Ну как? спрашивает она. Как все прошло?
Я открываю рот, чтобы ответить, но мне нечего ей сказать. Я буду учиться именно тому, чему и хотела, и получила именно того спутника жизни, которого желала, однако я никогда еще не испытывала такой тревоги за свое будущее. Матушка сказала, что мы обсудим все позднее, но я совсем не уверена, что такое можно исправить с помощью слов. Девушка смотрит на меня, ожидая ответа на свой вопрос, и в конце концов я лгу:
Хорошо. Все прошло просто великолепно.
Гудящая толпа вдруг разом замолкает, когда я направляюсь туда, где по другую сторону Кущи своей очереди ждут парни. Деклан смотрит на меня с лукавой улыбкой, как будто ему точно известно, к кому именно я иду. И, хотя он и прав, мой взгляд все равно скользит по лицам остальных парней. Матушка сказала, что выберет для меня альтернативный путь и что два моих будущих, судя по всему, будут совершенно различны. А раз так, не подозревает ли она, что Деклан не тот, кто мне нужен? Хотя, с другой стороны, как могли кости указать мне на двух разных суженых, если речь идет о союзе, предназначенном мне судьбой?
В моем горле стоит ком, когда я останавливаюсь перед Декланом и протягиваю ему руку.
Он широко улыбается, демонстрируя идеально ровные белые зубы. Глаза его ярко-зелены.
Я знал, что так и будет, говорит он, когда мы идем в сторону костра.
Он выхватывает у какого-то мальчика одеяло, и мы садимся на большой плоский камень у огня. Большим пальцем он начинает чертить круги на моей ладони.
Ты счастлива? спрашивает он.
Именно на такой исход я и надеялась, отвечаю я. Мое облегчение огромно мне не нужно становиться Заклинательницей Костей, проходить через обряд сопряжения с магией, а значит, мой магический дар мало-помалу сойдет на нет. Но к облегчению в моей душе примешивается смутная тревога. Что происходит со мной в другой реальности? Не сижу ли я в ней сейчас на этом самом месте рядом с кем-то другим? А Деклан?
В которой из двух версий мне уготован лучший удел?
Впервые за много лет я жажду уверенности, которую может дать гадание на костях, жажду узнать путь, предназначенный мне судьбой. Теперь, когда у меня нет такой возможности, я чувствую себя так, словно иду по шаткому, ветхому мостику навстречу будущему, которого не знаю.
Матушка всегда твердила мне, что узнавать грядущее, гадая на костях, это великое преимущество, которое надо ценить, я же всю жизнь считала, что куда ценнее возможность делать выбор самой.
Быть может, я была не права.
Саския Заклинательница костей
Корабль, на котором мы поплывем к Замку Слоновой Кости, уже почти готов к отплытию, а Брэма все еще нет. Возможно, он счел перспективу союза со мной настолько неприятной, что решил покинуть Кастелию что ж, это будет не первый раз, когда после дня доведывания кто-то пропадает без следа.
С гавани дует холодный ветер, и по моему телу бегут мурашки. Я тру руки ладонями, пытаясь согреться.
Ты кое-что забыла. Мои плечи окутывает тяжелый плащ, дарящий тепло. Я поворачиваюсь и вижу матушку, на лице которой отражаются разноречивые чувства. Она пристально глядит на меня с невеселой улыбкой. Не беспокойся, дорогая, говорит она. Он придет.
Я тереблю красную ткань любимого плаща моей матери. Мне всегда нравилось, как он оттеняет цвет ее лица. И моего тоже. Из всего того, что она могла бы мне дать такого будущего, которого желала бы не она, а я, права самой принимать решения относительно моей собственной жизни, стези, отличной от той, которой шли она и бабушка, я не получила ничего, мне достался только этот плащ. Я отхожу в сторону.
Я и не беспокоюсь, отвечаю я, и в голосе моем звучит такая злость, что она вздрагивает. И возвращает маску бесстрастия.
Я перевожу взгляд с нее на семьи, собравшиеся в гавани. Все, кому предстоит обучаться вдалеке от Мидвуда, должны взойти сегодня на этот корабль и отправиться вверх по реке Шард к Замку Слоновой Кости. Это и есть одна из причин того, что налог на доведывание так высок должно быть, затраты на доставку стольких людей в разные концы страны составляют огромные суммы. Подобные сцены можно наблюдать в каждом городе и селе Кастелии. Корабли отплывут и, подгоняемые ветрами, направятся к нашей столице городу Кастелия-Сити, стоящему в дельте реки, недалеко от моря. Там ученики и ученицы сядут на другие суда и поплывут по течению в города и веси, где им надлежит проходить обучение. Разумеется, кроме тех из нас, кто будет обучаться в Замке Слоновой Кости, так что я и Брэм взойдем на корабль только один раз.
