Типичная городская легенда, понял Женя. Точнее, телевизионная. Такие байки циркулировали на форумах.
«Сам свидетель, в восьмидесятые жил в Украине, по киевскому каналу в прямом эфире шла Вечерняя сказка, так ведущий, дед Панас, однажды вместо На добранич подытожил: Отака херня, малята, и его уволили»
Это, конечно, было выдумкой. В одном выпуске «Курьих ножек» Вию действительно забыли опустить веко, но про Панасачушь.
В две тысячи девятнадцатом Женя по протекции знакомого журналиста устроился на «Альтаир». Холостяк, он по-прежнему жил с мамой, тот же «Панасоник» пылился в гостиной, но Женя съехал в бабушкину комнату. Для старомодной мамы «Альтаир» звучало так же, как «Останкино».
Работа была связана с Интернетом. Редактор сайта, Женя должен был переформатировать репортажи под Всемирную паутину, сочинять кликабельные заголовки, иллюстрировать статьи эффектными фотками, местные новости разбавлять глобальными.
«Альтаир», позднее дитя перестройки, располагался в двухэтажном здании, похожем на бывшую школу. Скрипучие паркеты, протекающая крыша, оглушительно бурлящие трубы. Пластик тщетно маскировал кирпично-рыжую суть здания: отовсюду перла ветхость. Но в сумрачных кабинетах кипела творческая атмосфера, техника была современной, сотрудникиприятными.
Отдел кадров отправил новенького в «Юлькино царство». Так именовался кабинет в техническом крыле, между рубкой звукорежиссера и аппаратно-студийным комплексом. По забавному совпадению, все три там работающие девушки носили красивое греческое имя Юлия. Бонусом к ним шел животастый молодой человек, эсэмэмщик Бурдик.
Юля! представился Бурдик, сдавив Женину кисть. Покорпишь с моесам станешь Юлей.
Борь, отвянь от парня, ворчали Юли, выстроившиеся для смотра.
Шутка! Бурдик хлопнул Женю по плечу. Боб!
Женя подумал, что Бобом Бурдик себя сам окрестил, а в школе его сто процентов дразнили Бурдюком.
Юли улыбались радушно, консультировали, снабдили печеньем к чаю.
Девочки, я ревную! страдал Бурдик. Лишний вес он компенсировал балагурством. Травил анекдоты, звал поглядеть смешной видосик. Юльдля удобстванаградил подпольными кличками.
Только в лицо их так не называй, интимно предупредил на перекуре.
У неистово кучерявой Юли, графического дизайнера, прозвище было Человечек. Она всех в разговоре уменьшала и ласкала: «Такой человечек мимишный!», «Ухтышка, мне человечек конфетки подарил!»
Губастую и смазливую Юлю, специалиста по социальным сетям, звали Йоха. «В честь Йоханссон, актрисы». Женя догадался: Бурдик сердится, что Йоха замужем, а то нарек бы Скарлетточкой.
Про маленькую пухлую Юлю, тоже редактора сайта, Бурдик сказал:
ТНТ!
Она на ТНТ работала?
Не-а, и, выдержав паузу, произнес: Тыдух! Дослужишься до черпакарасшифрую.
И начались телевизионные будни. Операторы волокли к служебным машинам камеры и штативы, журналисты носились по коридору, шурша бумажками, в студии на зеленом фоне творилось волшебство. В «Юлином царстве» полсотни пальцев порхали по клавиатуре, принтер сплевывал распечатки, пахло кофе
Ну как же, удивился Женя, поворачиваясь с офисным креслом, чтобы видеть коллег. «Курьи ножки», детская передача.
Впервые слышу, сказала Йоха.
«Давайте, ребята, спросим у Вия».
Что-то знакомое. ТНТ сморщила носик, изображая активную мозговую деятельность, но быстро капитулировала. Прости.
А когда ее показывали? поинтересовался Бурдик.
Да в девяносто шестом
Хах! тряхнула кудряшками Человечек. Я в девяносто восьмом родилась.
Выяснилось, все Юли появились на свет в конце «лихих» и не застали Бабу-ягу с Лешим Лешей. Бурдик, девяносто третьего, помнил только «Зов джунглей» и «Утиные истории». Тридцатидвухлетний Женя был самым взрослым в кабинете.
Там такая жуть, разоткровенничался он. Куклы старые, декорации фиговые, от одной музыки волосы дыбом вставали.
Стопэ! перебил Бурдик. Тебе ж тогда восемь лет стукнуло.
Ну.
И ты в восемь боялся кукольной передачи?
