Тяжело удерживать тело на ногах. Слабость в коленях, шум в ушах. Я по нему тоже скучала. Безумно. Аромат цитрусового парфюма нейтрализует придуманное моим воспалённым мозгом присутствие дыма.
«Расслабься. Не думай. Ты слишком много думаешь», шепчет склонившийся ко мне Тим, прижимается своим лбом к моему, массирует напряженные плечи.
Где были мои мозги в тот момент, и чего я хотела добиться своим идиотским поступком, трудно вспомнить в деталях.
Тим
Она притихла, как мышка, застигнутая врасплох. А я не знал, правильно ли поступаю. Целуя гладкую сатиновую шею, отчетливо чувствовал её дикий скачущий пульс в сонной артерии.
«Прошу только об одном шансе. Если опять накосячу, обещаю, что удалюсь и оставлю тебя в покое», говорю, наклонившись к самому уху Лики. Руки сами тянутся к её волосам, скользят к ключицам, лопаткам, сжимают тонкую талию. И она не возражает. Разве может что-то случится здесь? За дверью полно людей. Мои пальцы уже на её бедрах.
Рука Лики поднимается и Что она делает? Медленно тянет бегунок на своей красной кофте вниз вместе с моим одуревшим взглядом. Не могу отвести глаза.
Что же ты творишь-то? Совсем crazy? Это очень, очень плохая идея. Может, Лика меня проверяет так? И что я сейчас должен делать с ней, а? Со всей этой красотой? Просто смотреть? Ну уж нет.
Не могу сопротивляться, и не вижу на то причины. Быстро тянусь к замку на двери, наощупь закрываю его, пока губы осыпают её шею влажными и требовательными поцелуями. Не могу избавиться от дебильной довольной улыбки. Но, похоже, женские стонывыдумка голливудских режиссёров и авторов взрослых романов, оторванных от человеческой реальности. Или ей не нравится то, что я делаю? То вздрагивает, то покрывается мурашками, выгибается, со скачущим пульсом и прерывающимся дыханием, но молчит, как партизан.
А вдруг грохнется в обморок? Скажи же что-нибудь, Лия. Можно или нельзя? Можно или нельзя? Скажи, что я всё делаю правильно. Это ведь и мой первый раз. Столько ждал этого, столько раз представлял, а теперь не могу и слова вымолвить, впитывая глазами и не веря ощущениям своих рук. Мозги не варят. Боюсь одной дурацкой фразой испортить момент. Может, я должен был спросить у неё разрешения?
Лика
Я не хочу вновь проходить через весь ад препираний и капитулирую полностью. Он ведь обещал больше меня не обижать. Что в этом плохого? Это ведь ещё не настоящий секс, верно?
Пытаюсь найти тысячу отговорок, чтобы разрешить ему делать то, что он и так уже делает, и оправдать себя. Разве не люблю его? Разве мне не нравится? Это проявление любви, так ведь? Или я когда-нибудь захочу замуж за другого? Нет, конечно. А брак с Тимом родители не благословят. Другого выхода для нас не существует. Ждать просто нечего. Он не будет больше ждать. Сколько раскованных, свободных от условностей девушек крутится в ночных клубах, где Тим выступает с братьями. Если сейчас его остановлю, подумает, что нарочно издеваюсь и дразню его. Головой понимаю, что надо остановить, но боюсь его потерять. Да и не всё ли равно, один и тот же грех? Смотреть с вожделениемто же, что и заняться любовью на самом деле.
Даже царь Давид, друг Божий, не удержался и переспал чужой женой, красавицей Вирсавией. У Адама с Евой не было свадьбы. А как же ночь Есфири с царем Артаксерксем, который выбирал себе будущую жену из сотни самых красивых девушек города Сузы? Кто сказал, что нужна подпись в ЗАГСе, чтобы сочетаться друг с другом? Можем ли мы быть в брачном завете лишь пред Богом, если другого выхода нам не оставили? Но ведь Тим не клялся, что останется со мной до самой смерти.
Словом, дьявол кроется в деталях, лжец и искуситель, знающий, что напеть двум сгорающим от страсти людям.
Тим
Запотевшее от пара зеркало, влажные волосы, бешенный пульс, по её колготкам поползла стрелка, а я так и стою в наглухо застегнутых джинсах. Не об этом она читала в своих английских романах.
Лика вышла из ванной с лицом такого же цвета, как и её красная кофта. Глаза стали только прекраснее, горя лихорадочным огнём.
