Несколько секунд я прикидывала, как взберусь на него, куда ставить ноги, вмещусь ли я вообще между ним и рулём. И мне удалось. Полминуты мне потребовалось, чтобы расположиться более-менее удобно, никуда не упираясь конечностями. Смотря на него сверху вниз, я в полной мере ощутила власть, могу делать всё, что мне вздумается, но не стану. Вскинув бровь вверх, я ждала действий с его стороны.
Женя медленно залез в карман своих джинсов, достал оттуда что-то чёрное и блестящее, поднял к моим глазам и развернул. Это оказалась лента.
Бери, спокойным голосом сказал он.
Я послушалась. Взяла ленту в руки и принялась осматривать её.
Она не оставляет следов? воодушевлённо произнесла я.
Верно. Приложи к горлу, перекрути сзади и тяни в стороны. Медленно, чтобы прочувствовать момент.
Женя откинул голову назад и ждал моих действий.
Приступила к исполнению полученной инструкции, и сердце моё забилось чаще. Я не знала, чего ожидать. Понравится ли мне? Наврежу ли я ему? Не примет ли он мои действия как предлог для нападения?
По мере натяжения ленты лицо Жени наливалось кровью, но взгляда он не отводил. Костяшки мои белели, мышцы в руках напрягались и гудели. Вглядываясь в его черты лица, я не находила ничего возбуждающего или интригующего. Оно становилось красным, глаза выделялись своей белизной, кожа вокруг ленты стягивалась. В животе не пробуждались бабочки, желудок не сводило от предвкушения кульминации. Ничего нет. Только интерес, как жизнь покидает тело, настолько тихо и безмолвно.
Руки Жени поднялись, обхватив ладонями мои руки он свёл их вместе, призывая остановиться. Я подчинилась. Сделав несколько глубоких вдохов, Женя улыбнулся и прочистил горло.
Ну, как? шёпотом произнёс он.
Никак, с горечью ответила я.
Жаль, Женя взял ленту из моих рук, свернул и убрал в карман. Я думал, в этом мы будем чуточку схожи.
Зря надеялся, язвительным тоном сказала я и начала привставать, чтобы переместиться на своё место, но Женя рывком вернул меня назад.
Безмолвно вздёрнув бровь, я ждала пояснения.
Шансов меньше, но они есть, ответил он, смотря мне в глаза.
Вот оно, то самое безумие, которое появляется у него во взгляде при возбуждении.
Нет, резко сказала я, пытаясь встать второй раз.
Женя опять вернул рывком меня назад и сжал пальцы на талии. Было больно, но я терпела, не подавала виду.
Здесь и сейчас. Нужно решить нашу проблему, Женя говорил всё таким же тихим спокойным голосом.
Проблема здесь только у тебя, я почти рычала. Пытаешься сделать мне больно?
Да.
Женя убрал одну руку с моей талии и рывком расстегнул переднюю молнию на моём платье, продолжая неотрывно смотреть мне в глаза. Рука на талии продолжала сжиматься, боль росла, я терпела.
Прекрати, во мне росла злость и возбуждение, нужно выбрать что-то одно.
Тебе нравится. По глазам вижу, Женя запустил руку в образовавшееся декольте, провёл ладонью по груди и принялся целовать, продолжая сжимать талию второй рукой.
Я злилась на себя. Какого хрена я делаю? У меня есть человек, которому я не безразлична. Он дорог мне, я готова его защищать от того, кто сейчас пытается трахнуть меня. Что же я творю? Нужно это прекращать, пресекать!
Прекрати, на выдохе произнесла я, упёршись лбом в голову Жени.
Он не прекратил.
Стоп, прорычала я, схватившись за его запястья и отведя их в стороны.
Женя поднял на меня глаза, мельком улыбнулся и продолжил. Злость затмила возбуждение. Сердце начало колотиться быстрее, разгоняя горячую кровь по телу. Шумно выдохнув, я схватила Женю за горло и прижала его голову к сиденью. В ответ он широко и безумно улыбнулся.
У тебя появился парень? со смешком произнёс он. Поэтому ты такая недотрога. Хранишь верность. Может, его убрать? И ты будешь более раскрепощённая и свободная. Как с тем парнем, которого ты трахнула на глазах у подружки. Отношения сковывают тебя.
Заткнись! вскрикнула я, сжимая пальцы на его шее сильнее. Как я и сказала, проблема здесь только у тебя. Ты хочешь меня трахнуть, а я тебя нет. Смирись, перетерпи.
Я привстала в третий раз, чтоб уйти на соседнее сиденье, но ничего не вышло. Он опять рывком опустил меня обратно. Схватил мои руки, прижал друг к другу, обхватил ладонью одной руки и отвёл их в сторону.
