Что здесь происходит? подал признаки жизни Руслан.
Достав из сумки нож, я подошла к нему.
Привет, с улыбкой произнесла я.
Что за ёбаная шутка? Развяжи меня!
В ответ я покачала головой.
Алана, не смешно, лицо его стало меняться, к гневу добавилась толика паники.
А мне смешно, весело.
Это за то, что я вспылил на тебя? Честно, я не пойду в полицию. Забудем всё. Как будто ничего не было. Разойдёмся.
За этим так весело наблюдать, как они молят и рвутся на свободу, сказала я, повернувшись к Жене.
Он стоял в тени, убрав руки в карманы, молча наблюдал.
Алана! Я освобожусь, и тебе мало не покажется, я тебеначал говорить Руслан.
Что ты мне сделаешь?! закричала я, вплотную подойдя к нему. Что ты можешь сделать в своём положении? НИЧЕГО! Ты НИЧЕГО мне не сделаешь! Посмотри вокруг! разведя руки в стороны, выпалила я. Ты видишь моё лицо, ты видишь ЕГО лицо. На какие мысли это наводит?
Руслан смотрел на меня ошарашенно.
Думай, мой хороший, ДУМАЙ! Это значит, ты отсюда живым не выйдешь. Это значит, ты СДОХНЕШЬ здесь.
В глазах Руслана крутились шестерёнки, грудь вздымалась, к лицу приливала кровь.
Зачем? прошептал наконец он.
Ох, давай пораскинем мозгами. Ты, будучи в пьяном угаре, узнал меня на улице и спустя несколько месяцев решил потащить меня в полицию вместе с собой, потому что замучила совесть. Бедняга.
Что мне оставалось делать? Я больше не мог это выносить, так же тихо лепетал он.
Страдаешь? Варись сам в этом дерьме, меня трогать не смей, рыкнула я.
Я был в отчаянии. Тем более ты тоже причастна к
Причастна? Хм. Какая роль у меня в том случае хм давайте подумаем. А! Никакая. Я только кинула вам идею, а вы, как щенки, ринулись исполнять.
Я ради тебя всё это сделал, воскликнул Руслан, подняв глаза.
Я рассмеялась. Дала волю эмоциям. Слышать второй раз этот абсурд просто невыносимо.
Он был в растерянности, паника скакала в его зрачках. Подойдя впритык к нему, я заговорила:
Ради меня ты трахнул девчонку, которая нравилась твоему другу? Ради меня ты засаживал ей по самые гланды? Ради меня вы подстёгивали друг друга, у кого виртуознее выйдет поиметь её? Всё ради меня, всё ради любви. Прекрати утешать себя мыслями, что ты был ведом и наивен, придав своему голосу былую томность и хриплость, продолжила. Если б она была жива, скажи я тебе насадить её на свой инструмент, ты бы побежал это делать, потому что ты хочешь этого, и, услышав разрешение и одобрение, помчался бы со всех ног претворять в жизнь желаемое. Опровергни мои слова. Скажи, что это не так.
Отступив на два шага, неотрывно смотрела в его лицо и ждала ответа. Глаза напротив бегали, рот широко открыт и ловит воздух. Руслан расплакался. Растянув губы в улыбке, я ушла в тень к Жене.
Есть идеи, как он проведёт последние мгновения? спросила я.
Удушье?
Как скучно, сморщив нос, ответила я.
Значит, он один из тройки?
Ага.
Какие чувства испытываешь к нему?
Никаких, отрезала я.
Ты что-то чувствуешь. Под этими рёбрами бьётся сердце, и оно насквозь сочится. А теперь загляни глубже и ответь, сказал Женя, заглядывая куда-то дальше, чем мои глаза.
Я замерла, насильно заставила себя проанализировать своё существо. Что можно чувствовать к человеку, с которым пересекалась пару раз, и единственное, что вас связывает, это преступление? Человек у колонны не стоит ни капли сочувствия, сожалений.
Отвращение.
Обоснуй.
Человек, который перекладывает ответственность за свои поступки, ищет оправдания и снисхождения, бьёт себя в грудь, уверяя, что помыслы его чисты, а все вокруг него монстры Не достоин ничего, кроме отвращения.
Посмотри сюда, Женя указал на стеллаж с ремнями. Вот этот, мне кажется, подойдёт, он протянул мне кожаный ремень длиной примерно сорок сантиметров с металлическими шипами.
Взяв инструмент в руки, рассекла воздух, взвесила в руках и двинулась к Руслану. Он к этому времени достаточно успокоился и, увидев меня, завопил:
Нет-нет! Я никому не скажу, отпустите меня.
