И так в ослеплении бездумно скачешь козлом, не помышляя о цели, не помня о конце, разряженный, подобно крестьянскому петуху!
У бандюгана Фартового в глазах потемнело. Редко позволял себе киллер остервениться до бешенства. Но редко кто как его оскорблял.
Потому, выхватил сорок пятый и влепил ровно в сердце. Еще и еще жал на курок, засаживая пули в уже бездыханное тело.
– Тьфу, ты, сучара! Надо же так достать. – Отрезвленный грохотом выстрелов и пороховой гарью, Локи пришел в себя. Пожалел неразумно потраченные дефицитные боеприпасы. Но, что сделано – то сделано. Из нечаянной ситуации надо извлекать пользу.
– Ну, кто еще из этих поцов, тьфу ты, пацифистов? – И для наглядности поводил дымящимся стволом по присутствующим.
Пацифистов в соборе не наблюдалось.
– Война! – Заверещал Великий Магистр.
– Война! – Сначала нестройно и тихо, но все громче и громче разнеслось по храмине. – Вой-на! Вой-на! Война-а-а-а!
Зазвонил колокол, ударили литавры, загудели волынки. Началась Черная Месса.
* * *
Да только не слушает песнопения Локи, к черной мессе равнодушен, не глядит. Свое думает, щерится, глаза щурит. Свершилось. Наконец-то решился Великий. Осмелел. А с чего бы и не осмелеть. Сила, вон какая! Если по уму прикинуть хрен к носу, то этих фраеров ноддовских давно жопить надо было, на уши ставить. – Фартовый сложил пальцы в колечко, а после сжал в кулак. Но, и в этом свой кайф. Он то, Фартовый, в масть попал. На эту прикольную хреновину, котлы эти сраные, – Локи с чувством глубокого самоудовлетворения посмотрел на левое запястье. «Ролекс» отщелкивал секунду в секундочку. – На ширпотреб тамплиерский, на паленку, на фуфло да на халяву, все падки. Лорды на цырлах бегают, баи губы пораскатали, варяги скулят, клянчат, по ногам ссут. Ну а об лесных засранцах и базару нет. Все путем.
Указательными пальцами потерся Фартовый, шею почесал, сплюнул. Эх! – Потянулся Фартовый, руки за голову закинул. – Хрен вам, Мойша Рувимович! Хрен тебе пахан паханов дядя Беня, крестный дедушка! Нынче Локи в ба-а-льшом авторитете. Круто поднялся. Козырным стал. Шерстяным, аж на пятках кучерявится. Ити о шиш – Великий Приор Великого Приората Ноддовского! Это вам не гулькин хрен. Как это по-нашему? Не-а, губернатор это мелко. А! Вице-король. Вот такой расклад.
Скривился Локи. – Заколебало под паханами ходить. Задрало, забембало, достало уже в корень. Пусть их по башке трахнутое величество сопли жует, тригон раком-боком вертит. Только бы Стилла замочить, только бы до короны дотянуться, а тогда… Со святыми упокой, копыта набок, ласты всмятку, гроссмейстер хренов.
И подельничек имеется. Надежный подельничек. В деле проверенный.
Покачал Фартовый двумя пальцами. – Эх, жаль. Не люблю телок. А такая была бы пара. Нет, не пара. – Задумался, подыскивая подходящую формулировку. – Чета. Королевская чета.
Впрочем, корона земли Нодд не казалась уже киллеру пределом желательной возможности. Более импонировал ему титул императора. Дело за малым.
Загнул мизинец с безымянным пальцем, большой к веху поднял, потом и безымянный выпрямил. Ногу на ногу закинул, руки на груди сложил, да и закимарил под завывание орденской камарильи.
Глава 2.
Король
«…В те поры пришли народы, знаком проклятого Бафомета отмеченные: варяги разбойные, полуденники вороватые, лесные варвары святого елея невкусившие, а поперед всех – клятвопреступные тамплиеры злокозненные, ведомые ночным демоном Локи».
Из хроник Кролико-Предтечинского монастыря.
Мойша Рувимович, как примерный семьянин, проводил досуг в кругу семьи. Семья, помимо дражайшей супруги (сто двадцать, сто двадцать, сто двадцать на тощих ножках), подразумевала парализованную, как ей казалось, тещу с благозвучным именем Гринер Бруха Шива Шлемовна и несомненно глухого, как трухлявый пень, тестя.