Мне стыдно говорить Паркер сидел, не глядя на Дану, которая стояла напротив. После того, что произошло на похоронах, я нахлестался «бурбона». Что было потом не помню. Вообще ничего. Хотя, наверное, я пошел на ранчо. Каждый раз, когда я надираюсь, я иду к отцу на ранчо, Лайл облокотился на колени, взгляд его затуманился. К диким животным. Точнее, к клеткам, где мы их держим. Брожу, поглядываю на зверей. Мне становится спокойней, все в голове укладывается по своим местам. Но это неважно Моя мама начала собирать этих животных. Наверно, когда я прихожу туда, то вспоминаю и о ней тоже.
Скалли присела рядом на кровать, прекрасно понимая, что доверительная беседа это лучший способ допроса. Лайл сидел, задумавшись о чем-то своем. Потом непонимающе пожал плечами:
Как можно так нагрузиться? Убежать в лес, голышом Вы, наверное, решили, что я спятил. Или представил себя диким зверем, Лайл еще раз пожал плечами.
Скажите, когда вы вернулись домой, вы говорили с отцом? тихо спросила Скалли.
Нет Он очень злился за то, что я пошел на похороны. Я помню. Он сидел на крыльце, качался в кресле Но я не помню разговора Почему?.. Мы что, не разговаривали?
Ваш отец умер так же тихо произнесла Скалли. Мне очень жаль
Паркер сидел, недоуменно моргая, затем ткнулся лицом в ладони.
Кажется, его загрызло животное, но Я подозреваю, что это убийство. Лайл, я недавно потеряла отца и знаю, как обессиливает
Вы думаете, Лайл поднял взгляд, это моя вина? Я пошел на похороны, разозлил их, и они убили моего отца?
Не знаю, ответила Скалли.
Но если я причина Если я виноват Я не могу даже Как он смотрел на Дану, словно она могла дать ему ответ. Со смертью я справлюсь, Лайл вдруг заговорил быстро, словно пытаясь оправдаться. Когда живешь на ранчо оказываешься настолько близко к природе, что смерть ощущаешь как уход, растворение в окружающем тебя мире. Смерть это не страшно. Но предательство, убийство! Паркер посмотрел на свои руки, поднес их вплотную к лицу, всматриваясь в рисунок. Мне кажется, что я своими руками
Лайл виновато посмотрел на Скалли и заплакал.
Вигвам шамана стоял на самом краю поселка. Большинство индейцев уже давно переселились в нормальные, двух- и трехэтажные дома, но шаман оставался верен традициям. Скенит указал на вход, завешенный шкурой лося:
Нам туда. Старого шамана зовут Иш. Он единственный, кто сможет рассказать вам то, что вы хотите узнать.
Малдер постоял в нерешительности, окинул взглядам свой костюм, наконец решился и откинул полог.
Шаман сидел на огромной шкуре гризли и курил трубку. Горький запах дикого табака заполнил все небольшое пространство вигвама.
Иш, это Фокс Малдер, он хочет говорить с тобой. Он представитель закона, но сейчас он пришел как тот, кому небезразлична жизнь индейцев. Он хочет узнать, зачем Маниту снова появился в нашем городе.
Фокс огляделся. На закопченных деревянных опорах висели сушеные травы. Он с трудом узнал зверобой и мяту, пыльный веник которых висел прямо над костром. Сердоликовый амулет фигурка свернувшегося полоза покачивался в неровном свете пламени. Малдер кивнул шаману, тот указал ему и шерифу на большую кипу шкур, сваленных вдоль стены.
Не знаю, зачем Маниту снова пришел в наш город. Иш покачал головой. Затянулся и медленно выпустил струю дыма. Табачный дым смешался с дымом костра и вытек в дырку в крыше. Я могу рассказать вам все, что знаю. Что-то я видел своими глазами, что-то рассказали люди, о чем-то пришлось догадываться. Но начинается мой рассказ как предание, переданное старой скво маленькому внуку, еще не умеющему говорить, но уже любящему слушать.
Шаман подтянул ноги, уселся поудобнее и заговорил нараспев. Голос оказался неожиданно сильным и красивым. Малдер вдруг заметил, что его завораживает звучание и он почти не вслушивается в смысл фраз.
Давным-давно, когда солнце светило ярче и добрый дух Вакантанка еще не покинул людей, родился на свет Лунный Волк. Он был могуч, и, как у любого могучего повелителя, у него были слуги. Эти слуги назывались Маниту.
Фокс стряхнул с себя оцепенение, посмотрел шаману в лицо. Старый индеец сидел неподвижно, морщинистое лицо было подернуто пеленой воспоминаний.