Жене не понравился тон эсэмэмщика. Он решил, что сболтнул лишнего.
Не боялся я. Просто рассказываюкринжовая передача была.
Психологическая травма на всю жизнь! Куклофобия!
Педиофобия, исправила ТНТ. Боязнь куколпедиофобия. И вообще, отстань от человека, Боб.
Бурдик отстал, но в течение часа спорадически похрюкивал:
Леший Леша! Восемь лет!
«Альтаир» находился в центре города, возле детского сада и сквера. В окрестностях Женя иногда замечал чудаковатого старика. Худющий, расхлябанный, брюки болтаются на костлявых бедрах, сорочка расстегнута настежь, демонстрируя впалую грудь. Вокруг лысинывенчик седых волос, длинных, тонких и каких-то крысиных. Старик был карикатурой на старика, словно телепортировался из мультика «PIXAR». Носкартофельный клубень, подбородок торчком, уши огромные и мясистые и беззубый рот рубцеватыми складками.
Он торчал у детского сада, сунув клубень между прутьями забора. На конкурсе «чуваков, напоминающих педофилов», он обошел бы героя «Милых костей».
Черт какой-то, сказала Йоха брезгливо.
Просто старый человечек, жалела сердобольная Человечек. Впрочем, и у Жени не было никаких доказательств, что старик так же гадок, как выглядит. Не былодо октября.
В последние теплые деньки Женя и Юля ТНТ вышли в сквер. Осенью они начали общаться больше, у них нашлись общие интересы. Не то чтоб Женя положил глаз, ТНТ на его вкус была полновата, ему Йоху подавай. Но с другой стороны, Женя был одинок, а ТНТвеселая, заботливая.
Выпив капучино, обмыв косточки Бурдику, они возвращались на канал. Вдруг Юля переполошилась:
Телефон потеряла!
Редакторы ринулись обратно по аллее. Солнце кануло за тучи, тень наползла на сквер, и налетел ветер. Ветви деревьев чиркали друг о друга, как натачиваемые ножи. На лавочке, которую телевизионщики покинули две минуты назад, сидел знакомый старикашка. В руке он сжимал Юлин «Самсунг».
Это наше! сказал запыхавшийся Женя.
Наше, писклявым эхом отозвался Черт.
Продолговатое лицо избороздили морщины, в них застряли бородавки. Было прохладно, но клетчатую рубашку старик не застегнул. Ей-богу, Черт, подумал Женя, в детстве избегавший этого слова. Черт-педофил, насилующий сатаненышей.
Повисла пауза. Мигрирующие вороны кричали в небе. Старик задрал подбородок, выставил кадык, словно оборонительное оружие. На «клубень» он насадил очки в толстой оправе. Бифокальные линзы были залиты чем-то мутным, вроде молока или спермы, глаз за стеклами не разглядеть Да видит ли что-то старик?
Театрально воздев свободную руку, Черт ткнул узловатыми пальцами в дисплей. Телефон ожил. Юля отшатнулась: как так? Старик угадал пароль? Черт наслаждался произведенным эффектом. Он мазнул пальцем по дисплею. Замелькали фотографии, словно картежник тасовал колоду.
Юля смотрела, спрятавшись за Жениной спиной.
Опля! Черт придавил пальцем нужную «карту». Принюхался. Ноздри, червоточины в картофелине носа, скрывали засохшие козявки.
Черт повернул дисплей к зрителям. Фотография запечатлела полнотелую девушку без лифчика, одной рукой она сжимала телефон, другойудерживала груди. Женя не сразу сообразил, что это Юлино селфи, что это голая Юля ТНТ позирует у зеркала.
Отдай! взвизгнула она.
А то что? спросил Черт глумливо. Изо рта вывалился язык в белом налете. Черт размашисто облизал экран, Юля всхлипнула, словно это ее лизнул мерзкий язык.
Женя очнулся от шока, вспомнил, что он тут мужик и надо действовать.
Отдайте телефон!
В ответ старик прижал «Самсунг» к уху. Рубашка разъехалась, показался стариковский сосок, розовый, тошнотворно-длинный, как дождевой червь, наполовину вылезший из плоти.
Алло, манерно пропел Черт. Это Леший Леша? Где тебя носит, дети уже собрались!
Женя мгновенно продрог, как девочка со спичками из сказки.
Черт покивал, слушая вымышленного собеседника. Кончик языка пошленько трогал воспаленные болячки в уголках губ. Взбеленившись от собственного бессилия, Женя схватил Черта за запястье и вырвал телефон.