Расслабься, Алана. Я же сказал, здесь и сейчас, голос его был всё таким же спокойным.
Руки было больно, кости давили друг на друга, кожа натягивалась и краснела. Я вырывалась и тянула, ничего не получалось. Вторую руку Жени я почувствовала под платьем, он вцепился во внутреннюю часть бедра.
Блять! закричала я от боли и злости.
Малыш, не сквернословь.
Ладонь сжималась на моих руках, пальцы двигались вверх по бедру.
Сука. Ублюдок, продолжала я кричать, пытаясь вытащить руки из хватки.
Тебе это нужно. Ты не сбежишь.
Я продолжала вырываться, дёргалась и рычала. В голову начинали лезть мысли, что стоит сдаться, всё равно я не могу ничего поделать с этим. Стоит смириться, это просто секс, ничего более. Но спустя некоторое время мне удалось вытащить одну руку. Со всей силы ударив локтем Женю в висок, я достала нож из кармана, раскрыла и приложила к его горлу. Он замер. Растерянность в глазах сменилась озорством, и губы опять растянулись в улыбке.
Как тебе? Нравится? спросила я, глядя ему прямо в глаза.
Интересно, спокойным голосом ответил Женя.
Я же предупреждала, что перережу тебе горло.
Ты говорила, что сделаешь это, если я тебя придушу. О принуждении к сексу разговора не было.
Я рассмеялась.
Убери руки в стороны. Не прикасайся ко мне.
Женя медленно отпустил мою руку из хватки, не спеша убрал пальцы с бедра, продолжая улыбаться. Я поцеловала его, плотнее прижав нож к коже. Пару секунд наблюдала за выражением его лица и пересела на соседнее сиденье. Пока я поправляла одежду и убирала нож, Женя сидел неподвижно, глубоко дыша. Потом он заглянул в зеркало, достал салфетку и вытер маленькую полосочку крови на своём горле.
Это неизбежно. Только время тянешь, произнёс он, повернувшись ко мне.
Утешай себя, жёстко сказала я.
Некоторое время мы оба молчали, я смотрела вперёд, на деревья и кустарники, сгибаемые ветром. Краем глаза замечала, как Женя изредка поворачивался ко мне, возможно, готовился к разговору. У меня пропало желание говорить, общаться и как-либо контактировать с ним. Наши встречи меня выматывают, физически и особенно морально. Ещё не было ни одного раза, чтоб я была полна сил и энергии после нашего общения.
Есть ещё одна тема для разговора, произнёс Женя спокойно.
Боже, я выдохнула. Что ещё? Я слушаю.
Повернувшись, встретилась с ним взглядом.
О твоём последнем выходе в свет. Ты была очень жестока. Я бы даже сказал, разъярена. Ребёнок умер случайно?
Меня как будто ударили по голове. Пот волнами прошёлся по телу, окатывая то жаром, то холодом. Когда я вспоминаю о нём, мне не так больно, как если мне об этом напоминают. Я перестаю ощущать себя собой, превращаюсь в маленькое дитя, которое ничего не знает об этом мире, но уже повинна во всём. Во всех страданиях и боли, что испытывают люди. Во всём моя вина.
Я перестала улыбаться. Губы тряслись сами по себе, контролировать их не могла. Болезненный приступ страданий пронзил мой мозг.
Ты вложила ему цветы в руки, даже обернула тканью. Многозначительно. И, наверное, до ужаса больно. Знала, что там овраг? Ты видела его смерть? Женя наклонил голову, пытаясь поймать мой взгляд.
Отчасти, шёпотом произнесла я, поднимая глаза.
И как?
Меня переполняли эмоции. Боль, злость, ненависть, печаль. Всё обращено ко мне самой.
Что ты делаешь? Зачем спрашиваешь об этом?
Я потрошу тебя, со смешком произнёс Женя. Обещаний своих не нарушаю никогда. Покопавшись в твоих болезненных воспоминаниях, наполненных чувством вины и ненависти, есть шанс опустошить тебя.
Не желаю говорить об этом, я отвернулась от Жени, опять уставилась на деревья и кустарники.
Он умер у тебя на руках? Видел, как ты вскрываешь его мать? Наверное, ты защищала его. Маленький беззащитный человек получал тумаки от матери и отца, впитывал в себя их ненависть и безразличие. И вдруг появляется герой-освободитель, избавляет его от деспотичной матери и хочет увести в светлое будущее, без боли и страданий, Женя затих, хихикнул и продолжил: Вот только увидев смерть, жестокую смерть родителя, которую буквально выпотрошили, залив в тело странную субстанцию, забрызгав кровью и самого дитя, ни о каком светлом будущем и освобождении не может идти и речи. Обидно, наверно, когда ты протягиваешь руку помощи, а от неё бегут.