Однажды я встретил Маниту, продолжал Иш. Я был совсем молод
В сорок шестом? Дело Уоркетса? спросил Фокс.
Шаман поднес к губам трубку, посмотрел на Малдера.
Ты не такой, как все, медленно произнес он. Ты открыт индейцам. У тебя даже имя наше. Лис. Тебя надо было назвать Бегущий Лис. Или Хитрый Лис.
Главное чтобы не Лис-Призрак, в тон ответил Малдер, остальное меня не волнует. Расскажите, что вы видели?
Уоркетс гулял один по лесу, заговорил шаман. И на него напал зверь. Ричард убил его, шрамы зажили. Все оказалось забыто. Но затем начались смерти. Индейцы кроу поняли, что в Уоркетса вселился дух Маниту. Злой демон, способный превратить человека в зверя. Кровь духа и человека смешалась, и несчастный сам стал Маниту.
Значит, зажившие шрамы на теле Джо шепотом произнес Скенит.
Маниту нападает на человека ночью. И не в полнолуние. Никто не знает почему, но слуги Лунного Волка боятся луны. Демон послушен двум желаниям. И если первое привычно и понятно, то второе вселяет ужас. Маниту как маленький ребенок, впервые увидевший мир. Ему интересно все, что можно разорвать и посмотреть, что сокрыто внутри. А второе Маниту голоден. Он все время хочет набить свой желудок, заставить молчать демона, грызущего его чрево. Страшен человек, попавший под власть демона. И нет спасенья, кроме смерти, и в смерти спасения тоже нет, только тьма.
Иш начертал в воздухе знак, ограждающий от несчастья, и продолжил рассказ:
Как-то ночью, когда мне было шестнадцать лет, я возвращался с рыбалки. Из ущелья Кай-Тайк. Это совсем недалеко от дома Уоркетса. Я услышал вой. Не звериный, но и не человеческий. Я заглянул в окно. Ричард лежал на полу, весь в крови и поту. Ему было очень, очень больно. Он корчился в судороге, на губах выступила пена. Я увидел его руку. На ней была разорвана кожа. Края разошлись и свисали лохмотьями. Затем кожа лопнула и упала на пол. Словно у змеи. Челюсти удлинились, из-под ногтей проступили звериные когти. Уоркетс обернулся, закричал. И увидел меня. Его глаза все еще были людскими. И они просили, умоляли меня убей. Если бы я охотился и у меня оказалось ружье я бы выполнил эту просьбу не задумываясь. Но я был мальчишкой. Я до смерти перепугался. И убежал. Вскоре после этого его убила полиция. Но Маниту появился снова. Через восемь лет.
Но откуда мог взяться еще один Маниту? Ведь Уоркетс был мертв? Скенит жадно слушал Иша, словно мальчик, которого нечасто балуют сказками.
У Ричарда был сын. Возможно, Маниту передается между кровной родней.
Гвен? Возможно, Джо не был ранен, возможно, он получил Маниту по родству. От своего отца. И тогда Гвен, возможно, тоже оборотень! И она вполне могла убить Паркера, Малдер посмотрел на шамана, затем на шерифа. Я думаю, нам пора.
Фокс вытащил пистолет и, откинув полог, выбежал из вигвама. Шериф расстегнул кобуру и тоже выбрался наружу. Солнце ослепило их, и секунду все стояли не двигаясь, пока глаза привыкали к свету. Малдер быстрым шагом пошел к машине шерифа, на которой они приехали. Скенит, шедший рядом, вдруг рванулся в сторону, в два прыжка оказался около «пикапа» Иша. Дернул дверь. Наружу выкатился растрепанный, царапающийся и кусающийся комок. Чарли отшатнулся, одним движением заломил напавшему руку.
Гвен! произнес шаман, возникший позади Малдера.
Ты арестована за попытку угона машины Иша! Шериф снял с пояса наручники, с трудом удерживая вырывающуюся Гвен.
Что случилось, Гвен? Отчего ты убегаешь? Фокс подошел ближе, внимательно и с участием посмотрел индеанке в глаза.
Я видела это! Я видела, как это убило Паркера! закричала Гвен. Глаза девушки стали безумными, в них плескался страх. И тоска.
Отпусти ее, Малдер кивнул шерифу.
Чарли Скенит нехотя выпустил руку, повесил наручники обратно на ремень.
Успокойся и рассказывай. Я должен знать, Малдер подошел вплотную, взял девушку за руку.
Гвен вздрогнула от прикосновения, хотела отдернуть руку, но удержалась и торопливо, словно боясь не успеть, заговорила: