- Это фаллоимитатор. Он предназначен для мастурбации, - сказала Санни, протягивая его Лизбет. - Но... он не похож ни на один другой фаллоимитатор, когда-либо сделанный.
Нахмурившись, она нерешительно взяла его в левую руку. Его поверхность была гладкой и совершенно ровной.
Санни снова полезла в сумку, достала маленькую пластиковую бутылочку, отвинтила крышку и протянула ее Лизбет.
- Нанеси несколько капель на фаллоимитатор, а потом разотри по всей поверхности.
- Что это?
- Просто обыкновенная смазка. Любой любрикант подойдет.
Лизбет наклонила маленькую бутылочку и капнула немного прозрачной густой жидкости на фаллоимитатор, затем поставила бутылочку на место.
- Давай, потри его, - сказала Санни.
Слегка поморщившись, Лизбет распределила жидкость по мягкой поверхности, сомкнула пальцы вокруг фаллоимитатора и принялась растирать его по всей длине, пока он не заблестел. Затем она ахнула и отдернула руку, как будто обожглась.
Она почувствовала, как ствол начал напрягаться и набухать.
Санни усмехнулась.
- Не останавливайся. Продолжай тереть его.
Пока Лизбет гладила его, фаллос продолжал твердеть, утолщаться и даже удлиняться. Телесно-розовый оттенок постепенно темнел, когда вены поднимались прямо под поверхностью. Она издала стонущий звук, потому что это было так...
- Волнующе, - сказала Санни. - Разве не так?
Лизбет не сводила глаз с фаллоимитатора, продолжая его гладить. Ее дыхание изменилось, а пульс участился. Она закусила нижнюю губу между зубами и потерла ее кончиком языка, чувствуя, как пульсирует пенис в ее руке. Он действительно пульсировал. Он стал таким теплым, твердым и толстым. Она представила себе, как ощущает это разбухание и пульсацию внутри себя... как представляла себе столько раз... с таким горьким разочарованием и потребностью. В течение стольких лет она жаждала иметь что-то внутри себя... с наслаждением скользящее... безжалостно сотрясающее. Не ее пальцы, не ручку расчески, а что-то твердое и толстое, завернутое в плоть. Мужской член.
Это был не мужской член. Но это была плоть. Конечно, это невозможно, но именно ее она и чувствовала, скользя рукой вверх и вниз. Теперь он был длиннее, тверже, и это была, хотя это и невозможно, плоть.
- Как я уже сказала, - прошептала Санни, - это не похоже на другие фаллоимитаторы. Я называю его - Игрушка Счастья. Потому что это то, что он приносит. Ты не сможешь купить его больше нигде. Только у меня. Милая, эта штука подарит тебе лучший оргазм в твоей жизни, и она делает гораздо больше.
Лизбет едва расслышала ее из-за стука собственного сердца в ушах, когда влажное жжение разлилось между ее ног.
- Когда ты вопользуешься им... он изменит тебя, Лизбет.
- Каким образом?
- Чудесным образом, - она усмехнулась. - Было бы бесполезно пытаться объяснить это. Ты мне все равно не поверишь. Тебе просто придется... испытать это. На себе.
Она представила, как он будет ощущаться... в ней... двигаясь туда-сюда, становясь горячее и тверже
- Лизбет! Лииизбет! - пронзительный мамин голос прорезал мысли, как изогнутый коготь. Несмотря на то, что мама находилась в своей комнате в другом конце дома, Лизбет показалось, что она кричит ей прямо в ухо.
Она уронила фаллоимитатор на стол. Стул заскрежетал по кафельному полу, когда ее ноги рефлекторно напряглись, отталкивая его назад. Она тяжело дышала. Ее грудь вздымалась и опадала. Она посмотрела на настенные часы. Пришло время маме принимать послеполуденные таблетки. Если она сейчас же не выпьет стакан яблочного сока, мама тут же начнет ковылять по дому.
- Тебе нужно посмотреть, чего она хочет? - сказала Санни. - Затем мы сможем...
- Нет, тебе придется уйти. Но... но
- Да?
- А сколько он стоит? - прошептала Лизбет.
- Ну, если ты собираешься его купить, нам нужно обсудить, что он делает, когда ты...
- Лизбет! Пора принимать мои таблетки!
Голос Лизбет дрожал от страха, когда она сказала:
- Нет, у меня нет времени. У меня припрятаны кое-какие деньги. Скажите мне, сколько. Потом вам придется уйти.
* * *
Она протянула маме стакан яблочного сока и подождала, пока та выпьет свои таблетки.