Его все еще нет.
Саския, отвлекает меня от размышлений матушка, я хочу тебе кое-что сказать. Ты должна это знать.
Она берет меня за руки и касается крошечной фиолетовой метки у основания моего большого пальца самой первой в моей жизни. Она появилась, когда мне было пять лет, в тот день, когда я начала учиться в школе, в ту самую минуту, когда я отпустила руку матушки и вошла в каменное здание, где меня ждал учитель. Метки всегда проявляются в результате сильных эмоциональных переживаний красные, когда тебе радостно, синие, когда происходящее тебя печалит, и метки многих иных цветов, становящиеся порождением самых разных чувств. Придя днем домой, я показала матушке проступивший значок маленький, округлый, немного похожий на лепесток цветка. Он появился на том самом месте, где моего большого пальца касался большой палец матушки, когда она вела меня в школу.
Мама, почему он фиолетовый? спросила тогда я. Что это значит? Что я почувствовала, когда отошла от тебя: радость или печаль?
Матушка поцеловала меня в висок.
Фиолетовые значки появляются тогда, когда радость и печаль сливаются воедино, моя голубка, ответила она. Этот цвет означает, что тебе было одновременно и радостно, и грустно.
Сейчас у нее на лице такое же выражение, которое было тогда. Меня тянет к ней, но я все еще слишком зла, чтобы поддаться этому чувству. Со дня доведывания мы все ходим вокруг да около все последние три дня я знаю, что она хочет мне что-то сказать, а она знает, что мне не хочется ее слушать.
Но сейчас мне предстоит уехать на целый год, что я внезапно и осознаю.
Что ты хочешь мне сказать? спрашиваю я.
Она открывает рот, но голос, который я слышу, принадлежит не ей.
Саския! кричит Эйми, подбегающая к причалу с развевающимися на ветру волосами. Она крепко обнимает меня и прижимает к себе. Благодарение костям, я явилась сюда вовремя и успела тебя застать. Я бежала всю дорогу.
Я стискиваю ее в объятиях.
Мне будет так тебя не хватать. Говоря эти слова, я вдруг понимаю, что они относятся и к моей матери, хотя, произнося их, я и не могла заставить себя посмотреть ей в глаза.
Пообещай мне, что будешь писать, просит Эйми.
Обещаю.
Мы разжимаем объятия, и в ту же секунду раздается звук рожка. Толпа подается к ожидающему кораблю, и у матушки вытягивается лицо. Что бы она ни хотела мне сообщить, времени на это уже не осталось.
И вместо того, чтобы говорить, она просто целует меня в щеку.
Я люблю тебя, Саския, говорит она. И хочу для тебя только самого лучшего. Прошу, верь мне.
Ей не стоило это произносить, и я чувствую, как стены, возведенные вокруг моего сердца, становятся еще выше.
Если бы ты и правда хотела для меня лучшего, ты бы так не поступила, отрезаю я. С какой стати костям было соединять меня с Брэмом? Смотри, он сюда даже не пришел. Разве я смогу питать теплые чувства к человеку, который слишком труслив, чтобы явиться и посмотреть в глаза своей судьбе?
И Эйми, и моя мать замирают, и на их лицах отражается ужас. Я закусываю губу и медленно оборачиваюсь. В нескольких футах от нас стоит Брэм с котомкой за плечами и каменным выражением на лице.
О, говорю я. Здравствуй.
Его глаза на миг встречаются с моими, после чего он, не говоря ни слова, устремляется к причалу.
* * *
Когда начинает смеркаться, я стою на палубе корабля и смотрю туда, где остался мой дом. Темно-синее небо усеяно созвездиями, похожими на мелкие косточки, рассыпанные по бархату. Как будто, посмотрев на небеса, можно прочесть, что ждет весь наш мир.
Вокруг толпятся десятки других учеников и учениц они смеются, толкаются, засыпают друг друга вопросами о том, из каких они деревень и где им предстоит обучаться. Что же до меня, то я не в настроении болтать о пустяках.