассекал клин дерева, раскалывая его на хворост. Луноликий аккуратно сложил вязанки. Он вытер пот с лица и продолжил рубить. Топор ударил по сучку, и лезвие резко отклонилось, перерубив ему указательный палец у костяшки. Он посмотрел на отрубленный сустав, лежащий среди щепок, затем взял следующий клин и вернулся к своему занятию. Кровь сочилась по рукоятке топора и капала на брусок.
- Пизда, пизда, пизда, - прорычал Мясо.
Луноликий оставил топор с хворостом и пальцем и вошел в дом. Его высокая, стройная фигура пригибалась, когда он проходил через каждый дверной проем. Дверь в подвал была открыта. Больше не было причин закрывать ее. Он спустился по лестнице, прошел мимо коробок с заплесневелыми журналами и ржавеющими инструментaми отца к двери котельной. Он прижал ухо к раскаленной стали.
Отец почувствовал его.
- Пизда, - прорычал он.
- Я пойду, отец.
Был поздний вечер, когда Луноликий с грохотом выехал на пустынную дорогу в старом пикапе. Он все еще слышал эхо голоса отца в своей голове. Непристойное слово звучало как по кругу. Ему придется ехать в соседний город, чтобы был хоть какой-то шанс найти одинокую женщину. Возможно, ему удастся найти женщину, достаточно глупую, которая в одиночку бегает по одной из улиц. Он натянул темный капюшон своей толстовки. Он ненавидел, когда его видели. Ужасные взгляды незнакомцев, когда они видели его лицо, приводили его в ужас.
На горизонте блеснула вспышка света. Луноликий напряг глаза и различил несколько черных точек на дороге впереди. Когда он приблизился, точки превратились в трех велосипедистов. Время от времени энтузиасты проезжали через Кугари, чтобы отправиться на велосипедные соревнования в Великую Викторианскую пустыню. Не было конца безумным поступкам людей. Он решил, что шансы в его пользу, и что по крайней мере один велосипедист будет женщиной.
Луноликий нажал на педаль газа. Грузовик задребезжал, как будто каждый болт был расшатан. Прохладный воздух пустыни обдувал его лицо и ерошил капюшон на бритой голове. Он надеялся, что отец даст ему немного покоя после того, как найдет для него жертву. Голоса велосипедистов разносились над ревом двигателя пикапа.
В последний момент Луноликий свернул за ними, разогнался и врезался в них. Раздался громкий стук и лязг, когда его грузовик врезался в стену из металла и мяса и перебросил велосипедистов через капот. Тормоза завизжали, когда Луноликий затормозил до остановки. Он вылез из грузовика и увидел свое отражение в боковом зеркале. На его лунном лице растянулась жуткая ухмылка. Да, приятно причинять людям боль и заставлять их страдать, как это делал он.