Трудно было поверить, что мощный голос, разнесшийся по всему дому, исходил от такой тощей, согбенной старухи. Ее руки и ноги были узловатыми палками, туловище - узкой ребристой трубкой, а морщинистая обвисшая кожа покрывала только кости, без каких-либо признаков мышечной ткани. Наблюдая за тем, как мама тщательно проглатывает каждую из своих таблеток с яблочным соком, Лизбет удивлялась, как они вообще опускаются по такой тощей шее, безнадежно не застревая.
Мама сидела, прислонившись спиной к груде подушек. Носовая канюля располагалась над ее верхней губой, а большие толстые очки на носу делали ее глаза огромными и искаженными. Ее беззубый рот превратился в высохшую дыру на лице. На голове во все стороны торчали жесткие волосы цвета старых костей. На коленях лежала библия с крупным шрифтом, которую она время от времени читала. Однако обычно она предпочитала, чтобы Лизбет читала ей вслух, прерывая ее время от времени, чтобы сказать: Аминь!" или "Да, Отец!", или рассказать Лизбет, какая она была ужасная грешница.
- У нас в доме был мужчина? - спросила мама, приняв последнюю таблетку. Она всегда говорила на уровне, близком к крику, ее голос был хриплым и резким, и теперь, как обычно, все ее лицо было вытянуто к центру в глубокой, горькой гримасе подозрения и неодобрения.
- Нет конечно.
- Я слышала дверной звонок.
Она не могла слышать и половины того, что говорила Лизбет, стоя прямо перед ней, но она могла слышать дверной звонок, когда закрывалась в своей спальне в задней части дома.
- Он не звонил, - сказала Лизбет, игнорируя чувство вины, распустившееся в ее груди от этой лжи.
- Я все слышала.
- Здесь никого не было.
Огромные мамины глаза, прищурившись, смотрели на нее сквозь толстые линзы очков.
- Что ж. Думаю, что нет. Какой мужчина придет любоваться тобой? - она рассмеялась, но прозвучало так, как будто закашлялась. - Ни один мужчина не придет к тебе. Если только он не слепой.
Она взяла у мамы пустой стакан.
- Тебе еще что-нибудь надо?
- Впусти сюда кошку.
- Мисси ушла, мама.
- Опять убежала?
- Она умерла.
- Когда?
- Три года назад.
- А как же Лулу?
Лулу была их колли.
- В прошлом году. Она попала под машину и умерла.
А теперь твоя очередь, Лизбет снова почувствовала боль. Но чувство вины уже не было таким сильным, как тогда, когда она начала думать об этом. Она ждала смерти мамы, даже с нетерпением предвкушала этот момент. Лизбет уже смирилась с этим. Но она не знала, что будет делать со своей жизнью, когда мама уйдет, - только то, что она наконец сможет что-то с ней сделать.
Что-то помимо заботы о маме - кормить ее, купать, менять ей подгузники и постоянно быть готовым исполнять ее приказы. Она покидала дом только для того, чтобы отвезти маму к врачу или сходить в магазин или аптеку. Всякий раз, когда она выходила одна, искушение не возвращаться домой было очень сильным.
Но ее ожидание маминой смерти было не совсем эгоистичным. В конце концов, мама была несчастна и постоянно сходила с ума. Смерть была бы для нее облегчением. Во всяком случае, так говорила себе Лизбет, чтобы успокоить боль в груди.
Мама обдумала смерти Мисси и Лулу, которые каждый раз были для нее новостью.
- Так у нас есть какие-нибудь домашние животные?
- Теперь уже нет.
- Нам надо завести кошку. Сходи за кошкой, Лизбет.
- Я не собираюсь идти за кошкой, мама.
- Тогда скажи своему отцу, чтобы он сходил!
- Папа ушел, когда мне было восемь лет, мама. Помнишь?
Лизбет подошла к двери, затем обернулась и сказала:
- Тебе не нужно кричать мне, мама. Воспользуйся интеркомом. Просто нажми на кнопку, и я приду.
Но она не запомнит. Никогда так не делала. И в следующий раз, когда ей снова что-нибудь понадобится, она будет вопить имя Лизбет как сумасшедшая.
Лизбет вернулась на кухню и поставила стакан в раковину. Она посмотрела на фаллоимитатор, лежавший на столе в матерчатой сумке, которую ей дала Санни. Она добавила маленькую бутылочку смазки в качестве бонуса.
Лизбет проводила Санни до входной двери. Прежде чем выйти из дома, она повернулась к Лизбет и наклонилась так близко, что ее губы коснулись уха.