Садимся за стол напротив друг друга. Лика давится пельменями, вымученно улыбаясь маме. Боюсь смотреть ей в глаза после всего, что произошло. Знаю же, что сломал её, но я уже заплатил свою цену. Да, черт, в конце концов, хочу знать, что она теперь только моя и больше ничья. И никогда не сможет стать чьей-то ещё. Совесть не позволит обмануть другого мужчину и выйти замуж за него, потеряв девственность со мной.
Да, может, мы только что и не занимались любовью в привычном понимании, но и лишаться Лике теперь нечего (тому свидетельство мои пальцы в её крови). Свыкнется с этой мыслью. Не сразу, но свыкнется. И станет более сговорчивой. Нормальной. Терпеть дальше уже было невыносимо. В следующий раз всё получится правильно. Всё равно не смог бы сделать с ней ничего с первой попытки.
Когда обед окончен, Лика скромно прощается со всеми и просит не провожать её. Даже не взглянула на меня. Она пожалела. Точно пожалела.
Пробник
"Если мужчина и женщина согрешили, пусть удаляются в пустыню и там любят или ненавидят друг друга. Надо заклеймить и того и другого. Если хотите, отметьте клеймом обоих, но нельзя же карать одну, оставив другому свободу. Нельзя, чтоб был один закон для мужчин, а другой для женщин".
Оскар Уайльд, «Женщина, не стоящая внимания»
Тим
Дверь за Ликой закрывается, а мои ошалевшие от сегодняшнего дикого дня шестеренки в голове ускоренно крутятся, и вдруг включается оглушительная сирена. А что, если она опять? Вот блин!
Хватаю куртку с крючка, рывком открываю дверь и мчусь к лифту. Лика уже уехала. Бегу по лестнице, перепрыгивая через две ступени, и оказываюсь на улице. Но не вижу её. Куда она может отправиться, кроме собственного дома. Изо всех всех сил бегу в сторону остановки.
Слава Богу! Стоит. Не уехала.
Запыхавшийся, уставился на Лику, пытаясь отдышаться.
«Не смей ничего с собой делать! Ты поняла меня?» строго говорю, смотря в эти самосжигающие глаза. Молчит. Да чтоб тебя! Хоть запирай её под присмотром.
«Лика, обещай мне! Всё будет хорошо», беру её лицо в ладони, чтобы не сверлила асфальт, а смотрела на меня. Как же не вовремя её автобус.
Лика
Лежу, закутавшись в одеяло. Чувствую себя так низко и недостойно. Как может настолько сильно тошнить от самой себя? Ощущение, будто меня обокрали. Только вором была я сама: одна часть меня навредила другой. Ведь мама всегда твердила, что нельзя выходить из дома без молитвы. Знала бы она, сколько дней я уже играю в молчанку с Богом.
Сколько раз в церкви нам говорили не оставаться с парнем наедине. Не могу свалить вину на Тима. Сама этого хотела. Провалила этот жизненный экзамен. И он без возможности пересдачи.
Поставила человека на первое место, свергнув с престола сердца самого Бога и Его повеления. Как я теперь могу дальше молиться, ходить в церковь, как последняя лицемерка? Непросто повернуться к небу, упав на самое грязное дно. А Он? Он меня поддержал? Что Он сделал, чтобы не допустить этого? Что стоило Всемогущему с самого начала внушить моим родителям симпатию к Тиму? Тогда бы мы не скрывались столько, ходили на нормальные свидания. Легче терпеть, когда видишь финиш. В нашем случае возможность свадьбы.
Я была уверена, что духовно сильная. На деле соблазн накрыл неожиданно, а дух истощал. Не смогла простить себя за прошлый раз, как наделала новых неисправимых ошибок. Думала, что надо вначале самой выбраться из болота, в которое залезла, а потом идти с повинной к Богу, но в итоге промедление засосало меня с головой. Вот она моя благодарность за то, что Он сохранил мне жизнь.
Стук по трубе. Мне звонят. Не хочу разговоров. Это Эрик. Тим бы не посмел, Алисане самый лучший телефонный собеседник.
Оповещение превращается уже в нервный металлический грохот.
Не хочу. Не могу.
Слышу быстрые шаги по лестнице.
Закутываюсь сильнее и закрываю глаза.
Дверь в комнату с силой распахивается.
«Лия», голос матери.
Имитирую глубокий сон.
Звук включения кнопки радиотелефона за дверью.
«Эрик, прости, она спит. Наверное, трудный день в университете был. Передам, что ты звонил».
Не могу больше морочить парню голову. А ведь с ним могло быть простое счастье, чистые и без щемящей боли в груди отношения и, возможно, крепкая семья. Он чем-то похож на моего отца: заботливый, серьезный, основательный. Как можно отплатить ему такой монетой после всего, что он сделал для меня? Жизнью ему обязана.