Удар по лицу заткнул его рот. Щека рассеклась в нескольких местах, выступила кровь. Ударила слабо.
Он поднял на меня широко раскрытые глаза, губы его тряслись.
Нет, Алана, не надо.
Я приложила указательный палец к губам и ударила второй раз. Получилось лучше. С подбородка потекла струйка, губа рассеклась вдоль. Кровь тихонько струилась, наполняя меня приятным щекочущим чувством. Ещё двух ударов хватило, чтоб лицо напротив залило алым переливом, один его глаз не открывался, шипом попала аккурат по верхнему веку.
Твои дейштвияс его рта срывались шепелявые слова. Ты не обманешь шаму шебя.
Руслан через силу сплюнул накопившуюся кровь.
Повтори, с толикой издёвки сказала я.
Ты вшё такая же штервожная
Меня пробила злость. Она моментально вспыхнула в груди, руки сами дёрнулись нанести ещё один удар. Со свистом ремень рассёк воздух, шипы разорвали горло.
Повтори!
Штервожная
Он не прекращает! Сам напрашивается! Свисти новый удар.
ПОВТОРИ! вопила я.
Он сплюнул кровь, слюна тянулась тонкой нитью.
Прошмандовка, почти шёпотом произнёс он. Шалава.
Я истерично рассмеялась, не веря своим ушам.
Сейчас ты узнаешь, какая я! крикнула я, кидая ремень на пол.
Взяв со стеллажа нож, я вернулась к Руслану и потрясла перед его глазами.
Сколько ударов ты выдержишь, щенок?
Штолько же, школько членов было в тебе враз.
Меня захлестнула волна злости. Она застелила глаза пеленой, ослепила. Передо мной был кусок мяса, которое надо разодрать. Руки сами двигались, я абсолютно не продумывала удары, они метались в разные стороны. Лезвие погружалось в плоть по рукоять, сдирало кожу и промахивалось. Воздуха не хватало катастрофически, дыхание углубилось, как будто я бежала кросс. Руки болели, но я не останавливалась. Он должен знать, где его место, должен заткнуться. Ни единого слова больше не сорвётся с его губ, никогда, никому.
Когда я остановилась и с глаз спала пелена, я увидела его. Голова висела, еле держалась на шее, кровь гулко капала на пол. Я слышала каждый всплеск. Грудь рассечена в нескольких местах, живот вспорот, оттуда вытекала кровь широкой струёй.
Через некоторое время я поняла, что с моего лба стекает алая тёплая жижа так же, как и с рук, которые трясутся от напряжения. Нож упал на пол. Тупо уставившись на кровавые ладони, почувствовала в ушах сердце, оно рвётся наружу, ему тесно, оно готово.
Повернувшись к Жене, который завороженно наблюдал за мной, я слизала кровь со среднего пальца и направилась к нему. Я готова. Прямо сейчас. Подлетев к нему, я впилась в его губы, страстно и жадно. Шприц в моём кармане как будто горел, я чувствую его. Женя в ответ прижал меня сильнее, руки его были везде, я не могла достать шприц. Ведя его к столу, пыталась убрать руки с пути, но не выходило. В одну секунду он прижал меня к себе так крепко, что воздух вышел из моих лёгких, я пискнула, рассмеялась и продолжила отвлекать внимание. Он резко развернул меня спиной к столу, улыбнулся и рывком усадил на него.
Руки были убраны с моего пути, продолжая целовать, я потянулась к шприцу. Голова кружилась, её как будто наполнил туман. Конечности налились свинцом, сердце успокаивалось, Женя на секунду отпрянул от меня:
Алана, всё хорошо? голос его был наполнен чем? Интерес?
Ох. Голова кружится, с улыбкой ответила я.
Хм, хмыкнул Женя.
Я подняла глаза, посмотрела на его лицо и всё поняла.
Нет! воскликнула я, пытаясь отодвинуть его от себя. Блять! Нет!
Руки не слушались, туман в голове сгущался и приобретал вес, я ощущала его цвет и форму. Головокружение усилилось, комната начала плыть. Я ничего не могла поделать.
Алана. Успокойся, всё хорошо, спокойным голосом говорил он, прижимая мои руки к телу.
Голова моя безвольно упала назад, в глаза ударил свет.
Нет, взмолилась я, пытаясь подать сигнал рукам двигаться.
Женя уложил моё тело на холодный металлический стол. Веки опускались, я в последний раз попыталась дёрнуть рукой, но она не отреагировала. Женя принялся стягивать с моего тела одежду, разрывая ткань.